хотя старался этого не показывать.
В гости дядя Тинтари не приглашал. Тот и не рвался, но Дейне очень хотелось, чтобы взволновавший её мужчина бывал у них чаще. Желание её исполнилось иным образом. Они стали чаще сталкиваться на прогулках, в городе, порой натыкались друг на друга у озера или реки, искали грибы в одних и тех же местах… Они подолгу беседовали, шутили, Дейна рассказывала мужчине о местах вокруг… В какой-то момент их взаимная симпатия окрепла, и Тинтари сделал ей, девушке благородного происхождения, очень смелое предложение: сбежать с ним и выйти за него замуж.
Дейна была уверена, что сбегать не нужно, дядя не будет препятствовать их браку. Это не в традициях семьи Фанлекс. Но Тинтари напомнил ей, что она ещё и Аррекс. Папа вряд ли бы одобрил какого-то наёмника в качестве мужа для своей единственной дочери. Дейна была уверена, что всё же смогла бы убедить его, но в тот момент ей так хотелось стать женой Тинтари, что она позволила себе согласиться на авантюрное и довольно забавное предложение брака.
Веселье закончилось на следующий же день после свадьбы, когда к заброшенному дому, где они расположились, пришёл дядя и добрый милый Тинтари с улыбкой поблагодарил её за помощь. Явился жрец, который накануне проводил свадебный обряд для них, и Тинтари впихнул Дейну в его руки. Остальное было как в кошмарном сне. Пока жрец удерживал Дейну, тыча ножом ей в шею, Тинтари зарядил арбалет и начал охоту за виконтом Милашем. Домик располагался в очень уединённой части леса, «муж» всё хорошо продумал. Выманив Дейну из дома, он направил послание виконту, что если тот хочет видеть свою племянницу живой, то пусть приходит один. Конечно, дядя пришёл и, пока Дейна оторопело, не желая верить в подлость, хлопала глазами, позволил расстрелять себя из арбалета. Если бы у дяди было человеческое тело, он бы умер. А Тинтари, верша своё дело, вёл с Дейной беседу всё тем же располагающим тоном.
Рыжему наёмнику и его товарищу, притворившемуся жрецом, нужен был виконт Милаш. Им заплатили за убийство дяди. Но виконта Милаша не так просто было убить. Ходили слухи — а строились они не на пустом месте, — что виконта невозможно побить в честном бою. Милаш Фанлекс оброс таким количеством слухов, что связываться с ним желающих не было. Находились порой глупцы, но дядя снисходительно относился к чужой дурости и сохранял им жизни. А рассудок… Да имелся ли он у этих идиотов раньше?
Жениться на Дейне было совершенно необязательно. Достаточно было выманить доверчивую девушку из дома, увести её, а дядя бы как миленький пришёл за ней. Но Тинтари не видел причины отказывать себе в маленьком удовольствии — брачной ночи.
«Должно же у нас остаться на память друг о друге что-то приятное?»
Его не интересовало приданное Дейны, не интересовало небольшое наследство, которое дядя собирался передать ей. Да и не смог бы он воспользоваться всем этим. Убийство виконта Милаша вряд ли удалось бы провернуть тихо, а убийца не может претендовать на имущество убитого.
Большие деньги Тинтари не интересовали. Алчность не была его пороком.
Он просто жаждал ярких впечатлений, наслаждался собственным почти всесилием, умом и изворотливостью и обожал щекотать себе нервы.
«Какой смысл в пресной жизни, Дейна? Тебе самой не скучно?»
Но в этот раз насладиться ему не удалось. Тинтари крепко просчитался.
Если виконт Милаш считал фигурой едва ли не одиозной, о нём говорили все и вся и порой выдавали совершенные небылицы, то о других членах семьи Фанлекс почти не упоминали. Дядя затмевал всех. И Тинтари не ожидал, что Дейна, увидев утыканного стрелами дядю, сперва сломает руку удерживающему её «жрецу», а потом свернёт ему же шею. Ещё большей неожиданностью стало, когда виконт перестал разыгрывать смертельно раненного и…
Тинтари ушёл чудом, а лес полыхал ещё два дня. Дядя потом заплатил графу Ирску, которому принадлежали пожжённые угодья, кругленькую сумму. Увы, но найти рыжего наёмника так и не удалось, а Дейна, глядя в глаза «мужу», обещала, что обязательно доберётся до него. Тинтари видели все, он будто бы и не скрывался, но найти его не удалось. А потом произошло нападение на поместье и произошло оно именно в ту ночь, когда дядя уехал в город к лекарю, чтобы тот осмотрел плохо заживающие раны.
Дейна не могла простить себе ни ран дяди, ни последующей смерти Шерра, тёти и слуг, которые уже были как члены семьи. Если бы дядя не уехал — а уехал он из-за ран, — на поместье бы не посмели напасть. Пока виконт дома, планировать нападение чистое самоубийство.
Произошедшее разбило её и раздавило. Дейна вспоминала, в каком ужасном состоянии она тогда была, но с ядовитой злобой думала, что глупая наивная девчонка заслужила все эти муки и позор.
Она уже почти смирилась, что Тинтари так и не будет наказан за содеянное. После нападения на поместье стало совершенно не до него. Дейна продолжала о нём вспоминать, как о своей самой горькой и роковой ошибке, которая принесла столько бед её семье. И называла себя вдовой, чтобы хотя бы не пятнать своей глупостью и легкомыслием честь семьи Аррекс. Болезненная рана на душе не затянулась, но боль притупилась, а сама Дейна изменилась. Она менялась, нещадно искореняя в себе Дейну прежнюю — чересчур наивную и добрую — и стремясь стать жёстче, злее, искоренить доверчивость.
Но прежняя Дейна ещё не исчезла, будущая Дейна ещё не появилась, а нынешняя Дейна балансировала между ними и падала то на одну, то на другую сторону. Стоя на перепутье, женщина уже перестала понимать, какая она есть сейчас, но упорно стремилась к изменениям. К будущей более сильной и жёсткой Дейне.
И вчерашнее поведение никоим образом не подходило ей.
Дейна могла простить себе ярость, которая охватила её при виде Тинтари, злость на наагалея — какое право он имел ковыряться в её душе? — но простить слёзы не могла. И не могла простить себе желания расплакаться в руках наагалея.
Дверь отворилась, и внутрь заглянул Оршош.
— Выспалась? — улыбнулся наг.
Взъерошенная и хмурая Дейна недовольно посмотрела на него, а затем на стопку одежды, которую венчал свернувшийся уж.
— Опять
