как и сейчас, ему было интересно лишь одно: заработать денег, приспособиться, чтобы твердо стоять на ногах и двигаться вверх по ступеням карьерной лестницы. Не столько ради себя, сколько ради Мии и их совместного будущего. В отличие от тех парней, поступающих в колледж и затем работающих в более престижных фирмах, нежели он, у него не было родных, которые бы вкладывали в это почти все силы и ресурсы. И становилось куда сложнее соревноваться с ними, по крайней мере, времени и усердия требовалось больше. Но в отличие от них, он владел большим сокровищем, которое давало ему фору – мотивацией. Человек, не представляющий себе сценария развития событий, где кто-то его устраивает в жизни или хотя бы помогает в этом, намного лучше понимает, сколь важно каждое его действие. Насколько важны труд и время на пути формирования себя. Знает цену жизни. Честно признаться, он мог в любую секунду позвонить своему немало близкому человеку, Оливии, которую он считал своей тетей, и заручиться поддержкой. И было бы неправильно по отношению к ней, ставить крест на таком понятии, как родственники. Но эту возможность он оставлял на крайний случай. Вспомнив о ней, Рик сильно пожалел, что уже около месяца не созванивался с ней, хотя бы просто поинтересоваться, как у нее дела.
Рядом изо всех сил пыталась заставить свой телефон отправить сообщение пожилая женщина, и у него промелькнула мысль помочь ей. Однако мысль эта не привела к действию просто потому, что автобус остановился напротив его остановки. Взяв сумку с ноутбуком и закинув ее за плечо, он поторопился выйти, как только открылись двери. На улице было уже темно, но путь ему освещали ночные фонари, расставленные вдоль всего тротуара. Сейчас было намного прохладней, чем утром, и он пожалел, что не оделся теплее, хоть и идти было не более нескольких минут. Превозмогая холод, он еще немного постоял, провожая автобус, и двинулся в сторону дома, где ждала его Мия. Он был не одинок на этой улице; впереди шел укутанный в несколько слоев толстовок и курток, подросток. Он не пропадал из вида до тех пор, пока Рик не стоял уже напротив своего дома. Внутри было темно и это нагоняло тревогу, которую он отгонял мыслью, что Мия, наверно, уже легла спать, так и не дождавшись его. От этого ему стало немного грустно, ведь сегодня был день его рождения, который они привыкли отмечать вместе.
«Наверно я сам виноват, не следовало так долго задерживаться на этой мудацкой работе» – подумал он. «Я итак большую часть дня провожу там, в окружении так и не ставших родными мне людей, но такого больше не повторится, пусть делают с этим что хотят».
Тревога усилилась, когда дверь оказалась незапертой.
«Здесь явно что-то не так» – промелькнула мысль в голове Рика. Медленно открыв дверь, которая не издавала скрипов, как принято в фильмах ужасов, он не торопясь зашел внутрь. Было темно, хоть глаз выколи, и Рик, чуть было не опрокинул себя на пол, ударившись коленом об стул.
«Зачем Мия поставила стул у входа?» – со злостью подумал он. «Надо бы включить свет…»
– Сюрприииииииз!!!!
– Твою мать! Господи, Мия. Я чуть было не оставил этот мир в тот же самый день, в котором появился на свет. Зачем же так пугать старика? – еще до конца не осознав, что произошло, попытался отшутиться Рик.
– Эй, дедуля, иди сюда, – обняла его Мия, при этом крепко прижав к себе. – С днем рождения тебя, милый. Здоровья, счастья… Шучу, желаю тебе оставаться таким же веселым, целеустремленным, чтобы судьба всегда подкидывала тебе возможности. Не хочу говорить этой банальщины, поэтому скажу то, что желаю тебе сильнее всего: быть любимым – мной, нашими будущими детьми, друзьями, удачей. Я люблю тебя, – у нее упал голос, и глаза наполнились слезами, говоря это. Ей, ровно так же, как и ему, не повезло узнать, каково это быть любимым родителями, близкими. И говоря о детях, представила просто на миг, что будет, если и им придется осиротеть.
Поклялась себе, что несмотря ни на что, какие бы беды и тяготы не оказались на их пути, не бросит своих детей. Несмотря ни на что…
– Ну ладно тебе, вытри слезки, сегодня праздник, я тоже тебя люблю, моя ты сладкая. Спасибо тебе за все это. Честно, ты не представляешь, как ты сильно обрадовала меня.
– Да ладно тебе, иди переоденься, и помой руки, а я пока разогрею тебе эти прекрасные… пиццу и еще кое-что там.
Даже не пытаясь сдержать улыбку, Рик отправился в ванну. Только сейчас, глядя в зеркало, Рик понял, насколько он счастлив: все тяготы остались позади, теперь он самостоятелен, волен выбирать сам свой путь. Все те трудности, которые когда-то казались непреодолимым препятствием, в этот момент превратились в еле слышимые отголоски из прошлого. Теперь, глядя на свое отражение, он впервые увидел человека, который справился со всем, и пусть только судьба вновь попробует его опрокинуть, как он заставит ее пожалеть об этом. Он был полон решимости, подпитанный злобой, и, подойдя ближе, почти в упор к своему отражению, бросил ему, что дойдет до конца, что с этого момента страхи станут для него той самой бездной, в которую он прыгнет с тем же самым выражением лица, на котором сейчас застыла улыбка. Рик, наконец, понял, насколько он рад, что жизнь сложилась именно подобным образом. И самое главное в этой жизни сейчас то, что от самого любимого человека его разделяют лишь несколько шагов. Подлила радости еще и Мия своим нежным голосом, напевающая какую-то известную ему песню в соседней комнате. Песню, которую он не мог вспомнить, но слышал неоднократно. Возвращаясь обратно, остановился в коридорчике и, будто очарованный, стал наблюдать за изящными движениями Мии. Больше всего сейчас ему хотелось подойти к ней сзади и позволить себе утонуть в ее объятиях. Что он и сделал. Нежный поцелуй, за которым немедленно последовала страсть, которую на данный момент, казалось, невозможно усмирить.
– Эй, постой. Я что, зря готовилась? – сквозь прерывистое дыхание спросила Мия, улыбаясь.
– Нет, не зря. Я в восторге от всего, что ты сделала, но еще больше восторгаюсь от самой тебя, крошка, – ответил он ей, и вновь утонул в порыве. Начал было быстро раздевать ее, но что-то в движениях Мии заставило его притормозить.
– Милая, так что ты там приготовила? – спросил он, поняв, что может обидеть ее, если не насладится ее работой.
– Ну, наконец-то, этот сексуально озабоченный эгоист подумал о труде других…
