— … И путёвку в Сибирь… — задумчиво произнесла я, потом спросила: — Это же фальшивый паспорт?
Он передёрнул плечом.
— Смотря что считать фальшивкой. Формально — нет. Бумага настоящая, печати тоже, и с биометрией проблем не будет. Недавно инвестиции Карагиллейнов в экономику Мальты стали ещё больше.
— Но имя не моё.
— Что значит имя? Роза пахнет розой, хоть розой назови её, хоть нет, — с небрежной полуулыбкой процитировал подкованный Кайлеан Георгиевич.
Я не поддалась на шекспировское обаяние.
— Сам-то ты как считаешь? Фальшивый или нет? Если имя не то?
Он посопел, похмурился, но признал:
— Фальшивый. Пока.
— Мне достаточно того, что ты это понимаешь, — кротко сказала я, взяла ручку и поставила подпись. — Только скажи, Москву ты упомянул просто так? Зачем нам в столицу? Ты, может, на карту не посмотрел? Это же крюк. Нам нужна «Мурманка», трасса Р-21. Петрозаводск, Кондопога, Костомукша, Кандалакша, Ковдор… и так далее.
— Кондопога, Костомукша, Кандалакша? Это ты сейчас заклинала кого-то или просто ругалась?
— Это Карелия, моя малая родина! — с гордостью сказала я. — Для меня эти названия звучат как музыка. Так что там с дорогой?
— Сначала позавтракай. — Он переместил ближе несколько тарелок и заговорил вновь только после того как убедился, что я что-то проглотила. Разлив кофе по чашкам, Кайлеан продолжил: — Ксения Михайловская из ковена Мортена… думаю, она не просто так появилась в твоей жизни. Её отец — Игорь Михайловский, крупный московский чиновник. По некоторым сведениям, он активно искал возможность влиться в оружейный бизнес. Даже сделал попытку договориться с твоим отцом за спиной у хозяина завода. Уникальное магическое оружие, уходящее налево, — это большие деньги и большие возможности в теневой политике.
— И что папа?
— После этой беседы Михайловский назвал твоего отца «собакой на сене»… и ещё несколькими более грубыми эпитетами.
— Папа послал его куда подальше?
— Судя по всему — да. Но покровителя твоего отца, Владислава Ладыженского, больше нет. Его частный «Боинг» исчез с радаров над Тихим океаном, и произошло это примерно тогда же, когда ковен совершил на тебя нападение. Теперь Оленегорским Опытным официально владеет другой человек… вероятней всего, подставное лицо. Есть информация, что бенефициарным — тайным — владельцем завода является именно Михайловский. Он не указан в правоустанавливающих документах, но является фактическим собственником всех активов.
— А папа? — пролепетала я.
— На заводе произошла смена руководства. Больше никаких сведений, кроме тех, что производство работает и государственные заказы выполняются в срок. То есть, внимания к себе завод не привлекает. А вот что на самом деле происходит в твоём Оленегорске… об этом можно узнать только на месте. Не забывай, там пропало трое моих людей. Уверен, сейчас часть отгружаемой продукции не фигурирует в официальной отчётности. Перед тем, как отправиться в Оленегорск, я планирую посетить Москву, навести справки и заручиться кое-какой поддержкой, она нам не помешает. Поэтому мне нужен официальный статус. Атака на тебя, твою семью и завод произошла в единый промежуток времени. Более чем уверен, это звенья одной цепи.
Я поставила чашку с кофе, потому что у меня затряслась рука.
— Мои родители… они живы?
Кайлеан устремил на меня пристальный взгляд.
— Я пытался уберечь тебя от лишних волнений, поэтому и предпочитал держать в неведении. Но ты предпочла спокойствию правду. Помни об этом.
Я сглотнула слюну, отогнала надвигающиеся слёзы и кивнула.
— Правда такова, что нынешнему хозяину завода Михайловскому живыми твои родители не нужны. Они лишние свидетели его махинаций. Так что в большей степени их жизнь зависит от того, экспериментирует ли Мортен с родственной ему кровью. — Он скривил губы и добавил: — Надеюсь, экспериментирует.
Наверное, я позеленела.
— Он что… выкачивает из папы с мамой кровь?
— Не знаю. Но пусть лучше так. Тогда он будет вынужден поддерживать в них жизнь.
Нерешительно я сказала:
— Однажды я слыхала… папа заговорил на себя кое-какие механизмы в оружейном цеху. По производственной надобности. Они могут по этой причине держать его в Оленегорске?
