Мысленно беря свою застенчивость в кулак, она нажала кнопку домофона. И через несколько минут горничная провела в гостиную, где ее ожидала чета Эленбергов.
‒ Добрый день, Александра Михайловна, ‒ глава семейства встал и протянул ей руку, она пожала ее. ‒ Мы с супругой безмерно счастливы, наконец, познакомиться с будущей хранительницей и Судьей города. Присаживайтесь, сейчас Марта подаст чай.
‒ Здравствуйте, Иннокентий Яковлевич, Екатерина Андреевна. Благодарю. Взаимно. Но, к сожалению, разговор нас ожидает не очень приятный.
‒ Мы все во внимании, ‒ тон у мужчины сменился со светского на деловой.
‒ Я хочу поговорить о вашем сыне. Вернее о его поведении на работе.
‒ Наш мальчик не делает ничего предосудительного, ‒ подскочила мать Лениного преподавателя. ‒ Никто же не страдает.
‒ Как вам сказать. Его подопечные так не считают, их психика расшатана, они не хотят учиться, из-за него. Из-за того, что он их доводит, а потом эмоционально опустошает. А вы его покрываете, и как я понимаю, уже не один год, просто почему-то к моей бабушке боялись идти с такой «мелочью» или их кто-то запугивал?
‒ Александра Михайловна, а откуда вы об этом знаете? ‒ мужчина усадил жену на диван, зашла горничная, разлила чай по чашечкам. Саша дождалась пока она выйдет.
‒ Иннокентий Яковлевич, у меня есть показания очевидцев и жалоба на вашего сына. Пока не официальная. Поэтому я тоже здесь пока не официально. Можно сказать по-дружески зашла решить общую проблему.
‒ Да как вы смеете! ‒ вновь сорвалась Екатерина Андреевна.
‒ И успокойте свою дражайшую половину, как я понимаю негативный способ питания наследство с ее стороны, но вывести меня из себя не получится, ‒ после этого женщина, прищурив глаза, тихо села и больше не открывала рот. ‒ Так-то лучше. Давайте решим все по-хорошему, вы говорите сыну, что бы он завязывал, либо его ждет расследование в совете и суд, от этого пострадает не только он, но и вся ваша семья, карьера, не думаю, что оно вам надо.
‒ Но как ему питаться? Страх это не та эмоция, которую можно поймать ежедневно, ‒ опечаленный отец, отхлебнул чай.
‒ Пусть ходит на ужастики в кинотеатр, там наверняка ему эмоций хватит. Или в парк аттракционов, волонтером в больницы, пусть выучится на медбрата и делает уколы детям, они там почти все боятся. Выход всегда есть.
Мужчина задумавшись, опустил голову, в молчании прошло несколько минут, потом подняв ее, посмотрел на Сашу.
‒ Спасибо, Александра Михайловна.
‒ За что?
‒ За шанс. Вы ведь могли не приходить сегодня. Могли вступить в должность и сразу дать делу ход. Почему даете нам возможность все исправить?
Саша встала, дошла да двери, у нее повернулась, и с улыбкой ответила:
‒ Потому что жизнь одна, Иннокентий Яковлевич, и такое безболезненное решение поможет как минимум трем иным и целому курсу студентов.
Уже сидя в машине, она прокручивала в голове разговор и терла ледяные ладошки друг о дружку. С одной стороны гордость застилала ей разум, ведь она справилась, да еще как. А с другой стороны жутко страшилась будущего. Сможет ли она каждый раз брать свою волю в кулак? Выдержит ли ответственность за такое количество существ? И вообще, за какое именно количество? Отогрев замерзшие от напряжения руки, Саша набрала Марину.
‒ Марин, привет, это я.
‒ Сашка, что случилось?
‒ Я была у Эленбергов.
‒ И как?
‒ Можешь успокоиться, никто больше не будет терроризировать Лену и ее одногруппников.
‒ Дорогая, я твой должник!
‒ Возьмешь на себя пару моих уроков? ‒ съехидничала ведьма.
‒ Моя твоя нихт ферштеен!
‒ Марина, это немецкий.
‒ Сашуль, я о том же. Давай я как-нибудь по другому закрою должок?
‒ Ты мне ничего не должна, ближе тебя и Даши у меня никого нет, тем более через пару месяцев мне все равно бы впихнули это дело. Только положительные решения проблем в моем случае пугают меньше судебных разбирательств пока еще непонятного для меня народа. Увидимся на линейке. Целую.
‒ Спасибо, дорогая. И я тебя люблю. Пока.
