Его широкие лапы были в крови, которую он оставлял следами на льду, когда стал приближаться, дыша так странно и иногда фыркая, словно пытался вытолкнуть из себя запахи.
Не медведь.
Туунбак.
– Умоляю, не губи его, – едва смогла прошептать я, когда это создание дошло до Самира, склоняя морду над ним и словно раздумывая, стоит ли убить его тоже. – Он бы не тронул медведя.
В какой-то момент мне даже показалось, что он содрогнулся, услышав мой голос.
И я не была уверена, что он ему понравился.
Но когда это создание оглянулось и посмотрело прямо на меня, мне показалось, что я начинаю медленно сходить с ума.
Туунбак смотрел на меня голубыми глазами.
Осмысленным прямым взором, который не часто можно встретить даже среди людей.
Смотрел глазами, которыми я бредила два долгих года!
– …голубоглазый, – прошептала я, оседая на лед и ощущая, что становлюсь тяжелее всей вселенной от этого взгляда, пробивающего до самого нутра и пускающего по венам жар.
Больше я ничего не могла говорить.
И дышать не могла.
Только рассматривала его огромными глазами, стараясь впитать в себя каждую черточку, каждый изгиб, чтобы понять, кто он такой.
Чтобы попытаться объяснить самой себе, почему сквозь пелену страха и шока я все равно ощущаю снова эту предательскую дрожь по всему телу, отчего колени начинали дрожать и подгибаться, даже если я лежала на льду.
Эти непередаваемые эмоции.
Незабываемые.
Те, что заставляли меня искать этот взгляд снова и снова среди белых медведей.
И вот я встретила его… но теперь не знала, что делать.
Нет, он определенно не был простым медведем.
Демоном?
Возможно.
Едва ли я могла в этой ситуации думать о чем-то и вспоминать легенды о страшном чудовище, пожирающем людей целиком ради забавы.
Я просто продолжала смотреть в его голубые глаза, отмечая, что и он рассматривает меня, не торопясь убивать.
Не торопясь подходить или что-нибудь предпринимать.
Создание стояло, словно заледенев, только продолжало дышать отрывисто и хрипло. Словно иногда он задерживал дыхание в себе, а потом делал несколько рваных выдохов.
И я никак не могла понять, почему это происходит.
– …ты ранен? – прошептала я одними губами, почти не издавая звука, но застыла, потому что голубые глаза тут же остановились на моих губах, а черный зрачок ахнул и стал расползаться.
Будь его глаза черными, как у всех обычных полярных медведей, – это было бы едва ли заметно.
Но сейчас, когда я терялась в этом идеальном голубом полотне, стало еще страшнее.
Что с ним происходило и чем все это могло грозить мне?
Лишь в минуты близкой смерти, мы понимаем как сильно, оказывается, хотим жить…
Теперь и я понимала это, глядя в глаза своей смерти.
Такой необычной.
И отчего-то притягательной, даже несмотря на первородный ужас.
В какой-то момент мне показалось, что создание потянулось ко мне своей медвежьей большой мордой, даже если его огромные мощные лапы словно приросли ко льду и не сдвинулись.
Словно его влекло ко мне.
Тянуло.
…как и меня тянуло к нему все эти годы.
Это был странный момент.
Завораживающий своей искренностью и чистотой, несмотря на то, что вокруг лежали тела искалеченных людей.
И я замерла, не зная чего ожидать дальше и затаив дыхание.
Но демон неожиданно кинул взгляд поверх моего плеча. Звучно фыркнул, обдав мое лицо жаром, и просто ушел, сливаясь с ночью.
Словно его никогда и не было рядом.
Охотники-инуиты были рядом.
Теперь я отчетливо слышала их крики и свист, которым мужчины подгоняли собачьи упряжки, торопясь мне на помощь.
Уже спустя минуту они оказались в поле зрения, спрыгивая со снегоходов и упряжек буквально на ходу, еще до того, как они успевали остановиться, кидаясь ко мне с криками и глазами, полными страха.
И их можно было понять.
Я лежала на льду на боку, в окружении останков растерзанных крупных мужчин, кровь от которых растекалась по ледяной земле, не впитываясь, а тут же замерзая и превращаясь в замысловатые причудливые узоры.
