— Макс подождет. Алекс…
Он повернулся, сжав кулаки так, что кровь закапала с новой силой.
Мужчина смотрел сквозь меня, разъяренный настолько, будто это я рассказывала про отца или притащила Виктора на торжество. Какой молодец, нашел козла отпущения.
Конечно, легче ненавидеть собственную невесту, чем урода, который ворует деньги и открыто насмехается.
Хм, а если всё-таки виновата я?..
Но не в поступке Виктора.
Он ушел не после издевательского поздравления герцога. Алекс вытерпел до самого конца, нашел в себе силы промолчать и даже кивнуть тому, пусть и безо всякой радости.
Он ушел, когда Макс поцеловал меня.
Внезапное открытие оказалось столь удивительным, что в первую секунду я даже посмеялась над своей наивностью. С чего ты взяла, будто Александр мог приревновать? Он вообще не умеет чувствовать. В его заиндевевшем сердце нет места для всякой чепухи.
Но потом я вспомнила чуткие пальцы на лодыжке и темноту взгляда, что красноречивее слов выдавала хозяина.
Не может быть!
Я поднялась и на нетвердых ногах сократила путь до лорда дэ Горна. Если мое подозрение окажется ошибочным, я никогда не смогу взглянуть этому мужчине в глаза. Если он посмеется над тем, что я собираюсь сотворить, то легче всего будет закрыться в спальне и до самой свадьбы не вылезать оттуда.
Если же я права…
Он так высок, до него сложно дотянуться. Приходится вплести пальцы в жесткие волосы и чуть склонить голову к себе. Не двигается. Не отстраняется. Лишь произносит почти беззвучно:
— Что ты творишь?
— Возвращаю равновесие.
Я никогда не умела первой лезть к мужчине с поцелуями, а потому на мгновение опешила, собираясь с духом. А затем мазнула языком по его верхней губе. Чуть прикусила нижнюю.
Ничего. Целоваться с помидором и то чувственнее, чем пытаться растрясти этого человека.
Нельзя же всегда быть равнодушной статуей! Ну же, покажи эмоцию, бесчувственный чурбан!
Либо отпихни меня, либо откройся.
Мягкое касание, чуть слышный стон, выдыхаемый ему в рот. Я почувствовала, как рука пробегает по моей спине, как притягивает к себе, вжимая в крепкое тело, не позволяя вырваться. Как привычно темнеет взгляд, как низ моего живота наливается жаром.
Есть!
Он поддался, расслабился всего на секунду, но этой секунды хватило, чтобы желание взяло верх над рассудком. Чтобы мы сплелись воедино, чтобы нас захлестнуло с головой, накрыло ураганом.
Они даже целовались по-разному. Макс был нежен, хоть и настойчив, но следил за мной, направлял нас обоих даже в коротком поцелуе. Алекс — не умел притормаживать. Брал всё и сразу. Руки сжимали талию так, словно заявляя на меня права. Словно твердя всему миру: «Она принадлежит мне».
— Пусть нас всегда будет трое, но мой первый поцелуй принадлежит только тебе, — шепнула я. — Если ты разрешишь, конечно.
Мне нравится Макс и нравится Александр. Они разные, точно лед и пламень, точно цветущий мир и опустошающая война. Они дополняют друг друга, даже не зная того.
Но если можно целовать их обоих, если можно тонуть в них с головой, не оправдываясь и не обвиняя себя в измене — я согласна.
Я готова попробовать.
Готовы ли они?
Мы вернулись в гостиную. Вместе. Не держась за руки, конечно, но плечо к плечу. Александр даже разрешил перебинтовать ему рану и никак не комментировал криво наложенную мною повязку. И правильно делал, что не комментировал, а то я бы тоже высказалась на тему битья посуды.
— Что с ним? — осторожно спросил Макс, отведя меня в сторонку.
— Ничего такого, о чем стоило бы переживать. Мы… поговорили, и кое-что прояснилось. Слушай, а почему слова об отце вас так задели? Если это не секрет, конечно.
Темы я переводила мастерски. Сказывался многолетний стаж.
