Передай Диону, я люблю его.
Не успела я ответить, как всё вокруг поблекло и растворилось, сменившись темнотой, в которую откуда-то, словно издали, проникали посторонние звуки и чужие голоса.
***
Возращение в реальный мир сопровождалось ворохом известий. Первое и главное — всё действительно в момент закончилось, а мои близкие остались живы.
Как описывали очевидцы, в миг очнувшиеся от наваждения кровавой ярости, мы с Кастианом внезапно засветились так ярко, что смотреть было больно, и направились прямиком к друг другу. Демоны всполошившись пытались нам помешать, но неведомая сила не позволяла им приблизиться. Встретившись, мы обнялись и поцеловались, после ярчайшая вспышка ослепила всех, а потом световая волна понеслась во все стороны. Демоны, Мрак и всё им поражённое, даже гигантские врата, все мгновенно обращалось пеплом при соприкосновении с ней.
Когда всё закончилось, мы лежали на земле, многие даже решили, будто мы мертвы. Когда выяснилось, что это не так, нас доставили в академию. Кастиан пришёл в себя на следующий день, я же только к вечеру третьего дня с момента того побоища.
Пока я пребывала в беспамятстве и общалась с почившей роднёй, остальной мир старался научиться жить со всем случившимся. В том побоище многие погибли. Достаточно людей и нелюдей пострадали и оказались опасно ранены. Почти каждый обагрил руки кровью. Самым тяжёлым для всех переживших этот кошмар было то, что под влиянием наведённой ярости они не понимали, что творят, а когда воздействие схлынуло, каждый помнил свои действия. Для некоторых случившееся было столь дико и несовместимо с их характером и моралью, что они оказались на грани уже настоящего помешательства. Те, у кого психика покрепче, старались быстрее выбросить случившееся из головы, запереть в дальнем уголке сознания, словно и не было никогда.
Я радовалась, что близкие целы и даже в своём уме, и безумно боялась разговора с Кастианом. Возможно, во всей этой кутерьме он ещё не заметил потерю магии, но я обязана ему всё рассказать и объяснить. Мой монолог вышел скомканным, больше похожим на жалобные оправдания. Я не могла поступить иначе и не знала, как донести это до Кастиана. Пока я говорила, лицо его оставалось непроницаемо. Невозможно понять, чего он думает и чувствует.
— Если ты решишь, что больше не хочешь меня знать, я пойму, — закончила я, стараясь не разрыдаться.
— Глупенькая, — покачал он головой, а в глазах светилась нежность. — Я полностью поддерживаю твоё решение. Ты всё правильно сделала. Остановила настоящий конец света. Даже лишись я всех сил разом — не велика цена, за подобное чудо. К тому же, меня тоже спрашивали, готов ли я отдать магию добровольно. Да и не всей магии я лишился.
— Что? — спросила я ошарашено.
На это Кастиан мне поведал о своём «затмении», как он это назвал. О непонятном женском голосе и силуэте, после чего он уже ничего не помнил. Очнулся в лазарете и понял, что некромантии в нём не осталось ни искры, зато целительство при нём, и как шоден, по его ощущениям, он стал чуть сильнее.
После таких откровений потянулась к собственному источнику, чего не делала с момента, как открыла глаза, не желая чувствовать пустоту на месте где недавно горел огонёк магии. Замерев почувствовала отклик. Силы знакомой крайне смутно, к которой и не обращалась толком. Магия Земли, которой во мне изначально были крохи. Сейчас по моим ощущениям её стало значительно больше.
— Обманули, — прошептала с восхищение и возмущением разом. — Надули меня. Я была уверена, что стану пустышкой, обыкновенным человеком. Но зачем?
— Может, таким образом они проверяли готовность к настоящей жертве? — пожал плечами Кастиан. — В любом случае, радоваться надо.
Я и радовалась. Радостью своей делилась с мужем, целуя его жарко и самозабвенно, остро сетуя на собственную слабость и нахождение в лазарете. Вскоре Кастиана выставили вон, а меня там продержали до утра.
Утром за нами прибыл отец, чтобы забрать в свой личный особняк. По его словам, он не надеялся выбраться из последней бойни живым. После подобного начинаешь иначе смотреть на многие вещи. Например, что нужно стараться больше времени уделять дорогим людям, а не отдавать всего себя работе. Потому сегодня он взял выходной, несмотря на возражения императора Колдера и выживших приближённых.
К слову, император отделался несколькими ссадинами, у отца до сих пор рука висела на перевязи. Шаон щеголял сломанным носом и фингалами под каждым глазом. Десмир досталось лёгкое сотрясение, которым обязан Кастиану. Хуже всего пришлось Джали с её ранением в живот, но целители говорят, опасности для жизни нет. Мы с Кастианом вовсе получили лишь несколько лёгких царапин.
Наверное, это мелочно и недостойно, но я была рада, что жена отца осталась в их семейном особняке и не портила настроение своим недовольным видом и постоянными придирками. Или так отец намекал всем, ей в том числе, что не считает её дорогой и близкой?
Как бы ни было, а день прошёл чудесно. Я хорошо помнила свой сон-встречу с родными, но не испытывала той сумасшедшей тоски, которая душила меня там от мысли о расставании с ними. Наоборот, была рада возвращению в реальный мир. Мама права, рано мне ещё туда. И я с ними обязательно увижусь. Позже. Когда придёт мой час. Сейчас я хочу жить и радоваться жизни, каждому дню и присутствию рядом дорогих людей и нелюдей.
Выкроив момент, рассказала отцу про свою встречу с родными и передала слова мамы. Такого выражения лица у него я ещё не видела никогда. Он выглядел каким-то невероятно счастливым и разом убитым. Клянусь, я даже видела слёзы, ненадолго застлавшие ему глаза.
А вечером, когда мы собрались узким семейным кругом за столом, я решилась поведать о беседе с ведьмами и прошлом, которое они мне показали. «Слушай своё сердце» сказала Акианса, так я и поступила. С каждым словом уверенность в правильности принятого решения росла. Кто-то, кроме меня должен знать обо всём, что было когда-то. Правду, а не обрывки слухов и легенды, которые не раз переврали. Кастиан слышал только о договоре с ведьмами, потому экскурс в историю слушал не менее внимательно, чем остальные.
Мой рассказ произвёд эффект разорвавшейся бомбы. Забыв о времени, мы до самого утра обсуждали увиденное и рассказанное мной, сравнивали со сведениями, дошедшими к нам сквозь эпохи. Как
