Едва Август повернул за угол, как тут же перестал пытаться казаться сильным, и его ноги подкосились, а руку дрожали. Перед глазами все плыло, но он, ухватившись за стену, заставлял себя идти дальше. С грехом пополам он добрался до уборной, где включил ледяную воду и склонился над раковиной. Август чувствовал, как что-то ужасное перетекает внутри его тела. Она раскашлялся и выплюнул черную субстанцию, что тут же смыл поток воды. Это была там сама злость Марты, смешанная с отчаянием, которую по доброй воле поглотил Август в тот момент, когда она отделила их от себя. Молодой человек принял весь удар на себя, за что почти сразу и поплатился. К сожалению, это была лишь та часть злости, что смогла прорваться наружу – остальное все еще было заперто внутри Марты.
Он набрал в ладони воды и плеснул на лицо. Тяжело дыша, Август смотрел в зеркало и наблюдал, как медленно, но верно возвращается румянец. Нужно было идти назад. Наверняка, придется объяснять Марте, что произошло.
– Пусть лучше не знает, – подумал Август. – Вернее пусть лучше думает, будто и дождь, и гроза исчезли сразу, едва она взяла себя в руки. Правда никак ей не поможет, а сделает только хуже.
Август нашел девушку в гостиной – она сидела на полу, скрестив ноги, и смотрела перед собой. Натянув на лицо улыбку, Август пересек порог.
– Я не понимаю, – сказала Марта.
– Чего? – Август сел на край дубового стола.
– Ничего, – она подняла свои большие зеленые глаза, в которых читалось чувство потерянности.
– Настолько лаконичный ответ я даже прокомментировать не могу.
– Почему все ушло? Почему я больше не злюсь? Почему мне так спокойно?
– Потому что ты победила. Не в войне, но в битве, а это, спешу тебя заверить, уже не мало. Гроза началась не сама по себе. Она была отражением того, что происходило в твоей душе. Все всегда начинается с малого. С крохотной капли. А затем, если вовремя этого не исправить, капля начинает разрастаться в целый океан. Ты сама разжигаешь в себе тьму. Но в этот раз ты победила.
– Почему ты здесь? Я ведь прогнала тебя, – Марта резко опустила голову, поскольку вспомнила, как это произошло.
– Потому что я был нужен тебе.
– Я не хотела тебя обидеть. Вернее, тогда хотела, но сейчас я сожалею. Прости меня, – девушка сильно сжимала кулаки, поскольку слова ей давались с большим трудом.
– Я не обижаюсь. Ни тогда, ни потом. Мне не за что тебя прощать, потому что ты не сделала ничего плохого. Но если тебе это важно услышать, то я прощаю тебя.
– Я опять не понимаю.
– Чего? – рассмеялся Август. – Только не говори «ничего».
– Как можно не обижаться и прийти, к тому, кто так с тобой поступил. Будь я на твоем месте, то никогда бы в жизни не пришла.
– Поверь, пришла бы. Ты плохо себя знаешь, если так думаешь. Да и скажи, пожалуйста, что тебе могло бы помешать? Обида? Злость? Неужели они стоят того, чтобы не помочь человеку?
– Да… Нет… Не знаю, – первый ответ показался Марте наиболее очевидным, но затем она задумалась и поняла, как это звучит, а потом и вовсе не смогла выбрать.
Август спрыгнул со стола и прошел к окну. Чистое спокойное небо сливалось с неподвижным морем, образую единое зеркальное полотно, что даже не было не понятно, кто из них является отражением. Август боялся придать мысли форму, но кажется он сумел не только заполучить доверие Марты, но и сделал первый шаг в борьбе за ее душу. Маленькая победа, достигнутая большой ценой.
– Что случилось? – Август нарушил тишину. – Ты же не просто так захотела наслать на особняк ураган?
– Как будто бы и ничего. Сейчас все кажется уже таким глупым, – призналась Марта, подходя к соседнему окну.
– То, что тебе стало легче, вовсе не означает исчезновение проблемы. Ты же сама понимаешь, если болит зуб и выпить обезболивающие – это не значит, что зуб исцелился. Что случилось?
– Я устала бороться с… хотела сказать ветряными мельницами, но это кажется означает что-то другое.
