Остальные ученики изредка поглядывали с любопытством в его сторону, но не подходили и ни о чем не спрашивали. Наверное, потому, что уже знали, что услышат в ответ — очень спокойную и очень вежливую просьбу не беспокоить.
Еще год назад они были смелее… Тогда все они начали обнаруживать в себе и своих сверстниках некие удивительные изменения: хорошенькие мальчики с пухлыми щечками вдруг превратились в красивых — а некоторые в очень красивых — юношей. Эти перемены, разумеется, затронули и будущих амиров — ровесников Дани, — но те просто стали по-другому одеваться и причесываться, подобрались как-то, в поведении и манерах стало больше строгости, сдержанности. Совсем иначе повели себя ученики в художественной студии, где Дани был единственным представителем высшего сословия. Дети богемы стали по-особому смотреть друг на друга — многозначительные взгляды, загадочные улыбки, голос обрел глубину, чувственность, движения, жесты, казалось, имели тайный смысл… Наблюдать за всем этим было довольно увлекательно. Это превратилось в любимое занятие Дани во время посещения им художественной студии. И посвящать наставника в свои наблюдения ему почему-то не хотелось.
Себя Дани красивым не считал. А в окружении ярких, как экзотические цветы, выходцев из Флорес, и вовсе казался самому себе тусклым, неприметным. «Ф-про», работавшая над его внешностью, была вполне стандартной, без каких-либо изысков. Но Дани не испытывал по этому поводу сожалений. Просто констатировал факт: да, он не так красив, как дети богемы. Что же, каждому своё. Дани уже понял, что для жителя Флорес внешность имела такое же значение, как для амира — интеллект и знания. А потому он просто позволял себе иногда полюбоваться на эти прекрасные создания, «с целью получения эстетического удовольствия», как выражался суфи Гару.
Любование, однако, вскоре пришлось прекратить, поскольку сами «прекрасные создания» явно неправильно истолковали его внимание. И начали проявлять интерес… Флорес, что с них возьмешь! «У этих кукол все мысли о нарядах и сексе!» — ворчал его дед и требовал от суфи Гару тщательно следить, чтобы внук не проводил в «дурном обществе» ни минуты сверх необходимого.
Но беспокойство Исена Дин-Хадара было напрасным. Когда юноши из художественной студии, приняв восхищение Дани их внешностью за интерес иного рода, пытались сблизиться с ним, их попытки неизменно терпели крах. На все их предложения — сходить в театр, в клуб, прогуляться по парку — следовал твердый отказ. Большинство из них отступались сразу. Некоторые — как, например, тот мальчик с шоколадной кожей и серебристо-белыми волосами — проявляли настойчивость, подходили к Дани снова и снова. И тогда его легкая улыбка становилась холодной и натянутой, а взгляд — колючим.
«Я очень прошу Вас», — слова срывались с его губ ледяными иглами. — «Больше не обращаться ко мне с подобными предложениями». Это действовало. Они больше не обращались, считая дальнейшие попытки безнадежными.
Почему он отказывал? Эти мальчики вовсе не были ему неприятны… Сам себя Дани убеждал, что все дело в занятости. В жестком распорядке дня и строгом контроле за соблюдением этого распорядка. У него действительно не было по-настоящему свободного времени. Это правда. Но не вся. Была ещё одна причина, над которой Дани не хотелось размышлять… Когда-то суфи Гару сказал ему: «Вы — амир, и Вы — Дин-Хадар. Многие будут искать Вашего внимания и расположения». И, когда очередное прекрасное дитя Флорес выказывало интерес к нему и приглашало куда-нибудь «приятно провести время», Дани говорил себе: «Это потому, что я Дин-Хадар». В самом деле, что ещё они могли найти в нем привлекательного? Только высокое положение в обществе.
Вот если бы… Нет, зачем думать о том, чего нет и не будет! Мечты о несбыточном… пустая трата времени… Мертвая птица никогда не взлетит, даже на рисунке.
… Ещё один смятый листок пополнил мусорную корзину…
Он уже начал рисовать снова, но раздавшийся шум — приветствия, возгласы восторга, смех — заставил его раздраженно поморщиться. Какие они несдержанные, в конце концов, можно же выражать эмоции не столь бурно, чтобы не мешать другим! Наверное, кто-то опять хвастается новым нарядом… Взглянуть, что ли?.. Одним глазком…
Этого юношу Дани раньше не видел. Ни в студии, ни где-нибудь ещё. Он бы запомнил. Вошедший был не просто красив, в нем была какая-то особая выразительность — в его внешности, в том, как он говорил, двигался… Словно воздух вокруг него искрился. «Кажется, они называют это шармом» — вспомнил Дани. Неожиданный посетитель был старше — лет семнадцати. Кожа его была такой белой, что казалась голубоватой. Ах да, сейчас в моде все оттенки синего и голубого… Вот, и темно-пепельные волосы юноши с синими и голубыми прядями… Гармонирует с кожей… И глаза синие. Соблюдение цветовой гаммы во всем… Дани весело улыбнулся, продолжая наблюдать за посетителем. Ему понравилось, что у того не было никаких затейливых причесок, просто длинные — ниже пояса — волосы перекинуты на одно плечо. Хорошо продуманная небрежность, не иначе. Но производит впечатление. В самом деле, зачем тратить столько времени на сложные укладки? Вот же, и во Флорес встречаются практичные личности…
Посетитель поймал взгляд Дани и направился в его сторону плавной удивительно лёгкой походкой — точно по воздуху плыл. Кажется, его пытались остановить, слух Дани уловил шелест осторожных предупреждений… Но юноша лишь отмахнулся едва заметно — ах, оставьте! — и через секунду Дани уже изучал адресованную ему чарующую улыбку.
— И что же не так? — весело спросил подошедший. Он наклонился, двумя пальцами вытащил из корзины смятый листок, разгладил… — Ну-ка, ну-ка, посмотрим… По-моему, всё идеально, ни одна деталь не ускользнула от Вашего внимания. Что же Вас не устраивает, прекрасный незнакомец?
Он выглядел таким самоуверенным. И так бесцеремонно вторгся в то, что Дани считал своим личным пространством. И он лгал, конечно… «Незнакомец…» Вряд ли на Элпис найдется человек, не знающий, как выглядит младший из Дин-Хадаров. Дани уже собирался поставить наглеца на место, но… Три часа двенадцать минут, потраченных на пернатую загадку… Чужое мнение может оказаться небезынтересным.
— Даже не знаю, как Вам объяснить… — начал Дани.
— А Вы попробуйте. Вдруг, я не такой глупый, как Вам кажется, — ярко-синие глаза смеялись.
Он что же, издевается?! В таком случае…
Пока Дани готовил достойный ответ, юноша умоляюще сложил ладони:
— Простите, простите мне мою дерзость, амир. Да, признаюсь, мне известно, кто Вы. Но я только хотел немного повеселить Вас. Когда я вошел, у Вас был такой огорченный и удрученный вид… Должно быть, из-за этой птицы… А я совершенно не знаю, как вести себя с амирами, я не знаком ни с одним из них лично, и… — он сделал коротенькую паузу, чтобы набрать воздуха. — Я — Арьян Джал, все называют меня Эстэли, это моё сценическое имя, я танцую… Может, Вы слышали… Хотя, вряд ли…
