Проблема была в том, что он был смертью, но Персефона и сама несла смерть. Вот только смерть в ее силе причудливо перемешивалась с жизнью, и казалось, что прах и тлен сливаются в ней с молодыми ростками травы.
И Аид не был уверен, что это нормально для богини Весны.
Харона они увидели издалека — он пытался переплыть Стикс, шестом отбиваясь от гигантских крокодилов, которые из непонятных соображений желали закусить плывущими в лодке тенями. На самого Харона они почему-то не покушались, видимо, считали его бешеным.
— Да он не то что нас, себя не перевезет, — заключил Гермес.
Он был прав. Крокодилов было так много, что лодка еще не доползла даже до середины реки, а Харон уже выбился из сил. Поэтому они просто пошли вверх по течению Стикса, игнорируя клацающих челюстями крокодилов. Хотя это было непросто, учитывая, что это все-таки не пираньи и вполне себе бегают и по суше. Но крокодилы почему-то спешили за ними гнаться, обоснованно полагая, что на суше может быть еще хуже.
Еще один тайный выход из Подземного мира находился чуть выше истоков Стикса, и за четыре часа пути Аид и остальные успели зарубить саблей двух самых настойчивых крокодилов, пробиться сквозь густые заросли папоротника, полюбоваться на гигантских слизняков, обойти огромный термитник; чуть не заснуть на поле с коноплей; встретить с десяток крупных травоядных рептилий; обнаружить одно не учтенное на карте Подземного мира озеро; понаблюдать за массовой миграцией подземных из собственного мира.
Последим фактом Аид был возмущен до глубины души и порывался перекрыть выход, чтобы эти крысы не бежали с тонущего корабля, но потом передумал — решил, что это демаскирует.
Среди бегущих не было ни одного знакомого лица, так что Аид передал хтоний Гермесу, чтобы тот без проблем вытащил Персефону, а сам смешался с толпой.
На поверхности была ночь, и они шли вперед, пока не наступил рассвет. Потом устроили лагерь у небольшого озера и легли спать, оставив на страже Гермеса.
Аид проснулся ближе к вечеру, и Гермий тут же завалился дрыхнуть, предусмотрительно зарывшись в стог сена подальше ото всех.
А Персефона еще спала.
Глава 9. Персефона
Проснувшись, Персефона долго не открывала глаза и прислушивалась к ночным звукам. Их было на удивление много: какие-то шорохи, треск, стрекот цикад, шум ветра, далекое уханье птиц, плеск воды вдалеке, чьи-то тихие голоса. Показалось на миг, что она на поверхности: вот откроет глаза, а над ней — темный купол неба, искрящийся далекими звездами.
Но голоса мешали.
— … а если они узнают? — жалобно скулил Гермес.
— Конечно, узнают, — это был тихий, властный голос Аида, Персефона сразу его узнала. — Ты придешь и расскажешь все как есть. Что я вернулся, и что раскрыл тебя, а потом заставил похитить царицу. Расскажешь, как мы шли и где остановились. И еще не забудь передать, что я планирую свергнуть Ареса и воцариться на всех трех тронах.
— Ты правда это планируешь? — пискнула Минта.
— Кто ты такая, чтобы судить о моих планах? — в голосе экс-царя зазвучало что-то такое, что Персефоне стало не по себе.
Аид говорил, как настоящий Владыка… пожалуй, в первый раз с тех самых пор, как они познакомились. Ему что, так сильно не понравилась Минта?
Стало холодно, Персефона поежилась, выскользнула из-под варварской куртки и жестом остановила приближающегося с покрывалом в руках Аида:
— Не надо. Я встаю.
Она думала сходить к озеру, умыться, но поленилась — просто расчесала волосы, привела в порядок свое одеяние и вернулась к костру. Минта подвинулась, освобождая ей место рядом с Подземным Владыкой — и как можно дальше от Гермеса.
Могла не стараться — Персефоне уже не хотелось превратить Психопомпа в растение, максимум задушить. Но перед этим царица была не против поесть, и когда ей предложили плошку с дымящимся травяным настоем и кусок жареной зайчатины, не стала устраивать истерики в духе Артемиды.
Та же Минта с удовольствием ела зайца, но на настой косилась с подозрением — видимо, чувствовала нотки дикой мяты.
— Плотоядное растение, — проворчал Гермес, глядя на нее.