– Это про Дон Кихота. Не читала еще? – Август взглянул на Марту, и увидел, как она отрицательно покачала головой. – Очень даже подходит. Дон Кихот увидел в ветряных мельницах великанов и набросился на них. Фраза означает безуспешную борьбу с настоящими или выдуманными проблемами.
– Почему ты решил, что безуспешную?
– Да, я забегаю вперед. Расскажи.
Марта поведала ему про взаимоотношения с отцом и матерью не только за прошедшую неделю, но и за весь период времени, когда она впервые взяла в руки скрипку. Девушка говорила и говорила, сама не осознавая того, что прежде никогда столько не высказывала вслух. После пережитого урагана Август словно стал для нее родным. Как старший брат, которого у нее никогда не было.
– Ты так сильно упираешь на музыку, что даже странно. Как будто это стало какой-то точкой отсчета. Разве до твоих занятий музыкой все было не точно так же?
Марта задумалась. Она доставала из ящиков памяти одно воспоминание за другим и, приглядываясь, начала понимать, что прежде окрашивала их в неправильные цвета.
– Правильно заданный вопрос помогает увидеть то, что скрывалось от тебя. Не так ли? – улыбнулся Август.
– Отец всегда был таким. Не плохим, нет! – воскликнула Марта, подумав, что высказывается о нем плохо. – Я имею ввиду требовательным. Он всегда говорили, как и что мне делать, что читать, что смотреть, о чем думать.
– По его мнению, так выглядит воспитание, – кивнул Август. – Но воспитание – это далеко не запреты и железные требования к поведению. Конечно, они тоже нужны в тех или иных моментах, но ребенок не собственность, не робот и не безвольный раб. Я ни в коем случае не говорю тебе, что надо восставать против отца, я говорю, что он такой же человек, как ты или я, а значит может ошибаться и у него есть свои слабости. Родители действительно твои самые родные и близкие люди, но нужно с понимаем относиться к их слабостям. Порой, – Август на мгновение замолчал, – я не говорю, что конкретно в твоей ситуации, но порой взрослые, сами того не понимая, через своих детей пытаются прожить жизнь, которую не прожили сами. Ты отдельная самостоятельная личность, которая должна прожить свою жизнь, а не отвечать за ошибки других. Но знай, что войной с отцом или матерью, ты их в этом не убедишь.
– Он очень принципиальный человек. Если решил, то не сворачивает. Я попыталась сказать ему, что, может быть, дело в дедушке, но стало еще хуже.
– Когда человек бежит от того, что его ранит, для него нет разумных аргументов. Он выбирает позицию, в которой чувствует меньше всего боли. Ты же и сама так делаешь? Подумай.
– Нет, – рефлекторно ответила Марта, но тут же отступила. – Да.
– Гнать от себя страдания вовсе не выход. Вместе с ними ты гонишь от себя людей, гонишь человека, которым могла бы стать. Я боюсь, что отцу ты этого не объяснишь. Он не захочет слушать. Зато ты можешь не повторять его ошибки.
Луна медленно плыла по небу и уже проделала большую часть пути. Совсем скоро ночь закончится, и наступит новый день. Марта понимала это и не хотела возвращаться в реальность. Она почувствовала, как от одной мысли по телу побежали мурашки, и тут девушка поймала себя на мысли – это и есть желание бежать, о котором говорит Август.
– Тогда как мне быть? – Марта повернулась к Августу, ожидая услышать правильный ответ.
– А как ты хочешь? Ты же не ждешь от меня наставлений?
– Почему нет? – удивилась девушка.
– Потому что я не учитель. Я твой друг. Да, я мог бы тебе указывать, как жить и что делать. Так же как твой отец. Но разве ты хочешь этого? Гораздо правильнее самой принимать решения, а не перекладывать за них ответственность на других. И вот скажи мне, что ты хочешь делать?
– Я хочу играть на скрипке и поступить в музыкальное училище.
– Почему?
– Потому что музыка для меня все.
– За тебя никто не решал? Ни бабушка, ни папа, ни мама?
– Нет, я действительно очень люблю скрипку. И не вижу в этом ничего плохого.
– Тогда и живи так.
