Двое встали позади нас, и мы двинулись вверх по гладким белым ступеням.
Долгий подъем, признаться, не входил в мои планы, иначе бы я обула что-то поудобнее эльфийских бархатных туфелек на плоской тонкой подошве. Кроме того, чем выше мы взбирались по лестнице, тем прохладнее становилось в моем тонком шелковом платье на голое тело — в отсутствии стен, здесь было где разгуляться ветрам. Я остановилась на мгновение и обернулась за спину следовавших за нами стражей. Замерла…
Весь Алдуин, его укрепления и даже темные вершины Чернолесской пущи, были отсюда, как на ладони.
Мы очень высоко поднялись над улицами города, такого нельзя было увидеть ни из одной его точки и ни с одной площадки над ним — слишком плотно он был застроен. Но здесь, с этой лестницы ко внутреннему дворцу, открывался бесконечный простор.
Заметив, что я обхватила себя руками, чтобы согреться, Луциан снял со своих плеч длинный черный плащ и накинул на мои. Сразу же стало тепло и теперь его еле уловимый аромат, окутывал меня, будоража ощущения. Я улыбнулась своему голубоглазому колдуну, и он ответил тем же, предложив свою руку, в качестве поддержки.
На вершине лестницы перед нами распахнули высокие золотые врата выполненные все в том же несравненном эльфийском стиле ковки. Оставляя их за собой, я почувствовала, как чья-то сильная магия едва касается меня, словно определяя мои намерения — друг я или враг. Интересно, что было бы, если бы я пришла сюда с «камнем за пазухой»… хотя, пожалуй нет. С эльфов станется превратить меня в мелкорубленный фарш какими-нибудь своими, замудреными чарами.
Эльф с через чур женственным именем Наринэль, чинно вышагивал впереди нас, задавая направление — он первым ступил за чудесные врата. Сразу за ними начинался пышный зеленый сад, в центре которого мерцал спокойной гладью длинный, окованный в мрамор пруд с белыми кувшинками. По другую его сторону начиналась еще одна белокаменная лестница, заканчивавшаяся огромными колоннами и большими резными дверьми, ведущими по всей видимости в тронный зал эльфийского дворца.
Но мы пошли вовсе не туда, а свернули в ответвление паркового лабиринта.
Здесь, под защитой высоких ровно подстриженных кустов, было значительно теплее и я поспешила вернуть Луциану его колдовское одеяние. Все равно идти в нем было неудобно, тяжелая мантия тащилась за мной по земле точно шлейф. Я-то была намного ниже колдуна!
Мужчина вздрогнул, когда я тронула его за плечо, чтобы обратить на себя внимание. Он был сосредоточен на своих мыслях и напряжен.
— Что-то не так? — обеспокоенно спросила я.
— Шшш… — прошипел Наринель и грозно оглянулся на меня. Еле слышно прошептал. — Молчите. Это сад тишины, здесь надлежит вести себя как можно тише, чтобы не мешать.
Кому не мешать я поняла позже. Следуя за эльфом по коридорам зеленого лабиринта, мы миновали небольшие уединенные уголки в которых видели мужчин и женщин занятых самыми разными занятиями в полном нерушимом одиночестве — одни читали, склонившись над толстыми переплетами, другие вышивали или мастерили что- то… это было какое-то торжество молчаливого уединения.
«Нужно будет расспросить о том, что это за сад такой, где нельзя разговаривать даже шепотом» — отметила я про себя, минуя кудрявого юного эльфа явно декламировавшего какие-то стихи. Беззвучно. Просто раскрывавшего рот и время от времени поглядывавшего в широкий пергамент, что тот держал в руке.
Лабиринт тянулся через весь двор, заканчиваясь у самого подножья горы. Именно к ней мы и направлялись — большой ее выступ, нарушавший геометрию сада, при приближении к тому же оказался входом в пещеру, которую ярко освещали факелы, развешанные внутри хода по темным стенам.
Ступая в грот в тени нависшей, устремленной далеко ввысь горы, я словно ощутила всю ее тяжесть на своих плечах. Темный камень стен, резкие тени, что отбрасывало на его гранях пламя факелов — все это пробудило во мне воспоминания о встрече с драконом Варлейских гор и я невольно прижалась к сильной руке Луциана. Мне просто необходимо было почувствовать, что он все еще здесь и готов защитить меня от змея… от горького предсказания жуткой эльфийки- прорицательницы.
