Тотчас мерно, в гипнотическом ритме застучали барабанчики, Юраш тихо перебирал струны своей гитары и под его пальцами зарождалась странная нездешняя музыка — колокольчики на ветру, арфа Эола…
— Люди добрые! Сами мы не местные! — голосом Дарта Вейдера провозгласил Кайлеан. — Памажите наличными, кто сколько может! Кто сколько может! Наличными! Кто сколько может!
Он снял шляпу и сунул её мне.
— Собирай.
Я, слегка ошалевшая от «памажите» из уст принца Эрмитании, автоматически кивнула.
Кайлеан медленно двинулся по вагону, я за ним, наш маленький оркестрик позади.
В красном полумраке пассажиры слегка заторможено, но послушно шарили по сумкам и карманам, доставая купюры. Подавали практически все, шляпа наполнялась. Несколько человек с виноватым видом кинули одну мелочь, а один мужчина — хорошо одетый, с интересным породистым лицом, — вдруг прижал портфель к животу и фальцетом выкрикнул:
— Никому ничего не дам! Понаехали тут! У меня деточки, две родные кровиночки, — и то ни копейки алиментов от меня не получают!
— Кто. Сколько. Может, — с нажимом повторил понаехавший принц, нависнув над жадиной.
— Мерзавцы… какие же вы мерзавцы… ненавижу… ненавижу-у-у… — подвывал мужчина под стук барабанов. Слёзы текли по его благородной физиономии, когда он опустошал свой увесистый бумажник.
Руки были заняты шляпой, я локтём тронула Кайлеана, привлекая внимание.
— Может, не надо, ну его, скареда? Ты только посмотри, как его крючит… пусть лучше детям своим деньги отдаст.
— «Кто сколько может» — это сейчас не просто слова. Формула достаточно ёмкая, я легко вплёл в неё нужное заклинание. Все отдадут только то, что действительно могут пожертвовать, необходимого не лишатся, не волнуйся. А этот, кстати, всё равно добровольно никому ничего не отдаст. Если нажать посильнее — может и скончаться… от избытка чувств.
— Тогда оставь, — скривилась я, — пусть живёт, если может так жить.
Мы двинулись дальше.
— Кто сколько может! — продолжал заклинать публику Кайлеан под барабанный ритм.
Я по-прежнему ощущала неловкость. Народные деньги в шляпе были не последними, но всё равно чужими… Я заставила себя помнить о том, что мама и папа нуждаются в помощи, и запретила себе думать о моральной стороне нашего мероприятия по отъёму денег у населения. Надо было добраться до дома. Однако при виде пассажирки, совершающей странные телодвижения, я заново почувствовала себя не в своей тарелке. Пожилая женщина с гладко зачёсанными седыми волосами то вынимала из кошелька одинокую купюру, то вытряхивала мелочь на ладонь и пересчитывала её, то ссыпала обратно, то пыталась снять с себя застиранную вязаную кофточку, то озабоченно копалась в сумке, извлекая какие-то мелочи — потрёпанную записную книжку, рекламные буклеты, карандаш, ручку…
Я опять потыкала локтём Кайлеана.
— Что с ней? — встревожено кивнула я на суетящуюся пассажирку.
— Не может подать. Вообще ничего. Но очень хочет помочь. Характер такой.
Я вдруг вспомнила, как уверяла речное божество, что не граблю старушек, и мне стало так стыдно, как не было никогда в жизни. Я выхватила из шляпы несколько бумажек и вложила их в сумку бедняги.
— Возьмите себе! У нас ещё есть! — с чувством сказала я.
Женщина просветлела. Она быстро достала из сумки то, что я ей дала, и торжественно опустила обратно в шляпу, глянув вокруг горделиво. Я всё-таки вынула часть купюр и опять положила в её сумку. Через мгновение деньги снова перекочевали в шляпу.
Пассажирка сияла, я хмурилась.
— Не возьмёт, не старайся, — обронил исподволь наблюдавший за этой сценой Кайлеан.
Перестав настаивать, я двинулась за ним. Дальнейший сбор подаяний прошёл гладко, не считая досадного эпизода, когда одна девушка — русоволосая, хорошенькая, но слишком, на мой вкус, активно раскрашенная, в шортиках, вдруг вытянула длинную загорелую ногу и поставила её перед Кайлеаном, преградив ему дорогу.
