Он прошел до самого конца, до самой дальней стены и, устроив задницу на холодном, жестком асфальте, прислонился плечами к влажной бетонной стене.
Он тяжело дышал и чувствовал себя так, будто находился в проклятых тропиках, виной чему был, видимо, остаточный эффект жаждущего периода Осени в его теле. И хотя Тор был в отключке под действием лекарств, она все равно подействовала на него: яйца болели, как если бы побывали в тисках, член по-прежнему стоял, суставы ломило, как будто он не смог расслабиться даже в морфиновом угаре.
Стиснув зубы, он сидел в одиночестве, уставившись прямо перед собой, в темноту.
Для него на данный момент это было единственное безопасное место.
И вероятно, так будет еще какое-то время.
***
Когда Лейла услышала крики, она высунула голову из спортзала, чтобы посмотреть, кто кричал, и тут же нырнула обратно. Тор и Лэсситер дрались, а в такое она бы ввязываться не хотела.
Ей хватало своих проблем.
Несмотря на жаждущий период Осени, она осталась внизу в клинике на ночь, помня, что недавно провела какое-то время наверху, в Святилище, так что не было никаких оснований беспокоиться о цикле. Но если честно, ей просто некуда было податься. Куин и Джон, без сомнения, общались с Королем и Праймэйлом в особняке, и вскоре ее призовут, чтобы сообщить о дальнейшей судьбе.
Столкнувшись с угрозой изгнания или – того хуже – смерти за пособничество предателю, она часами ходила кругами по медового цвета полу тренажерного зала, мимо трибун и скамеек, дверей в залы физподготовки и выходов в коридор. А потом мимо них по кругу снова и снова.
Тревога напоминала крутящееся веретено, его жесткие нити обматывали горло, спускаясь ниже по телу, доходя до самого желудка.
Мысли неуклонно возвращались к Кору и его помощнику. Они оба использовали ее, особенно последний. Кор ведь не хотел брать ее вену. Он сопротивлялся, и когда она проигнорировала его нежелание, в его глазах застыло глубокое сожаление, потому что он точно знал, в какое положение поставит ее. Другой солдат об этом не задумывался.
Да, в самом деле, она винила Кора – что бы ни пало сейчас на ее голову, это было его виной. Быть может, она перевоплотится в призрака и сможет преследовать его ночами... конечно, в том случае, если ее предадут смерти. А если нет, что она будет делать? Конечно же, ее лишат обязанностей и самого статуса Избранной. Куда она пойдет? У нее не было ничего своего, ничего, что не было бы дано ей по приказу Короля или Праймэйла.
Она продолжала ходить по кругу, снова и снова думая о пустоте своих дней и задаваясь вопросом, какой цели будет служить в будущем?
С противоположной стороны зала открылась дверь, и она остановилась.
Все четверо пришли за ней: Король, Праймэйл, Куин и Джон Мэтью.
Выпрямив спину, она пересекла зал прямо по центру, смело выдерживая их взгляд. Подойдя достаточно близко, она присела на пол и не стала ждать, когда ей разрешат говорить. Хорошие манеры интересовали ее сейчас меньше всего.
– Мой Господин. Я готова принять всю ответственность…
– Встань, Избранная. – Рука появилась перед ее глазами. – Встань и не бойся.
Когда она охнула и подняла глаза, улыбка короля была ласковой, и он не стал дожидаться ее ответа. Наклонившись, мужчина взял ее ладони в свои и помог подняться из молящей позы. И когда она взглянула на Праймэйла, его взгляд был до невозможного добр.
Она лишь покачала головой и обратилась к Рофу:
– Мой господин, я кормила врага…
– Ты знала об этом в то время?
– Нет, но…
– Ты была убеждена, что помогаешь раненому солдату?
– Да, но…
– Ты искала новой встречи с ним?
– Конечно же нет, но…
– Ты на самом деле рассказала Джону и Куину где он, когда вы покинули город прошлой ночью?
– Да, но…
– Тогда хватит этих «но». – Король снова улыбнулся и, несмотря на слепоту, нашел ладонью ее лицо и легонько потрепал по щеке. – У тебя большое сердце, и они это знали. Они воспользовались твоим доверием, использовали тебя.
Фьюри кивнул.
– Я должен был сказать тебе, кого ты кормила тогда, в первый раз, но война штука грязная, я не хотел, чтобы ты запачкалась. Мне и в голову не могло прийти, что Тро будет искать тебя, но удивляться нечему. Шайка Ублюдков крайне беспринципна.
Она спешно приложила свободную руку ко рту, сдерживая рыдание.
– Мне очень жаль, клянусь вам обоим, я понятия не имела…
Фьюри подошел и привлек ее к себе.
– Все в порядке. Все в порядке... Я не хочу, чтобы ты снова думала об этом.
Она склонила голову на его широкую грудь, но знала, что это невозможно. Осознанно или нет, она предала свою единственную семью, и от этого нельзя просто отмахнуться, даже если ее глупость была прощена. И эти последние напряженные часы, когда ее судьба висела на волоске, и одиночество показалось во всей своей полноте, и это тоже не сбросишь со счетов.
– Единственное, о чем я тебя попрошу, – произнес Роф. – Если он свяжется с тобой снова, да и любой из них – сразу сообщи об этом нам.
Она отстранилась и протянулась к руке Короля. Роф, как будто знал, чего она хочет, и с готовностью подал ей свою ладонь, большой черный бриллиант сверкнул на пальце.
Склонив голову и прижав губы к символу королевской власти, она произнесла на Древнем языке:
– Я клянусь всем, что у меня есть, и всем, чем сама являюсь.
Она заключила с Королем это соглашение в присутствии Праймэйла и еще двух свидетелей, а перед ее глазами в этот момент стоял образ Кора. Она помнила каждую черточку его лица и изгиб воинского тела…
И вдруг, из ниоткуда, ее тело пронзило тепло.
Но это не имело значения. Ее тело могло вести себя как предатель, но не сердце и душа.
Выпрямившись, она посмотрела на Короля.
– Позвольте мне помочь вам найти его, – услышала она свой голос. – Моя кровь в его жилах. Я могу…
Куин прервал ее.
– Ни в коем случае. Ни в коем чертовом случае…
Она проигнорировала его слова.
– Позвольте мне доказать свою верность.
Роф покачал головой.
– Ты не обязана. Ты достойная женщина, и мы не станем подвергать твою жизнь опасности.
– Согласен, – сказал Праймэйл. – Мы разберемся с ними сами. Ты не должна из-за них волноваться, а теперь я хочу, чтобы ты о себе позаботилась. Ты выглядишь очень усталой, и наверняка голодна… тебе надо поесть и отдохнуть.
Роф кивнул.
– Я сожалею, что мы так долго не приходили к тебе. Мы с Бэт были на Манхэттене, немного развлеклись, и вернулись лишь с наступлением темноты.