Мужчина расценил мой порыв по-своему. Притянул меня к себе на мгновение и запечатлел теплый поцелуй на моей макушке. Сказал:
— Просто помни о нашем разговоре и не позволяй никому решать за себя. Здесь ты в полной безопасности, даже не сомневайся в этом.
Длинный коридор, до духоты согретый жаром факелов и жаровен, что встречались нам на пути оканчивался резко и раздавался в разные стороны, впуская нас в огромную пещеру… в центре нее была большая, высеченная прямо в камне купель. Черная вода, наполнявшая ее до самых краев, поблескивала в свете факелов, бросая чарующие блики на неровные своды, стены пещеры. Здесь дышалось хорошо и свежо, пахло цветами и легкими благовониями, должно быть от особых трав, что сжигались в жаровнях, расставленных у стен.
Я аж перестала дышать от внезапной догадки: неужели это он… знаменитый Филиамэль Лантишан.
— Ах, ну разумеется нет! — Услышала я знакомый голос с легкой жеманностью в послевкусии. — Амани винитарэль, смотрите же — я говорил, как она похожа на свою мать, но вы все не верили мне. — Принц Инерион довольно рассмеялся и его радостный смех эхом разнесся по всем уголкам пещеры. — Теперь извольте исполнить обещание, ведь очевидно же, что спор вами проигран!
Глава 6. Снова одна
Ровная водная гладь качнулась, и легкая тень отделилась от темной стенки купели — женщина, эльфийка нежившаяся в воде, опустившись в нее почти до самых глаз, приподнялась, чтобы лучше рассмотреть меня.
Острое, скуластое лицо, нежные пухлые губы, брови вразлет, да хитрые, широко распахнутые зеленые глаза… Что сказать, она была невероятно хороша собой, даже с мокрыми волосами, гладко очертившими голову. И стала казаться еще прекраснее, когда задумчиво улыбнувшись, двинулась нам навстречу.
Эльфийка не была обнажена. Она купалась не снимая тонкого белого платья с глубоким вырезом на груди, но мокрый шелк, льнущий к телу, не только не скрывал ее прелестей, но и подчеркивал: аппетитные окружности высокой груди, тонкую талию, соблазнительную волну бедер и длинные стройные ноги. Мне невольно захотелось прикрыть глаза. Сначала Луциану, а потом и себе, потому что так бессовестно глазеть на обнаженную женщину, явно имевшую отношение к королевскому роду, не постеснялся бы только дурак! Сколько в мире написано историй про вот таких-вот искусительниц, что завлекают к себе в постель простых солдат или слуг, а с рассветом отрубают им головы, предварительно ослепив и оскопив. Уж пора бы чему-нибудь да научиться.
Закрывать глаза я конечно же не стала, но посмотрела на Луциана многозначительно, готовя ревнивый тычок в спину — мол, «чего роток свой раззявил-то». Впрочем, я зря волновалась, что он польстится на ее прелести; колдун смотрел на красавицу холодно и даже неприязненно. Словно перед ним оголилась не сказочная эльфийка, а старуха с многочисленными обвислостями.
Хотя, кто ж их, эльфов разберет. Может и старуха, да только в том случае ей и юным прелестницам есть чему позавидовать, да пообкусывать ноготки свои холеные от острой зависти.
— Ох, адан, мой седовласый магистр, вот уж не думала, что свидимся так. — Не сказала, почти пропела эльфийка нежным, мелодичным голоском. — Инерион мне уже успел порядком надоесть своими разговорами о твоей необычной гостье. Поверь, лишь любопытство — мой не изжитый порок, спасло тебя от немедленной гибели, когда утром ты посмел пересечь порог моего дворца. Напомни-ка мне наш уговор, адан?
Луциан с совершенно непроницаемым выражением лица склонился перед ней в низком поклоне и бесцветным голосом произнес:
— Как угодно будет вам, амани винитарэль. — Набрав в легкие воздух, он сказал спешно, почти на одном дыхании, не поднимая на нее жесткий взгляд своих ледяных глаз. — Не являться в Алдуин, иначе как за благословением Лантишан в светлый праздник Филиамэль, не пересекать дворцовых стен и не передавать посланий кому бы то ни было в их пределах. Не принимать сторон в конфликтах великих домов и не присягать на верность ни одному монарху, ни эльфийскому, ни человеческому.