— Не секрет. Во время мятежа отца тяжело ранили, — закусил губу Макс. — Ему перебило позвоночник, он не мог двигаться. Мы молились богам... но не о выздоровлении, а о безболезненной кончине. И когда отец услышал условия нашего освобождения, ему стало хуже. До ночи он плакал и умолял написать прошение императору, только бы тот пересмотрел своё решение. Отец не мог даже допустить мысль о подобной женитьбе, считая её позорной для всего рода. Дэ Горны лучшие из лучших, мы не можем замарать себя подобными связями. Так думал отец. Он скончался в полночь, и последними его словами было: "Не позвольте". Виктор слишком хорошо знал об этом. Отец смотрит на нас с небес, ну-ну.
— Урод, — выплюнула я, метнув гневный взгляд в сторону ржущего герцога. — Ничего, ему недолго осталось распоряжаться вашими деньгами. Мне кажется, других неприятностей не случится.
Как же я ошибалась, о чем даже не подозревала...
Но тот вечер определенно удался.
Александр шутливо извинялся перед гостями за разбитый бокал. А потом он совершил то, чего не ожидал никто, включая меня — подошел к Максу и поговорил с ним спокойно. О какой-то ерунде, но так, чтобы про эту ерунду слышали все вокруг. Аристократы навострили уши, надеясь найти хоть какую-нибудь зацепку того, что всё сфабриковано. Но нет. Братья общались нормально.
Конечно, я понимала, что перемирие временное, исключительно ради спасения торжества. Но меня грела мысль о том, что не всё потеряно. Александр и Максимилиан должны найти общий язык, если мы хотим дойти до конца.
Неважно, в нашей фиктивной свадьбе или чем-то ином, пока ещё непонятном и оттого запутанном.
Ужин закончился, гости разошлись по домам, так и не напитавшись сплетнями. К их сожалению. Я помогла Тамиле со Сью прибраться. Лорды — невиданное дело! — сами расставили мебель. Почти семейная идиллия закончилась, стоило нам разойтись по спальням.
Ночью я не могла уснуть.
То, что вчера казалось правильным (наверное, сказался бокал крепкого смородинового вина), теперь выглядело полным бесстыдством. За полчаса я умудрилась поцеловаться с двумя разными мужчинами! Хуже того, не испытывая мук совести и не одергивая себя.
Но пугало другое. Мне хотелось повторить. Если бы меня поставили перед фактом: выбирай либо Александра, либо Макса — я бы не смогла дать ответ вот так сразу.
Потому что каждый из них этим вечером открыл во мне что-то новое, в чем я пока сама не смогла разобраться.
Какой кошмар. Как же быть? Запретить себе приближаться к лордам? Бежать от них как от прокаженных, только бы не увязнуть накрепко в их сетях?
Они же не согласятся быть со мной… ну… взаправду. Одно дело — наш контракт, в котором нет ни капли искренности. Другое — поцелуи на троих. Нет мужчины, который добровольно поделил бы свою женщину с кем-то другим. Особенно с ненавистным братом.
Хорошо, а если дело не ограничится поцелуями? Ведь нам не пятнадцать лет, а значит…
Мне стало страшно, когда я представила, во что может вылиться вчерашняя слабость. В полный крах. Это без вариантов.
Так, стоять. У них что, по восемь лет воздержания?!
Да я не потяну!
Ладно, отставить панику. Если в чувствах Александра можно быть уверенной — хоть в каких-то, — то кто сказал, будто Макс испытывает ко мне хоть что-то? Он умело изображает симпатию, только и всего. Да и сам Алекс вряд ли согласится ввязаться в сомнительные отношения со мной. Он слишком сложный для того, чтобы беззаботно целоваться с кем-то.
Утро подтвердило мои мысли. За завтраком Макс шутил на тему вчерашней вакханалии, а Алекс хмуро намазывал яблочный джем на булку (если это вообще можно делать хмуро). Между нами ничего не изменилось.
К сожалению или счастью?
— Кстати! — Макс хлопнул себя по лбу. — Совсем забыл. Перед завтраком мне передали письмо. От нашей матушки, — добавил он, обращаясь к Александру.
Тот сжал челюсть.
— Что пишет? — сквозь зубы.
— Говорит, что возвращается из оздоровительной поездки и скоро навестит нас. Хочет лично познакомиться с невесткой.
Ой. Намечается визит будущей свекрови?
Почему мне кажется, что это — не к добру?
