Этот ворох мыслей не давал покоя, гложил изнутри. Еще и кончики пальцев горели после занятия с Нортом. Неужели маги всегда чувствуют это жжение? Под конец дня оно усилилось и уже начинало беспокоить.
— Цаца? — шепотом позвала я. — Ты спишь?
— А? — сонно отозвалась она.
— Как ты ощущаешь магию?
— Хорошо ощущаю, — невнятно пробормотала она.
— Нет, я о том, как оно в пальцах. Ты всегда чувствуешь жжение?
— По-разному, Мари, — зевая Цаца перевернулась на другой бок.
Снова наступила тишина. Я укрылась одеялом до подбородка и долго смотрела на луну, думая о своей странной судьбе. А пальцы все жгло и жгло.
Утро застало мерзким холодом. Он пробирал до костей, меня трясло, как в лихорадке.
— Цаца, закрой окно, — сонно пробормотала я, кутаясь в одеяло.
— Оно закрыто, Мари.
Цаца склонилась надо мной. Ее белые локоны упали мне на лицо и защекотали кожу, в нос ударил сладкий цветочный аромат духов.
Я высунулась из-под одеяла и, шмыгнув носом, села на кровати. Голова гудела, тело горело — по симптомам все признаки простуды. Кажется, купание в проруби не обошлось без последствий. Только сейчас я задумалась, а какая здесь медицина? Если на уровне средневековья, то я конкретно влипла.
Глаза были красные, лицо бледное. Борясь со слабостью я кое-как привела себя в порядок. Собрала волосы в высокий хвост, поверх рубашки надела темно-бордовый жакет. В нем было тепло, и он закрывал чересчур откровенное декольте. Свитер больше носить не хотелось. Во-первых, Цаца его не любила, во-вторых, неудобно перед Эрихом, особенно после слов Варо.
На улице было пасмурно, на небе сгущались тучи, кажется, собирался дождь. Мы молча шли в учебный корпус, вокруг кипела студенческая жизнь. Я замечала на себе косые взгляды адептов, они кивали друг дружке, улыбались и о чем-то перешептывались. Спасибо, Нортон. Твоя вчерашняя выходка сделала меня темой номер один для обсуждений. Я поспешила скрыться в учебном корпусе, но и тут всеобщее внимание было устремлено к моей скромной персоне. Да уж, не каждый день увидишь, как сын ректора носится за девушкой.
— Что у нас сегодня? — стараясь не обращать внимание на сплетников, спросила я.
Цаца не с первого раза услышала мой вопрос. Сегодня она была странно задумчива и неразговорчива, словно находилась в своих мыслях.
— Сейчас лекция по фамильярам, потом урок некромантии, — тихо ответила моя подружка, но взгляд остался безучастным. — Первую пару ведет деканша, магистр Дэрин. Очень строгая, и нам лучше не опаздывать.
Цаца шла, глядя себе под ноги, за весь путь она ни разу на меня не посмотрела.
— Что случилось? — спросила я, устав от дурацкого молчания.
— Ты знаешь, — ее голос дрожал.
Я закатила глаза, догадываясь, на что она намекает. У входа в аудиторию я придержала ее за локоть.
— Что ты хочешь, чтобы я сделала? Нортон неугомонный и импульсивный, что ты хочешь от меня, Цаца?
— Раньше тебя все устраивало.
Она обиженно поджала губы, и ее глаза начали наполняться слезами. Ох, вот только манипулировать чувством вины не надо.
— Многое изменилось, Цаца, — я прикусила губу от того, что собиралась произнести.
Мне не хотелось это говорить, а еще больше делать, но терять единственного союзника сейчас было очень глупо. Да, Цаца не подарок, но от нее я хотя бы что-то могу узнать об этом мире. Потерять ее значило бы остаться совсем одной.
— Я поговорю с Нортоном, — выдавила я и со вздохом добавила: — и попробую помириться.
— Правда? — Цаца вскинула на меня глаза полные слез.
Я кивнула, испугавшись, что если отвечу словом, то не сдержусь и выскажу все, что об этом думаю. Цаца расплылась в улыбке и кинулась мне на шею.
— Мари, как же я рада, что ты одумалась, — затараторила она, обрушив на меня поток слов, которые сдерживала с самого утра. — Нортон ведь хороший. Он тебя так ждал, так ждал…
— Так ждал, что занимался с Бри, — усмехнулась я.
— Мари, это же ничего не значит. Ты что, ревнуешь?
Нет, я не ревную, милая Цаца. Но в сказки про его большую любовь я не верю.
