Оставалась возможность, что они оба умрут, прежде чем закончится эта ночь.
- Я не хочу причинять тебе боль - прохрипел он, - но если ты не остановишь меня, я убью тебя, и любого другого, кто станет на моем пути.
- Ты поняла?
Она кивнула, и лицо ее было абсолютно бледным.
- Хорошо. И ты теперь понимаешь, что могла бы предотвратить это?
Она снова кивнула.
- Я хотел, чтоб ты знала - на всякий случай - если выживешь.
Она сглотнула, ее горло казалось таким тонким и изящным под ее кожей цвета слоновой кости. Ее пуль трепетал, как крылья воробья, у основания ее шеи. Как ему хотелось прижаться к нему языком, и ощутить поток крови текущий по ее венам. Вонзить клыки и ощутить ее горячую сладость во рту. Насытиться ее вкусом.
У него защипало глаза, то ли от крови, то ли от слез. Как давно он не испытывал подобного голода? Он не убил ни одного человека, не заслужившего этого в течении столетий.
Марика являлась холодным убийцей, так почему же он ощущает вину, за то, что собирается сделать?
На этой мысли его контроль окончательно исчез, уступая место жажде заполнившей его окончательно. Его клыки выскользнули из десен одним болезненным толчком. Его кожа горела, словно каждый нерв в нем воспламенился.
Он встретил испуганный пристальный взгляд Марики. Она боялась, но готова была защищаться. Он оказался прав. Один из них не переживет этой встречи.
- Убей меня.
Это были его последние слова перед атакой.
И он атаковал.
***
Она все еще ощущала его горячее дыхание на своей коже, сложнее всего было то, что он прижимал ее к полу подвала. Серебряные наручники на его запястьях все еще горели, когда он сорвал их, и откинул прочь. Словно беспомощный котенок она прислушивалась к собственному сердцу, бешено колотящемуся у нее в груди, ожидая, что его клыки вот-вот вонзятся в ее шею, и они вонзились...
- Вы определенно шутите.
Качая головой, Марика глупо взирала на англичанина. Она вздрогнула, место под бандажом на ее шее пульсировало в резонансе с пульсом между ее ног. О. Господи.
К счастью ей не пришлось переспрашивать, о чем он только что сказал. Он продолжал и освежил ее память.
- Вы утверждаете, что вам требуется больше времени?
Ее пальцы подрагивали, когда она прикоснулась к бандажу под шарфом, скрывавшим укус на ее шее. Прикосновение, не ослабило боль, стало только хуже. Она сглотнула, сжимая бедра под столом.
- Он так и не ответил мне пока, где Санти.
- Мы так не договаривались.
Армитэдж выглядел сердитым, взволнованным и немного растерянным.
- Я спросил, с вами все в прядке?
Она насмехалась над ним или конкретно пыталась его разозлить?
- Я в порядке.
Все было прекрасно, пока она не думала о Бишопе, наматывающем ее косу на руку, притягивая ее к себе.
- По вас не скажешь.
- Тем не менее.
Ее голос был хриплым, но твердым.
Бедра Бишопа плотно прижимались к ее ногам, вернее между них. Она ощущала его пленительную твердость, когда он погрузил свои клыки в ее горло.
Его убийство было последней вещью, которая пришла бы ей в голову.
Она была просто не в состоянии думать об этом, не то что бы она не могла его убить, просто ей хотелось сделать нечто другое.
Ощутить его в себе, потому как она уже давно созрела для этого. Ощутить его твердость, возрождающую ее к жизни. Она желала его.
Слава Богу, ее люди подоспели с ядом. Слава Богу, что ее кровь возымела успокаивающий эффект на Бишопа.
Еще бы, что-нибудь, что могло успокоить ее.
Англичанин странно на нее смотрел.
- Вы раскраснелись. Не желаете немного воды?
Она сомневалась, что в таверне найдется обычная пресная вода.
- Нет.
- Спасибо, - добавила она.
Бабушка воспитала в ней вежливость.
- Я не хочу.
Армитэдж встряхнул головой и поднял палиц.
- Мы договаривались, что через неделю вы передадите мне вампира.
Его тон действовал ей на нервы, как и мысли о Бишопе, и о всем, что она ему сделала.
- Мы договаривались, что я продержу его у себя, пока он не скажет мне о местоположении Санти.
- И мы договорились, что это не превысит семи дней.
Она пожала плечами.
- Как вы уже убедились, этого не произошло.
Рот англичанина вытянулся в узкую линию, напоминая разрез в нижней части его лица.
- Меня это не касается.
- Я могу вообще отказаться передать его вам.
Идея потерять Бишопа наполнила ее таким беспокойством и болью, что у нее перехватило горло. Как она отыщет без него Санти?
Как без него она снова может пережить подобный экстаз?
Высокомерие расцвело на лице Армитэджа, отражаясь в его кривой усмешке и вспышке превосходства в его серых глазах.
- Я могу сообщить всем теневым существам по всей Англии, где можно разыскать охотницу.
Дрожь и неотступная теплота Бишопа уступили место ее ярости.
- Мне не нравятся угрозы.
Ей так же не нравился этот маленький человек, вообразивший, что имеет над нею власть. Знание о том, что она может запросто убить его, не делало его более мудрым? Она могла запрятать его там, где его никто никогда не найдет.
- И не уговаривайте меня. Еще один день – все, что я могу вам предоставить.
Пока она была согласна и на это. Пока она играла по его правилам. Времени было достаточно, чтобы Бишоп, мог оправится от яда, который ввел ему Сергей. Она найдет способ поторговаться, если она все еще будет в нем нуждаться.
Да и ее людям было легко подкрасться к Бишопу. Он был слишком занят, упиваясь ее кровью, чтобы обратить на них внимание. Так же как ее кровь успокоила Бишопа, ей словно перешла часть его раздражения. После того, как он ее укусил, он был почти нежен с нею, никакого зверства, как она ожидала. Его рот был горяч его губы - обольстительно теплые. Он вздрогнул, когда игла проникла в его плоть, вызывая ответную дрожь удовольствия в ее паху.
Она вынуждена была прикусить губу, чтобы ее люди не слышали ее сладостный стон.
- Сутки, - возразила она.
- Днем его будет безопаснее переправить.
- Для вас, возможно.
Его бледные глаза сузились.
- Как я могу быть уверен, что вы не убьете его.
- Если бы я хотела его убить, он бы уже был мертв.
Но она задавала себе тот же самый вопрос.
Что останавливало ее, чтобы убить Бишопа? Почему она не позволила сделать это своим людям вчера, когда они так отчаянно жаждали этого?
Деньги, конечно. Причина, по которой ее люди и сельские жители подвергали свою жизнь опасности. У них были дети и жены, которых нужно кормить.
