лицо. Он выглядел напуганным и растерянным и не замечал, что вытирает и вытирает сухие глаза.
— Все хорошо. — Я взяла его за руку. — Все хорошо. Я здесь! Живая и здоровая.
«Мне было так больно, что умерла? Но мне опять не позволили этого сделать…. Чтоб вас демоны забрали! …. А там так было спокойно и уютно….»
Недовольным взглядом осмотрела комнату, словно она была виновата в моем возвращении. Её убранство вызывала тошнотворную брезгливость и желание побыстрее покинуть эту обитель.
— Поехали домой, — приказала ему.
— Так вечер на дворе. Опасливо. — Он посмотрел в окно, где сгущались сумерки.
— Опасливо будет тем, кто встанет на моем пути! — со злостью прорычала я и услышала дребезжание стекол. Не мешало ещё восстанавливать чужую харчевню.
* * *
Лошадь, которую то и дело подстегивал возница, бодро бежала по пыльной дороге, изредка похрапывая и шевеля ушами. Навстречу попадались редкие крестьянские телеги, которые спешили под крыло города. И мне виделись заинтересованные взгляды на нашу дерзкую троицу, дерзнувшую выехать на тракт в такое время.
Вскоре мы остались одни в непроглядной ночи. Асола спряталась, только блеснула напоследок алым маревом и уступила права Сону. Его желто-оранжевые лучи рассеянно падали на дорогу и давали возможность вознице не потеряться в развилках дорог.
Деревья отбрасывали тень на дорогу и грозно шелестели листвой, чем пугали путников. Скрип телеги гулко отдавался в пространстве, а эхо в насмешку увеличивал звук в ночной тишине.
Я поглядывала по сторонам, и иногда казалось, что за деревьями притаились разбойники. Вот — вот раздастся, черт возьми, залихватский свист, как и полагается по сценарию, и они с гоготом нападут на нас.
Ор внимательно осматривался вокруг, цепко обхватив руками борт телеги. Иногда он поглядывал на меня, словно проверял, что со мной всё в порядке и никуда его хозяйка не исчезла.
Его молчаливая забота теплом касалась моей душу, и мне оставалось только кивать ему в ответ.
Фырканье лошади, которая выражала недовольство ночной прогулкой, скрип колес телеги, где у напряженных пассажиров сердце ускакало в пятки, усиливающийся ветер и вдобавок Сон, который решил спрятаться и не тратить свой свет на одиноких путников — запомнится мне надолго.
И если я решусь ещё похрабриться и отправиться в путь в такое время, то прежде серьёзно подумаю об этом.
За полночь мы вошли в харчевню и задохнулись от тяжелого запаха, который пропитал воздух в зале. Он был полон людьми, как никогда.
Слышался смех и громкие крики, споры. Работницы разносили еду и выпивку и с удивлением посматривали на меня.
Ор сразу встал на свой пост, внимательно посмотрел на постояльцев, которые слишком шумно о чем-то спорили. Он подошел к ним, и сразу градус накала поубавился, тем более один из них оглянулся и увидел меня, стоящую около лестницы.
Вид у меня был не очень дружелюбный. И если бы кто-то решил показать свой характер, то, думаю, мне бы пришлось завтра восстанавливать своё заведение.
То, что нас не будет, я думаю, все знали и поэтому решили немного расслабиться. Зачем выходить во двор, если можно и поскандалить на месте. Двое тут же поднялись со своих мест и недовольные направились на выход, поглядывая друг на друга.
Вот нельзя оставлять харчевню без охранника! Хорошо, что приехали сегодня, а то завтра вернулись бы к шапочному разбору и незапланированным расходам, а зачинщиков бы след простыл.
А тут мы и появились, что сразу у всех поубавился пыл и желание размять косточки прямо на месте.
Пусть разминаются на улице, где, по-видимому, вскоре разыграется дождь: будет кому охладить их горячие головы.
Немного постояла и, наградив всех тяжелым взглядом, поднялась к себе.
Пустота в груди словно и ждала подходящего места, чтобы снова отозваться болью и безысходностью.
Мне пришлось открыть настежь окно. Подставила лицо ветру, который нес ночную прохладу и охладил мои и так холодные щеки. Мои губы беззвучно читали строки стихотворения, словно мантру.
Переживу. Переболею.
Перекантуюсь. Перебьюсь.
Но своего таки добьюсь.
Не упаду. Не утону.
Из грязи вырвусь. Я смогу.
Перереву. Перестрадаю.
И вновь улыбка засияет.
Да, нелегко. Не спорю, сложно.
Но дальше жить вполне возможно.
Я все смогу. Я все сумею.
Я не боюсь. Я не жалею!!!
Я все сумею…. Я все сумею…. Я все сумею….
Шквальный ветер с ливнем кинул в лицо холодную горсть капель и вывел меня из забытья. Затем еще горсть и еще, словно наказывал меня за минутную слабость.
«Тебе дали второй шанс жить, а ты нюни распустила. Потери всегда будут, и самые больные — те, когда теряешь дорогое и значимое в своей жизни. Они будут. Поверь! Только ты чуть не сломалась и не сдалась…. Почему же не сдалась? Я же на миг умерла. Только что-то не дает мне уйти, а заставило опять вернуться на эту бренную землю. Опять дали шанс? Только зачем? Значит, я кому-то ещё нужна?…»
…Нужна…. Нужна….Нужна…. Ветер выл и нещадно бил по лицу холодными струями дождя. Меня словно приклеили к окну, и я стояла и не могла двинуться с места или не хотела, пока не почувствовала мелкую дрожь от холода, постепенно осознавая реальность. Мое платье промокло до нитки и уже не в состоянии впитывать влагу и позволяла стекать им вниз.
Зубы отстукивали мелкую дробь, словно барабанщик простукивал незатейливый ритм. Плотно их сжала и дала себе слово, что никогда на моем лице не появятся слезы. С трудом закрыла окно непослушными руками и пошлепала по луже, которая растеклась по полу. Обхватила себя руками, чтобы хоть как-то немного согреться, доковыляла до кровати. Большого труда мне понадобилось, чтобы снять с себя мокрое платье и, укрывшись с головой, провалится в сон.
Моя жизнь потекла по старому руслу: работа, работа, работа. Ничего в ней не изменилось, только я закрылась ото всех и угрюмо поглядывала вокруг.
В такой же обычный день я, как всегда, укрылась в своей крепости и разбиралась с документами, но постепенно до меня стал доноситься шум, который наталкивал на нехорошие мысли.
Вначале у меня не было желания спускаться, но Ор сейчас отдыхал. Хорошо, если мои предчувствия не подтвердятся, и внизу только словесная перепалка, а если там назревает конфликт, то моё присутствие просто обязательно.
Но понадеялась на лучшее, потому что все здешние знали, что драчунам я запрещу посещение харчевни, и поэтому никто не рисковал моей гостеприимностью.
Репутация хорошей выпивки и хорошей недорогой закуски, которых не было в других заведениях, делало это место желанным.
Каждый знал, что встретится