Аудитория наполнялась адептами. Мы с Цацой сели на пятом ряду, она не хотела сидеть на первом — слишком близко к преподавательнице. По словам Цацы, деканша была женщиной строгой и не терпела опозданий и разгильдяйства.
— Не надо ревновать, Мари, — не унималась Цаца, — ты бы видела, как он переживал, когда ты задержалась на два дня. Ни о чем другом думать не мог. И никакая Бри ему не нужна…
Под монотонное щебетание Цацы, я оперлась локтями о стол — вновь накатила слабость. Ее слова звучали, как в вакууме, и от попыток сосредоточиться голова начинала трещать еще больше.
Краем глаза я заметила, как в аудиторию вошла Нинель. Я хотела позвать ее к нам, но та даже не взглянула на аудиторию — сразу робко шмыгнула на первый ряд. Я так и не успела с ней поговорить. Дождусь окончания лекции и обязательно подойду. И пусть Цаца возмущается, обижается, меня это не волнует.
Я обессиленно откинулась на спинку сиденья. Снова начался озноб, только на этот раз он чередовался с волнами жара. Жжение в пальцах было уже невыносимо, хоть лед прикладывай. Но самое ужасно, оно начало переходить на ладони. Я всмотрелась в свои руки и заметила на коже мелкие бордовые крапинки.
— Что за… — встревоженно прошептала я, как внезапно в аудитории воцарилась леденящая тишина.
Адепты, галдевшие секунду назад, притихли. Я подняла голову и увидела у кафедры высокую, статную женщину. Ее русые волосы были собраны в высокий пучок. Строгое платье по фигуре и длинная белая мантия в пол подчеркивали красоту аристократических черт. Выражение лица было надменное и горделивое.
Деканша оглядела аудиторию и задержала на мне взгляд. Ее льдисто-синие глаза недобро сощурились.
Глава 10
Губы деканши дрогнули в ухмылке.
— Я вижу, что вы снова с нами, Мариша Хэлинэр, — она не сводила с меня внимательных глаз. — Надеюсь, произошедший с вами несчастный случай не повлияет на вашу успеваемость, и вы успешно сдадите экзамены в конце семестра.
Сзади раздался смешок и еле слышный шепот:
— А если не сдаст, то бедный Норт выклянчит у папочки “зачет”.
Я обернулась. Бри прожигала меня нахальным взглядом, на губах ее была усмешка, до того ядовитая, что захотелось сбить с нее спесь.
Слегка улыбнувшись, я шепнула:
— Да, выклянчит. Завидно?
Лицо Бри исказила жуткая гримаса, если бы не два ряда, разделявшие нас, она бы точно вцепилась мне в волосы.
— Мариша Хэлинэр, я жду ответа, — повторила магистр Дэрин, и ее голос зазвенел на всю аудиторию, заставив адептов вжаться в скамейки. — Или вам беседы с подружками важнее?
Я встала, слегка шатаясь. Внезапно силы совсем покинули меня, будто после изрядной тренировки. Голова кружилась, но я смогла выдавить из себя ответ.
— Не волнуйтесь, магистр Дэрин, я сдам все экзамены. И никакие беседы с подружками на это не повлияют.
Я оглянулась на бесившуюся Бри на заднем ряду и еле сдержала улыбку.
— Посмотрим, адептка Хэлинэр, — деканша прошла за кафедру.
При каждом ее шаге длинная мантия развевалась за спиной и выглядело это впечатляюще, как в фильмах про волшебниц.
Я плюхнулась на сиденье и шепнула Цаце:
— Потрогай мой лоб, пожалуйста, я не горячая?
Цаца приложила свою ладонь, и я слегка прикрыла глаза. Ее рука была холодная, или мне так казалось.
— Вроде нет, или да, — пожала плечами Цаца. — Не знаю, я не разбираюсь. Горячая как что? Вроде теплая, но считается ли это горячей?
— Ой, ладно, — я раздраженно отмахнулась и открыла блокнот.
Неужели так сложно понять, есть ли у человека температура? Кажется, мои опасения насчет уровня медицины могли подтвердиться, и это совсем не радовало.
— Сегодня мы начнем цикл лекций о фамильярах, — серьезным тоном начала деканша. — Слушайте внимательно, потому что следующий урок будет практическим. Мы будем вызывать фамильяров, с которыми вы должны научиться работать до конца семестра. От того, насколько крепкий тандем вы сможете создать с духом-помощником, будет зависеть оценка за итоговый экзамен по моему предмету.