Глава 12
Первое сентября, как много в этой дате. Начало новой жизни, первоклашки, цветы, первый звонок, последний первый звонок или просто еще один в череде бесконечных. Саша, как и некоторые ее коллеги не вела классное руководство, поэтому стояла на линейки среди администрации школы, и под долгую приветственную речь директрисы, не обремененная контролированием толпы детишек, окидывая школьников грустным взглядом, вспоминала свои «Дни знаний». Вот она первоклашка, в коричневой форме, белом фартуке и белыми бантами, с ней на линейке была вся семья: мама, папа, бабушка. Непередаваемая гордость переполняла ее, как же, она теперь будет учиться, она взрослая, родные по очереди тихонько хихикали над ее строгим выражением лица и приобнимали, а Саша уворачивалась от их рук, считая себя слишком взрослой для таких нежностей. Какая же она была дура, если бы знала, как мало времени им оставалось, то не вылезала из их объятий. Дальше пятый класс, родителей уже не стало, третий класс она еле закончила, и, отгоревав свое, поняла, что бабуле не легче, а плохой учебой девочка ее подводит. Поэтому с того момента учеба стала ее жизнью. Девятый, нужно было решать, ограничится им и пойти в училище, или доучиться в школе и пойти в университет. Потом одиннадцатый класс, осознание, что эти стены будут домом еще лишь год. Бабушке приходилось напоминать ей о еде и сне, за что Саша безумно ей была благодарна, но цель была бюджетное отделение, поэтому обороты не сбавлялись. И, наконец, первое сентября в университете. Марья Архиповна тогда пришла на линейку, некоторые студенты подкалывали ее, что «малышку на учебу провожают», а девушка была счастлива, после смерти родителей у нее не было ближе человека, чем бабушка. А теперь и ее не стало. На душе образовалась пустота, тоска сжала сердце. Слезы неожиданно навернулись на глаза, несколько покатилось по лицу, но Саша взяла себя в руки, подумав: «Это праздник для детей, нельзя расстраивать их своим горем, поплакать можно дома в одиночестве, а тут не надо, это ну совсем не профессионально». Мысленно посмеявшись над своими доводами, она вернулась в реальность от звона колокольчика, по традиции самый высокий мальчик из старших, нес на плечах самую маленькую девочку из первоклашек, следом одиннадцатиклассники взяли за руку ее одноклассников и повели в школу на праздничное чаепитие. Решено сегодня было не проводить уроки, потому что толку от них все равно не будет. Съев в учительской кусочек торта, девушка, подхваченная подругами, уехала домой. Они уже были со всеми нужными вещами и всем завтра к первому уроку, поэтому задумали очередное отмечалово.
‒ Даш, не допоздна! ‒ это все, что она смогла возразить. Блондинка усердно покивала головой, держа за спиной пальцы и бормоча: «Конечно, конечно».
В итоге, Марина, любившая поспать, тоже проголосовала за окончание сабантуя в положенное время, и Дарье пришлось смириться. Зато на первые уроки они ехали выспавшиеся и в хорошем настроении. Единственное, омрачавшее его Саше, это то, что девочки вчера ее предупредили о паломничестве иных. Не сейчас, много позже, ведь все понимают, что она только обрела силу и еще не обладает нужными знаниями, вот и обращались пока только те, кому невмоготу. А вот через полгодика потянуться, и к этому надо быть готовой.
Сегодня по расписанию у нее стояло по два спаренных урока у восьмого, как раз класс дочки директрисы, и десятого классов, с перерывом в один урок в первую смену, и еще два урока у семиклашек, а потом один у пятиклассников. То есть, как минимум на двух уроках нужно ждать подвоха. Дети, они везде дети, даже если любят тебя и твой предмет, все равно шкодничают. Поэтому девушка была заранее морально готова.
Первая смена прошла без сучка, без задоринки, восьмой класс поотвечал на ее вопросы об отдыхе на каникулах, десятый написал сочинение «How I spent my summer». В перерывах она заполнила электронные журналы и сходила перекусить. Но вот началась вторая смена. Седьмой класс ‒ испытание для учителя, в среднем в этом возрасте начинается пубертатный период, дети становятся не совсем адекватными. Саша впустила учеников в кабинет и начала развешивать на доску постеры к сегодняшней теме, краем глаза заметила движение возле своего стула, новенький мальчик, незнакомый, положил ей кнопку на стул и отправился ко второй парте. «Банально», ‒ усмехнулась про себя девушка и со звонком, как ни в чем не бывало, подошла к своему столу.
