Шум воды утих.
— Душ свободен, — пару минут спустя донесся до Зака голос Энни.
Он выдержал небольшую паузу, давая Энни время проскочить в спальню — Зак сомневался, что устоит, если увидит ее в завернутую в одно лишь соблазнительно ненадежное полотенце.
В тесной душевой кабинке, полной пара, стоял густой и очень женский аромат парфюмерии. К счастью, мыло на полочке оказалось обычным, не слишком душистым. «Какие-то границы все-таки нужно соблюдать», — подумал Зак, программируя холодный душ. Ледяной воде наконец удалось унять жар тела.
* * *
Сидя в машине Зака перед домом родителей, Энни нервно ломала пальцы.
— Я еще никогда не приглашала мужчину домой, — выпалила она. — Не видела смысла.
— Я польщен.
Она сурово свела брови:
— Не дразнись. — И все же Энни немного расслабилась. — Пойдем, чего тянуть. — Она решительно распахнула дверцу автомобиля.
Они встретились перед капотом.
— Что ж, хотя бы погода чудесная, — сказала Энни.
Зак обнял ее с ленивым изяществом кота.
— Красивое платье, — мурлыкнул он, проводя пальцами по ее бедру.
— Ох. — Нервы снова натянулись, в этот раз по другой причине. Она выбрала черное платье с запахом на груди, зная, что оно вполне устроит мать. Однако после замечания Зака Энни поняла, что наряд можно расценивать как сексуальный. — Я не слишком толстая?
— Я попозже скажу… когда развяжу этот бантик и сниму обертку. — Зак говорил так, будто она его подарок.
Энни почувствовала, как раскрываются ее глаза, а пульс учащается.
— Веди себя прилично.
— А мне за это дадут развязать бантик?
Пауза, затем в карих глазах вспыхнул огонек:
— Да.
Энни хотелось танцевать, хотелось чувствовать себя красивой и желанной, но больше всего ей хотелось лечь в постель с этим мужчиной, который уже прокрался ей в сердце. Она знала, что, позволяя этим отношениям развиваться, вот-вот нарушит свое самое главное правило. Понимала, что рискует своим сердцем; но если она оттолкнет Зака, то будет сожалеть об это всю оставшуюся жизнь. Энни впервые задумалась, что, возможно, перед матерью стоял выбор потруднее, чем ей казалось в детстве. А может, с тем, единственным, мужчиной выбора вообще нет. И от печального конца сказки не спастись.
— Да, — повторила она, — дадут.
— Тогда я буду примерным мальчиком. — Зак прижался губами к ее виску. — Пойдем, Ангел.
Она уже привыкла к этому прозвищу. Странно: Энни чувствовала, что Зак всегда так ее называл… словно это было правильно. Идя к двери, она ухватилась за это ощущение как за свой талисман.
— Поехали. — Она вдавила кнопку звонка.
Мать открыла дверь спустя две секунды. Одетая в строгое черное платье, дополненное лишь ниткой жемчуга, с волосами, затянутыми на затылке в узел, Кимберли Килдер выглядела именно той, кем она была — успешной и изысканной женщиной. Никто не мог бы догадаться о том, что под этим утонченным обликом скрывается уязвимость.
— Ангелика. — Мать наклонилась, чтобы дать дочери исполнить ритуальный поцелуй в щеку.
Расправив плечи, Энни сказала:
— Мама, это Зак Квинн.
Лицо матери не изменилось, но Энни поняла, что Кимберли отметила каждую деталь в облике мужчины, стоящего рядом с ней, — его черный костюм, ремень с серебряной полированной пряжкой, отглаженную белую рубашку. Расстегнутый воротник придавал Заку несколько непринужденный вид. Энни потеряла дар речи, когда вышла из спальни и увидела его в гостиной. От общения с диким Заком и так кровь закипала, а уж когда он прикидывался ручным… Ух!
— Мистер Квинн, — произнесла мать, протягивая ему руку. Профессор Килдер могла быть крайне невысокого мнения о верах, но никто бы не упрекнул ее в дурных манерах.
— Миссис Килдер.
Отпустив ладонь Зака, Кимберли шагнула в сторону.
— Входите же.
Она повела их по коридору в гостиную.
Там оказалось гораздо больше людей, чем рассчитывала Энни.
— Я думала, это будет тихий семейный ужин.
Мать улыбнулась, но лед неодобрения в глазах и не думал таять:
— Я пригласила пару коллег из университета. Подумала, что твоему… другу будет уютнее в менее интимной обстановке.
Это было очень тонкое оскорбление. Профессор Марксон был достоин семейного ужина. Зак — нет. В душе Энни всколыхнулось раздражение, не столько из-за обиды за Зака — он вполне мог сам о себе позаботиться, — сколько из-за того, что мать пытается такой изящно просчитанной грубостью отдалить их с Заком друг от друга. Ей с трудом в это верилось.
Прежде чем Энни успела ляпнуть что-то, о чем впоследствии она могла пожалеть, Зак слегка сжал ее талию и произнес:
— Я польщен, что вы так хлопочете ради моего удобства. — Голос был вкрадчиво теплым. — Я знаю, как дорога вам Энни, и восхищен подобным приемом.
Энни заметила, как на миг мать изменилась в лице, но тут же, как ни в чем не бывало, вновь приняла свой царственный вид.
— Ну конечно. Идемте, я вас представлю.
Она повела их прямиком в толпу гостей, сгорающих от любопытства.
Первой подскочила Каролина. Хотя Энни велела себе держаться в руках, она напряглась, ожидая, как же Зак отреагирует на кузину. Каро была ее самой близкой подругой. А еще великолепно выглядела. Раньше Энни никогда не завидовала, что мужчины слетаются к ее двоюродной сестре, как мотыльки на пламя, ее это как-то мало волновало. Но теперь речь шла о Заке.
Она увидела, как в ответ на буйное приветствие Каро он улыбнулся… и это была такая же улыбка, какой он награждал сестренок.
— Мои поздравления, — нежно сказал он. — Желаю вам легких родов.
Каро расплылась в улыбке:
— Вы заметили? Еще же ничего не видно! Жду не дождусь, когда я стану большой и похожей на Мадонну. А еще я хочу светиться изнутри, как все про это говорят. Очень-очень хочу!
Губы Зака дрогнули.
— Можете не беспокоиться. Вы уже светитесь.
Каро рассмеялась:
— Да вы само обаяние. — Она повернулась к Энни. — Он мне нравится. У вас с ним будут красивые дети.
— Каро! — Энни не знала, заливаться ей краской или благодарить кузину за то, что та окончательно сломила лед. Среди гостей послышался смех, а Зак одарил Энни дразнящей улыбкой, и в его глазах вспыхнул огонь, которого не было, когда он перекидывался фразами с Каро.
— Откуда вы знаете? — настойчиво поинтересовалась Кимберли. — Моя племянница права — еще ничего не видно. Даже большинство женщин не замечают ее беременность.
— По запаху, миссис Килдер, — откровенно ответил Зак. — Веры всегда знают, когда внутри женщины зародилась жизнь.
