меня, как на сочный бифштекс.
— Во-первых, это комплимент, так что ни за что, а во-вторых, я никогда не смотрю на свой бифштекс. Вонзать в него вилку — да. Жевать с явным удовольствием — тоже, даже издам несколько стонов, но мне никогда не хотелось тереться об него своим мясом. — Он сделал небольшой выпад бедром.
Она скорчила гримасу.
— Ты отвратителен, и приехать сюда было такой плохой идеей.
Прежде чем она успела направиться к двери, он бросился наперерез.
— Не уходи. — Он ещё не знал её имени и не знал, как её найти. И что важнее, он не хотел, чтобы она уходила.
— Я не могу остаться. Ты явно не умеешь говорить как нормальный человек, всё время чувствуется сексуальный подтекст.
— Только потому, что нахожу тебя привлекательной. — Вот, правда вышла из него, и ему захотелось заткнуть язык в задницу.
На мгновение он подумал, что, наконец, нашёл слова, которые заставят её сбросить трусики. Она ахнула, приоткрыв рот, а на щеках разлился нежный румянец. Затем она вздёрнула подбородок.
— То, что ты находишь меня привлекательной, не даёт права быть свиньей и говорить такие вещи.
— Но как ещё я могу выразить восхищение твоими достоинствами? — Он ухмыльнулся и пошевелил бровями. Она сверкнула глазами, вовсе не находя это милым. Самый очаровательный ход Криса провалился
— А как насчёт того, чтобы выразить симпатию уважением к одному из них? Я больше, чем просто тело. Может, стоит говорить со мной, как с человеком?
— Уважение? — Он съёжился, произнося это слово, стирающее всё удовольствие от общения. — Думаю, мы могли бы попробовать, если настаиваешь.
— Да. И избавься от этого. — Она указала пальцем на его пах.
Он опустил взгляд на то, как его член натянул спортивные штаны и усмехнулся.
— Я не могу его контролировать. Он встаёт, когда захочет.
— Тогда, наверное, недостаток крови в мозгу объясняет твою глупость. Я никогда не встречала человека тупее.
На оскорбление он разинул рот. Кроме того, это лишило его эгоизма ниже пояса
— Я не тупица.
— Уверен? Ты мне ещё ни одной умной вещи не сказал.
Сначала она отвергла его ухаживания, а теперь поставила под сомнение его разумность. Хватит.
— Хочу, чтобы ты знала, мне уготованы великие дела.
Она огляделась по сторонам, не скрывая пренебрежение.
— Да, вижу.
Впервые, он густо покраснел от… от… от смущения? Это взбесило.
— Ты ужасно груба и осуждаешь того, к кому приползла за помощью.
— Приползла? — Слово приобрело определённый оттенок. Она выпрямилась во весь рост, и прямо достала ему до подбородка.
— Я подумала, что, возможно, тебе захочется заняться чем-то другим, а не чахнуть здесь, на кладбище
— А кто сказал, что я чахну? У меня тут светская жизнь бьёт ключом, и я сам составляю свой график. Да и отчитываюсь сам перед собой.
— Ты — могильщик.
— Я гораздо больше. Я… — «Не говори этого! Не говори». Да к чёрту. Ему не стыдно. — … Антихрист.
Она не округлила глаза от удивления, и не убежала, осенив себя крестным знамением. А рассмеялась. И громко. И смеялась, пока слёзы не полились из глаз. В такие моменты ему хотелось пошевелить пальцами и доказать это.
— Перестань. Я — Антихрист, тот, кому предсказано покончить с миром, — настаивал он.
— О боже, — выдохнула она между смешками. — Я верю, что ты в этом убеждён. Как грустно.
— Нет, потому что это правда. Я — Антихрист, Кристофер Люциус Бафомет первый.
Она продолжала хихикать.
— Первый? О, прошу. Сейчас ты ведёшь себя глупо. Знаешь, сколько антихристов уже уничтожили мир?
— То фейки, а я самый настоящий.
— Ну, конечно. — Она покачала головой. — Не успею я оглянуться, как ты заявишь, что, будучи наполовину демоном, любишь пить кровь и приносить в жертву девственниц.
— Вообще-то культ, в котором я вырос, предпочитал лишать их девственности. — Они действительно наслаждались оргиями в ритуалах.
— Причудливая фантазия, которую ты соткал, но думаю, что знала бы, будь ты потомком владыки Ада.
— С чего ты так уверена?
— Потому что от тебя не воняет серой, — сказала она с предельной серьёзностью и рассмеялась. — Демоны не могут долго быть среди нас из-за запаха, который каждый раз их выдаёт.
— Похоже, ты слишком много знаешь о демонах.
— У моей высокообразованной семьи хорошие связи.
— Ну, теперь, когда ты меня знаешь, связи ещё лучше. — Он мог бы встать в царственную позу, настолько изящную, что достойна оказаться запечатлённой в статуе, которой поклонялся бы весь мир.
Она хохотнула.
— Ах, бедняжка. Кажется, почти позорно лопнуть твой пузырь, но у Люцифера нет сына.
— Откуда тебе знать.
— Мой дед играет с ним в шахматы. Правда, не часто, потому что они оба жульничают.
Подумать только, она обвиняет его в том, что он живёт в мире фантазий, а послушай её, притворяющуюся знатоком религиозных икон, так обалдеть.
— И кто же теперь лжёт? Мы оба знаем, что Люцифера не существует.
Она перестала хохотать и склонила голову набок.
— Как ты можешь такое говорить, и при этом называть себя Антихристом?
— Антихрист — это скорее состояние бытия. Полная анархия и всё такое.
— Нет, быть Антихристом означает, что твою мать оплодотворил Люцифер.
— Люцифера не существует. Он просто религиозный миф.
Она моргнула.
— Не хочу тебя огорчать, но он очень настоящий.
— Я называю это чушью, потому что, если бы дьявол существовал, разве не думаешь, что он уже признал бы меня? Ну, я достаточно согрешил, чтобы мой предполагаемый демонический отец заметил меня сто раз. — Психиатры утверждали, что поведение Криса — вызов его предполагаемому отцу, который никогда не пытался связаться с ним. — Я не скрывал своего происхождения, но сероносец ни разу не появился и никогда не поддерживал.
— То есть, Тёмный Повелитель к тебе не приходил, поэтому ты в него и не веришь. — Она сморщила нос. — Можно понять. Но вот почему ты называешь себя Антихристом непонятно. Какой в этом смысл?
— Меня так мама называла.
— Но ты в это не веришь.
— Нет. — Но верил в то, что его отец нечто большее, чем человек. Как ещё объяснить это долбаное дерьмо? Если только психиатры не были правы. «Может, всё это у меня в голове».
— Если не веришь, зачем поддерживать историю?
В самом деле, зачем? Она точно определила проблему с его существованием. Если он верил своей матери, когда та говорила, что он сын дьявола, то почему Дьявол никогда не утверждал этого? Если только Дьявола не существует. Но если Дьявола не существует, то кто же Крис тогда?
— Если бы я не называл себя Антихристом и не верил в грандиозную судьбу, то вынужден признать, что
