Антрас отшатнулся и попятился к краю монолита. Осторожно заглянул вниз и, несмотря на разгорающийся пожар, похолодел. Внизу скалу тоже уже вылизывали языки костра, поднимаясь по камню все выше и выше.
— Нужно лететь! Алузар! — Антрас позвал короля, но тот лишь с улыбкой посмотрел на приемыша. Языки пламени уже распростерлись у его ног.
— Тебе не уйти от самого себя, Антарас, — король впервые назвал приемыша полным именем. — Огонь — твоя суть и естество.
— Мое естество — это свет! — Антрас выкрикнул, пытаясь перекрыть нарастающий рев пламени.
— А разве это не одно и тоже? — черный дракон удивленно вскинул брови. В одно мгновение огонь объял его полностью, и фигура Алузара пропала.
— Отец! — Антрас выкрикнул с надрывом, но не смог перекричать воя пожара.
А в следующий миг почувствовал, что падает. Он попытался обернуться драконом, но так и не успел понять, получилось у него или нет. Падение остановилось, и он завис посреди Пустоты. А откуда-то издалека, со страшной скоростью, к нему приближался исполинский пылающий шар. И Антрас не мог пошевелиться, не мог сдвинуться с его пути.
Дракон попытался колдовать, но вся его магия осыпалась битым стеклом, мощный широкий Поток Антраса не желал подчиняться своему хозяину, извиваясь и болезненно корчась в предвкушении той страшной силы, что надвигалась на него. Той, что его породила, той, что уничтожит, походя, даже не заметив.
— Отец… — Антрас прошептал одними губами в тот самый миг, когда болид уже достиг его, овеяв нестерпимым жаром.
Непроизвольно Антарас закрыл глаза и чуть отвернул голову в сторону, ожидая последнего удара. Но его все не было. Он прислушался к течениям Потоков, вылавливая среди них знакомые, а в следующий миг твердая теплая ладонь накрыла его глаза:
«Только ни в коем случае не открывай глаз», — в голове Антараса прозвучал голос Алузара.
И рука пропала, равно как и следы Потока приемного отца. В Пустоте больше не было ничего и никого. Только Антарас. И гигантский раскаленный шар, висевший перед ним, выпуская протуберанцы, опаляя его и без того угольно-черные волосы.
Сила Пламени была не просто велика, она была безгранична. Она могла сотворять и уничтожать миры, дарить жизнь и отнимать ее. Могла превратить в пыль целый город, а могла поднять из праха континенты. Жизнь и смерть в одном круговороте, бесконечное движение…
Антрас протянул руку, пытаясь овладеть Пламенем также как обычной стихией. Ведь огонь всегда хорошо слушался его. Но сразу отдернул руку, обжегшись. С удивлением поднес пальцы к губам — он ни разу за всю свою долгую жизнь не обжигался огнем, ведь он был драконом. По-прежнему не открывая глаз, он снова попытался укротить Пламя, но на этот раз Огонь решил проучить наглеца, и горячий жар охватил его целиком. Антрас закричал от боли, скрутившей его тело незнакомым жгучим спазмом.
Дракон сопротивлялся, пытаясь то закрыться от этой боли, то взять ее под контроль, но с каждой новой попыткой лишь усиливал свои страдания. В Пустоте некому было слышать его крик. И он кричал, понимая, что ему не справится с Пламенем. Горгорону хотя бы хватило здравого смысла вовремя уйти, признав свое поражение, а у Антраса нет возможности сделать даже это. Негасимое Пламя проглотит его, как костер глотает очередную случайно попавшую в него щепку. И даже не заметит…
«Не сопротивляйся ему! — снова образ Алузара — рядом, такой близкий и родной. Он всегда был рядом с Антрасом, с самого детства, когда не стало родителей. Лечил разбитый в драке нос или ободранные после падения с дерева коленки. И всегда прикрывал Антрасу спину. И даже сейчас часть его была рядом, хотя сам Черный Огонь защищал подступы к своей родовой цитадели. — Не нужно его покорять, впусти эту силу в себя, в самое сердце…»
Антрас слышал эти слова, но никак не мог понять их смысл. Ему было так больно… Неужели все те, кого живьем сжигают на кострах за ересь, страдают также? Раньше дракон никогда не думал об этом — пламя дракона дарует милостивую мгновенную смерть, а сам огнедышащий зверь не чувствует ни жара, ни боли от огня. Но теперь Антрас чувствовал все, и в отличие от несчастных жертв костра, он не мог умереть, прервав эту пытку. Чтобы сжечь дракона, нужно много времени, даже Негасимому Пламени…
— Ви-и-и! — Антрас кричал имя любимой в Пустоте, оно отражалось эхом среди бездны Ничто и тонуло в нем.