— Привет, — сказала нахалка, копаясь в сумочке. — Познакомимся? Меня Кристина зовут, а тебя?
Судя по тому, что она вела себя менее скованно, чем остальные пассажиры, Кристина была не лишена магических способностей. Наверное, заклинание Кайлеана действовало на неё слабее.
Кайлеан ничего не ответил, но и дисциплинарных мер предпринимать не стал. Просто стоял с непроницаемым лицом и ждал, когда магичка найдёт лишние средства.
Лишние средства всё не находились, а нога всё не убиралась… моё терпение лопнуло.
— Кайлеан Георгиевич, вы идите себе, не задерживайтесь, — посоветовала я голосом ласковым, но слегка вибрирующим. — У нас работы непочатый край. Я здесь сама разберусь.
Краешек его губ приподнялся… это наглое нарушение субординации, видите ли, забавляло Его Высочество!
Он двинулся дальше, легко перешагнув через препятствие.
— Кто сколько может… кто сколько может… — зазвучали слова заклинания.
— Ах, какой… — мечтательно сказала девица, глядя вслед Кайлеану. — А задница-то какая… М-м-м… Нет, такого мужика упускать просто грех! — И она стала приподниматься.
Я преградила ей дорогу.
— «Ах-какой» занят, — сквозь зубы произнесла я. — В смысле, делом занят. Недосуг ему. Руки прочь. И ноги.
Ничуть не обидевшись, Кристина опустилась на место и покладисто сказала:
— Ладно, занят так занят… Слушай, и где только такие водятся? — Она наконец опустила в шляпу свою лепту.
— Если скажу, ты не поверишь, — ответила я и пошла дальше, бдительно оглядываясь. Но магичка уже сидела смирно, только продолжала мечтательно улыбаться, глядя перед собой.
Когда мы дошли до конца вагона, шляпа наполнилась доверху.
Поезд начал тормозить — приближалась станция.
— Оставайтесь в вагоне, за мной не ходить, — велел Кайлеан музыкантам. — Когда двери закроются, вы всё забудете, выйдете на следующей остановке и пойдёте пиво своё пить.
— Ребятам надо тоже денег дать, — вполголоса сказала я. — А то они насобирали там копейки какие-то, а мы вон сколько! Они же нам помогли, помоги и ты им. Пожалуйста!
— Я дам им больше, чем «на пиво», — сказал вдруг Кайлеан. — Рукава засучите.
Юраш и Ярик послушно закатали рукава и я вздрогнула, увидев дорожки из точек на их венах.
— Отныне только пиво, — сказал Кайлеан, несильно толкнув каждого в лоб. — Рукава спустите. — Он высокомерно поглядел на меня и добавил: — А их денежные проблемы — не моя забота.
— А-а-а… о, господи… спасибо… — пробормотала я за Юраша и Ярика, которые, очнувшись, растерянно переглядывались между собой. Они явно не понимали, как оказались здесь и что с ними произошло.
Как только поезд вышел из туннеля, красноватый свет в вагоне сменился на обычный, облик Кайлеана стал прежним, и пассажиры задвигались в обычном ритме.
Двери открылись, Кайлеан вышел на платформу, я медлила.
— Данимира, идём, что с тобой?
Перед самым отправлением я козой проскакала к той женщине, что так хотела помочь нам, и всё-таки всунула ей в руки несколько крупных купюр.
— Потратить только на себя — это приказ! — выпалила я, копируя кайлеановские интонации, и успела выскочить из вагона, когда двери уже начали закрываться.
2
— Мы Рокфеллеры. — Я заглянула в шляпу. — Во всяком случае, по сравнению с нашим бедственным положением по прибытии сюда.
Кайлеан тоже посмотрел и с прохладцей уронил:
— Разве что по сравнению.
— Вообще-то считается, что если у человека есть еда, одежда и крыша над головой, он богаче, чем ему кажется, — поучительно сказала я. — Сейчас переоденемся в чистое, поедим, и жизнь заиграет новыми красками. А там и как добраться придумаем. Может, в Интернете пристроимся попутчиками в машину — хотя бы до Петрозаводска… я, правда, сама так никогда не ездила, но надеюсь, паспорта в таком случае никто не спрашивает.
— Сперва поедим, потом переоденемся, — с голодным блеском в глазах уточнил Кайлеан Георгиевич.