Глаза Кайлеана хищно вспыхнули.
— Было б славно. Твой посёлок расположен в петле магического Гольфстрима. Фон там мощный и очень неровный, в период возмущений я, пожалуй, смогу использовать свои силы в полном объёме. Никто ничего не поймёт. Примут за спонтанный выброс энергии.
Залпом допив кофе, я сказала:
— Я готова. Только мне надо попрощаться с Дрю, с Лемом…
— С кем, с кем? — переспросил Кайлеан.
— С паучком в ванной. Милый такой, я его Лемом назвала. Ещё перенеси меня, пожалуйста, в драконятник, к Снежкиному яйцу. Я там быстро. Слушай, а как же Макс?
— С Максом всё будет в порядке. Сегодня на рассвете я смог перевести его в Лесной госпиталь, там знают как справляться с такими травмами.
Помолчав, я нерешительно спросила:
— А твои родители?.. Им, наверное, не понравилось, что ты вновь покидаешь дом… и так скоро… Они злятся на меня?
Он посмотрел на меня долгим взглядом, потом сказал, тщательно подбирая слова:
— Они поняли, что ты изменишь мою судьбу, и ещё не вполне освоились с этой мыслью.
— Мне очень жаль. Я не нарочно. К тому же, ещё ничего неизвестно. Может, всё останется так, как было…
— Не останется. — Он встал. — Собирайся и двигаемся в путь.
* * *
Прощание с Эрмитанией происходило в режиме форс-мажора, хотя вначале дело застопорилось из-за того, что Кайлеан хотел вернуть Дрю в камеру к остальным привидениям, а я воспротивилась.
— Пожалуйста, позволь Дрю здесь остаться!
— Хозяйское добро охранять! — Дрю вытянулась по стойке «смирно».
И паучку под ванной скучать не давать, добавила я про себя.
Кайлеан отмахнулся.
— Башня и так будет под защитой, никто сюда не проберётся.
— А цветы поливать кто будет? — с большой тревогой вопросила Дрю.
— Какие ещё цветы?
— Эти! — Дрю указала на плети роз, вьющиеся по стене. — Засохнут ведь! Леди Данимира этого не переживёт.
— Не переживу, — подтвердила я. — Тоже засохну.
Кайлеан повёл бровью:
— Магические розы засыхают по другой причине.
Но я подкинула новый повод оставить Дрю наверху:
— А пыль?! Помнишь, мы вернулись, а всё в пыли! Пылищу кто убирать будет — Пушкин?
— Кто этот Пушкин? — раздражённо осведомился Кайлеан.
— Знаменитый русский поэт, классик. Безвременно погиб на дуэли в девятнадцатом веке.
Кайлеан на короткое время задумался, потом как-то зловеще ухмыльнулся:
— А где он похоронен? В России?
— А-а-э-э… ну да… На Псковщине… недалеко от Петербурга… относительно, конечно, недалеко… а что?
— Если твой Пушкин уже погиб… хлопотно, конечно, но, пожалуй, я смогу это организовать. Будет пыль вытирать и цветы поливать. Заедем по пути.
— Ой, нет! — поспешно сказала я. — Это просто глупое присловье! Лучше оставь Дрю здесь. И знаешь… не жалко Дрю, пожалей остальных привидений, тех, кто внизу!
— Хм-м… действительно… какие-то нервные они были последний раз… — признал Кайлеан, возведя очи горе. Потом зажмурился и потряс головой.
Я поняла, что в его воображении завела хоровод разудалая компания злюк, дрюк, крюк и прочих хрюк.
Уж нее знаю, какой довод подействовал сильней — цветы, пыль или моё воззвание к гуманизму, но Дрю была дарована относительная свобода — она получила разрешение остаться в моих покоях.
… В воздушном драконятнике я взобралась на небольшую приставную лестницу, чтобы чмокнуть Симбу в макушку — малыш рос как на дрожжах. Я велела ему быть хорошим мальчиком, расти здоровеньким, свирепеньким и слушаться воспитателей, в особенности капитана Сикору. Потом я обнимала и гладила Снежкино яйцо и горячо обещала вернуться.
Покидала пещеру я чуть ли не задом наперёд — всё время оглядывалась. Яйцо, белеющее в темноте, как всегда напомнило мне об одинокой душе Снежинки, неприкаянно витающей в пространстве… всё-таки я не выдержала и несколько раз хлюпнула носом.