«Антарас… Прости меня…» — Потоки принесли ему обрывок фразы, и от неожиданности Антрас открыл глаза. И в тот же миг весь тот жар, что терзал его тело снаружи, устремился к нему внутрь, выжигая душу дотла.
Глава 7. У костра
Где-то в северных лесах Авалора…
Когда Вика открыла глаза, вокруг было темно, тепло и душно. Мгновенно накатил страх, что она почему-то вновь оказалась в сугробе, как тогда, под снежной лавиной, и теперь она опять задыхается в снегу. Но вот только Антраса рядом больше не было, чтобы спасти ее…
Девушка закопошилась, пытаясь освободиться, и сразу же обнаружила, что может свободно двигаться. А глаза ее потихоньку привыкали к темноте. Она была не в сугробе, а в тесном подобии продолговатого шалаша, с ног до самого подбородка укутанная тонкими теплыми одеялами. Рядом лежал чудом не потерянный и не сломавшийся посох.
Ви пригляделась: полог шатра был чуть отогнут, из щели сквозило холодным воздухом и пахло дымком, но внутри все равно было душно, весь свежий воздух Ви выдышала, а грубая вентиляция плохо справлялась со своей задачей.
Аккуратно Ви подползла к пологу и выглянула из палатки, стараясь не высовываться. Снаружи было темно, чуть поодаль горел костерок, и трое ее спутников сидели вокруг него — Лира и Мингир рядышком, Кириан чуть в стороне — и передавали друг другу большую кружку с чем-то дымящимся. Поселенцев, равно как и Лейры, видно не было.
От вида кружки у Ви в животе жалобно заурчало, намекая, что время обеда давно миновало, и неплохо было бы подкрепиться. Девушка собралась, было, выползти из шатра, но замерла и прислушалась. Слышно было хорошо, слова беседы далеко разносились в зимнем лесу, и ей стало любопытно, о чем беседуют друзья в ее отсутствие. Говорили между собой в основном полукровки, эльф отмалчивался, с отрешенным видом глядя перед собой и время от времени поднося озябшие руки ближе к костру.
— Знаешь, что мне не дает покоя? — Мингир отхлебнул из кружки и помог отпить из нее Лире, не передавая горячего металла ей в руки. — Те слова Горгорона, что ты владеешь любовной магией. Скажи, ты и вправду могла бы меня приворожить?
Повисла неловкая пауза, и Ви даже дыхание задержала в своем укрытии, стараясь не пропустить ни единого слова.
— Лира? — Мингир удивленно приподнял бровь. — Чего молчишь?
Ведьмочка нахохлилась, словно замерзший воробушек, опустила голову вниз и пробубнила себе под нос, едва слышно:
— Только в самом начале, совсем чуть-чуть, — она мгновенно вскинула глаза на стрелка, но тут же снова потупилась.
— Лира… — это все, что смог выдавить из себя пораженный Мингир.
— Просто чтобы ты обратил внимание на меня, — ведьмочка принялась оправдываться, — Ви, вон, какая красотка, разве мне с нею спорить за мужской интерес?
Но Мингир больше ничего не говорил, только сидел, тихонько качая головой. Лира прильнула к суженому, но он против обыкновения, не ответил на ее ласку.
Кириан едва заметно усмехнулся себе под нос, но стрелок услышал его смешок, хмуро покосился на чистокровного и молча передал ему кружку. Эльф также молча отпил.
Тишина становилась такой гнетущей, что, казалось, Ви слышит, как всхлипывает Лира. Или ей это только казалось, и на самом деле, это охала в чаще какая-то ночная птица? В любом случае, она решила, что стоит показаться и вмешаться в беседу.
— Чародейка, наконец-то, проснулась, — не ясно, чего было больше в тоне Кириана, уважения или издевки.
— Долго я проспала? — Вика зачерпнула горсть чистого снега и принялась умываться, с тоской вспоминая даже не центральный водопровод с горячей водой в своей съемной квартирке в Подмосковье, а хотя бы чистые удобные умывальни в Облачной Академии.