— Может, вернемся к нашим лазутчикам? — очаровательно улыбнулась нимфа. — Сестра, мы остановились на том, что вот этот подозрительный тип наотрез отказывается идти и шпионить на нас.
— А в чем, собственно, проблема?
Проблема заключалась в том, что Гермес не желал возвращаться к «своим». Ему до смерти надоело переодеваться в Гекату, и еще он не собирался предавать Владыку Аида, а именно это, как он и подозревал, его заставят делать «свои».
При всем при этом, пользы от Гермия не было никакой. Он не был в курсе злодейских планов, и не мог называть имен.
Минта, конечно, считала, что он предаст своих новых друзей при первой же возможности, но Аид ему верил. Он не собирался сидеть на месте и считал, что лучшее, что может сделать Гермес — донести до бывших господ объявление войны.
При этом сам Психопомп был уверен, что возвращение Владыки нужно держать в секрете, но Аид вознамерился переубедить его вместо того, чтобы просто отдать приказ.
Пока они препирались, Персефона доела зайчатину и отошла от костра, чтобы пошептаться с Минтой. Они вполголоса обсудили неприятную ситуацию с Гекатой-Гермесом, обменялись мнениями насчет Аида и материнского инстинкта Деметры (Минту все же задел тот разговор) и принялись размышлять, что же делать с Подземным царством.
Персефона никак не могла поверить, что ее сила способна устроить подобную вакханалию, и уж тем более не представляла, как вернуть все на свои места. В конце концов, она просто решила подумать об этом потом.
— Минта, а сколько я спала? — спросила она у сестры.
— Долго. Когда я нашла вас с Аидом, ты уже валялась без признаков жизни. Потом мы шли, много часов, тебя нес Гермес. Потом мы пришли сюда, прошла ночь, день, и ты все спала. Это было ужасно. Хотя Аид говорил, все нормально, тебе просто нужно отдохнуть. Кстати, если бы не твои рассказы, я бы в жизни не догадалась, что это он. Вся эта кожа, драная куртка… Правда, сначала он разговаривал как простой смертный. Зато сейчас… — зеленые глаза Минты на мгновение затуманились.
— Осторожнее восхищайся, — фыркнула царица. — У него не очень складывается с нимфами.
Минта хихикнула. Где-то неподалеку снова плеснула вода, ветерок принес прохладу — прохладу почему-то с легким запахом Подземного мира.
— А как он сказал про планы?.. Вот настоящий Владыка, не чета Аресу.
Сестра не уставала восхищаться его царственными манерами — манерами, которые неожиданно проявились, когда Аид вышел из Подземного мира. Он больше не препирался — приказывал, и спорить с ним мог спорить только глупый Гермес.
— Ты знаешь, я столько раз думала, что наткнулась не на того скифа, — улыбнулась царица, — а когда спросила прямо, он сказал, что не дурак, чтобы все отрицать. Кстати, я никак не пойму, откуда Арес узнал, что у меня тут какой-то варвар. Ты же не говорила?
— Не говорила, — подтвердила Минта.
— Геката тоже не говорила. Она его и не видела. Танат его видел и опознал, но он бы точно никому не сказал. Он очень обрадовался, они даже подрались…
Судя по выражению лица, Минта явно не верила, что Убийца может чему-то обрадоваться.
— И все. Больше никто его вроде не видел. И это странно, — заключила царица. — Кто-то должен был доложить Аресу.
— Минос? — предположила нимфа, прислушиваясь к тому, что происходит у костра.
— Нет, вряд ли, — решила Персефона. — Иди к костру, а я хочу искупаться. Чувствуешь, как пахнет вода?..
— Ага. На Лету похоже.
Царица внезапно замолчала, пораженная внезапной догадкой. Вода с запахом Леты, странный плеск, будто кто-то решил поплавать, хотя у озера никого не было, странный взгляд Аида, его слишком уж царственные манеры. А эта настойчивость в отношении Гермеса…
— Сейчас мы вернемся к остальным, — сквозь зубы сказала царица, — а потом я пойду к озеру. Если… если это то, что я думаю, меня долго не будет. Возможно, всю ночь. Ни на минуту не оставляй Гермеса одного, пока я не вернусь. И следи, чтобы он не давал опрометчивых клятв. Еще, постарайся не вызвать подозрений у… Аида. Если что, превращайся в траву и беги.