– Жива! Она жива! Скорее, все сюда!
Я видела лица, узнавала их, но не могла реагировать на слова и вопросы, которыми меня засыпали, бережно поднимая и тут же укутывая в многочисленные шкуры, чтобы согреть и привести в чувство.
– Кажется, не ранена! Алу, ты слышишь меня, дочка?
С трудом и большим усилием я смогла сконцентрироваться, когда услышала родной и встревоженный голос шамана рядом с собой.
– Ты в порядке, родная?
В ответ я кивнула, замирая от вопроса, который прозвучал где-то за моей спиной и едва ли был обращен ко мне:
– Святые духи… кто все это сотворил?
– …Туунбак, – прохрипела я из последних сил и потеряла сознание.
4 глава
– Ты показал себя людям!
Крик отца отдался от ледяных стен нашей берлоги и обрушился на меня его болью, непониманием и неприятием этой ситуации.
– О чем я говорил тебе каждый день твоей жизни?! Что твердил тебе каждый раз, когда ты выходил из дома?! Дела людей нас не касаются!!! Мы вынуждены делить эту часть земли с ними, но наш долг – хранить нашу тайну! ДОЛГ! А не показывать себя зверем, рискуя раскрыть весь род!!!
Папа был прав.
Я понимал и принимал к сердцу каждое его раскаленное добела от ярости слово.
Каждую эмоцию, которая рвала и мою душу, оттого что я поступил именно так и пошел наперекор не только всем установленным правилам, но и самому роду.
Но если бы меня спросили, что бы я сделал, будь у меня шанс вернуться и все исправить, я бы не сомневался ни секунды.
И поступил бы так же.
Я не мог отпустить ее от себя.
Мысленно.
Физически.
Никак!
Я был готов проводить все дни напролет, просто наблюдая за девушкой и ощущая, как в моей груди растет это неведомое чувство, от которого было так сладко и так больно.
Меня затягивало в этот омут, а я даже не сопротивлялся.
Тонул в нем с блаженством сумасшедшего и находил особое удовольствие, мучая себя, когда представлял, как смогу прикасаться к ней, как только придет время.
Эти мечты завораживали меня.
Забирали в плен.
Они вгоняли в мою ледяную кровь чистейший адреналин, который не смог сравниться ни с погоней, ни с охотой, ни с войной.
Весь мир отныне заключался только в ней одной.
В том, как она дышала, как говорила, как смотрела своими удивительными зелеными глазами, где я видел кусочек вечно изумрудного рая, не доступного никому из живущих в Арктике.
Я упивался ею.
Своей жаждой.
Своей болью.
И сходил с ума, когда видел рядом с ней того мужчину!
Я мог бы убить его жестоко и с наслаждением уже десятки раз, если бы не верный Соранг, что кидался ко мне каждый раз, оттаскивая в последний момент, и пытался удержать у земли, пока я кричал и вырывался в порыве неконтролируемой ярости.
И несмотря на то, что мы были одного роста и схожей силы, Сорангу приходилось прилагать немало усилий, чтобы не дать мне вырваться из его рук.
– Тише, дружище! Он не трогает ее! Просто едет рядом!
– Но ты же видишь, КАК он на нее смотрит!
– Алула – красивая девушка! А для наших мест ее красота уникальна и неповторима! Будешь выдавливать глаза всем, кто посмеет посмотреть на нее?
– Буду! Я ради нее убью любого! – прорычал я, снова пытаясь скинуть с себя верного и единственного друга, который скручивал меня из последних сил и уже пыхтел, пытаясь удерживать у земли, пока мой маленький зеленоглазый рай усаживался на снегоход, явно не горя желанием общаться с тем наглым приставучим типом.
– Ты уже убил пятерых! Остановись на этом! Их будут искать и наверняка поедут вглубь Арктики!
– Пусть едут! Кто сгинул среди льдов, того уже не отыскать!
Мысли Соранга были ясными, и он говорил верно.
Наверняка у тех людей были родные, которые, конечно же, не оставят пропажу просто так.
