- Спи давай, - сказала я, не желая признавать, что она была права насчет кроватей. - Буду здесь, так и быть.
- Спасибо, - пискнула она, завернулась в свое одеяло, словно в кокон, улеглась и уснула, кажется, мгновенно. А я-то думала, что Джанна - как раз та впечатлительная барышня, которая из-за любого кошмара не будет спать полночи. Хотя если сон у нее в таком дефиците, как она описывала, то выбирать ей, конечно, не приходилось.
Еще некоторое время я просто лежала, глядя в потолок. Надеялась, что сразу засну, но почему-то не вышло. Лежала и думала: странно, как все получается. Еще недавно я так страстно хотела, чтобы Джанна пропала из моей жизни, а сейчас сама, по собственной воле, озаботилась ее состоянием. Помогаю вот. Лежу тут, рядом с ней. И почему-то не испытываю по этому поводу никакой досады. Джанна повернулась и сопела куда-то мне в плечо, и было в этом что-то такое... уютное. Успокаивающее. Будто бы я на своем месте. Вот уж не подозревала за собой такого человеколюбия! Или это именно для Джанны мне хотелось быть доброй, великодушной и всесильной? Мол, знай наших, смотри, какие мы, стихийники, крутые?
Несмотря на умиротворенное состояние, засыпала я долго, а спала и вовсе отвратительно. Снилась какая-то гадость, но какая именно, я так и не вспомнила. Я надеялась, все дело в том, что на одной кровати слишком тесно, и на следующий день придвинула вторую, тихо радуясь, что уборкой комнат мы занимаемся сами, а значит, никто не спросит, а что, собственно, у нас тут происходит. Что-что... лечим Джанну от недосыпа. Но каким образом и почему именно так - тут мне ответить было нечего.
Джанна в самом деле постепенно излечивалась. Будить ее по утрам было очень непростой задачей, дорвавшись до спокойного сна, она будто бы была готова спать сутками напролет, но я как-то справлялась. Представляла себе, что вот не добужусь, встану и уйду, а она через полчаса проснется с воплями и слезами. Жалко же человека.
Мне вообще начинала нравиться Джанна. Жить с ней в одной комнате было гораздо спокойнее, чем с Варей. Она не мешала и не докучала, но могла поддержать разговор, и по мере того, как она отсыпалась, разговоры становились все интереснее. Она была скромная, тихая, но эта ее скромность и тишина проистекали не из робости, а из самодостаточности. Ей почти ничего и ни от кого было не надо. А вот я была ей нужна, и это тоже было приятно. Льстило самолюбию.
В общем, все было мило, кроме того, что мне регулярно стали сниться какие-то муторные, неприятные сны. Нет, я была далека от того, чтобы просыпаться в ужасе посреди ночи. Я даже умудрялась неплохо выспаться. Но вот паршивое настроение по утрам стало моим постоянным спутником. Я огрызалась на однокурсников, изводила придирками Алекса, с которым мы как раз ваяли совместную работу, и... в общем, хорошо, что к полудню я обычно приходила в себя. И еще хорошо, что я считалась лучшей огневичкой на потоке, иначе кто-нибудь мог бы и не удержаться и врезать мне, и правильно бы сделал. Я бы на их месте так и поступила.
Все это тянулось уже недели две, и однажды вечером Джанна легла в кровать, полежала минут пять и вдруг сказала:
- Представляешь, я почти не хочу спать!
Это была наша общая победа.
10. Сейчас, за воротами
Мы открываем ворота — боги, я поверить в это не могу! Мы открываем ворота и выходим, потому что Дан нас ведет и потому что у Дана есть информация и есть план, а у нас нет - даже такого безумного. На моем языке до сих пор привкус его крови, которую я, пусть самой последней, но выпила. Мне до сих пор кажется, что я могу об этом пожалеть, но если расставлять приоритеты, Розен и Академия важнее Дана и его причуд. Ну, то есть... я на это надеюсь. Я надеюсь, что от этой нашей общей связи не выйдет более крупной общей беды. Я постараюсь за этим проследить.
Мы идем цепочкой, нас семеро, Дан посередине. В нас никто не стреляет, хотя я ужасно этого боюсь. Пока мы идем, там вдалеке перед нами люди перестраиваются, образуя круг: площадку для переговоров. Они знают правила игры не хуже нас с Даном. За площадку нет хода, пока стороны не договорятся; применение оружия и магии на переговорной площадке запрещено. Дан собирается нарушить эти правила с нашей помощью. Нападать на переговорах — это... это...
- Во-первых, мы идем без флага, - беззаботно сказал мне Дан, когда мы еще только собирались на выход. - Он подразумевается, но его нет. Нет флага — нет переговоров. Мыпритворяемся, что идем на переговоры. Это не то же самое. А во-вторых, на что угодно спорю, у Розена будет и пистолет, и нож. Если тебе так будет спокойнее, давай я пообещаю, что не отдам команду до тех пор, пока он первый не пригрозит нам оружием.
- А он пригрозит? - изумилась я. Я все чувствовала себя наивной девочкой, эдакой шашкой, стоящей на шахматной доске и понятия не имеющей, кто куда движется и почему.
- Обязательно, - заверил меня Дан. - Он тоже считает эти переговоры ненастоящими. Ведь магии тут считается что нет. Нет магии — нет переговоров. Нет флага - нет переговоров. Все обман, понимаешь? Мы оба друг другу врем, а значит, ничего не нарушаем.
Ну, насчет магии — это вопрос спорный. Я чувствую не только вкус крови у себя во рту, но и огонь в своих венах. Он снова здесь, родной мой. Какой я была беспомощной без него. На самом деле, я по-прежнему беспомощна, потому что слишком мало понимаю в происходящем.
