— Какое к бесу самочувствие, я спать умираю, как хочу. Хоть спички в глаза вставляй, прошипела она в трубку, прячась почти под столом.
Трубка объявила:
— У тебя такой свистящий голос, что стряслось?
— Ничего не стряслось, я карандаш под столом достаю, — зашипела с новым энтузиазмом Люда.
— Тебе неудобно разговаривать? — догадался он.
— Догадливый.
Трубка зазвенела язвительным смехом.
— Ты вышла после такой ночи на работу?
Ей было не до смеха и она проворчала:
— Естественно, а ты как думал!? Особенно после твоих воспитательных речей. Я просто не могла быть лентяйкой.
— Сколько же ты спала?
— Нисколько. Я боялась проспать. Занималась домашними делами.
Он тут же дал совет.
— Тогда напейся кофе, помогает.
Её перекривило. Как просто.
— Тебе хорошо советовать, а нам приказано ждать генерального, изъявившего желание осмотреть своё хозяйство. Поэтому раньше обеда не получится. Начальник изрубит нас на салат. Это в лучшем случае, а в худшем снимет премию процентов так десять, пятнадцать… Для меня это деньги.
Трубка помолчала и объявила:
— Наплюй на генерального. Здоровье дороже. Послушай меня, выпей кофе.
Она высунула нос из-под стола — не слышит ли кто. Но все создавали видимость работы. Где уж в таком камуфляже разобрать… Она вновь рванула под стол и предупредила:
— Не кричи, а то услышат. Твоё «наплюй» боюсь ему совсем не понравится. Даже, если он сведёт меня в могилу, премию я б не хотела терять.
— Что вредный?
— Откуда ж я знаю, ещё не видела. Но говорят… К тому же его заскоки с трудовой дисциплиной… Список же достоинств, наверняка сделали его индюком. Теперь с суммируй… Получается кисло. Правда, все сходятся на том, что в работе ему нет равных. Но поживём, увидим.
А невидимый собеседник с энтузиазмом пригвоздил советом и трепотнёй:
— «Поживёт она…» Ну так и не бренчи заранее. Я тебя сейчас немного развлеку и разгоню сон. Ты знаешь, впервые кофе привезли в Европу венецианские купцы и его в аптеках продавали, как лекарство. А многие медики считали, что пить его просто так без рецепта, не следует.
— Ты шутишь?
— И не думал. Даже в брачные контракты было модно вносить пункт, запрещающий супруге пить кофе.
— Почему?
— Считалось, что на женский организм этот напиток влияет как-то плохо.
— Интересный подход. Ты это сейчас придумал?
— Неверующий Фома. Композитор Бах, большой поклонник кофе, посвятил ему «Кофейную кантату».
Разглядывая ноги соседки под столом, она выпалила:
— Смеёшься надо мной?
А он бодренько вещал:
— Дамы даже писали петицию королю, требуя запретить кофе.
Её всё-таки взяло сомнение.
— Непонятно…
Он тут же ввернул:
— Ты не о том, малыш, подумала. Дамы не имели в виду массовые проблемы с потенцией, а просто жаловались на то, что мужчины предпочитают проводить время в кофейнях, а не дома с ними. Ему навешали много грехов, но сейчас медики пришли к утешительному для нас результату и дружно высказываются за чашечку кофе. Так что вари и пей. — Ну, пока, малышка.
— Пока…
«По-видимому у него шальная работа без давящей крыши или начальник в постоянной отлучки, а может он звонил из курилки…»
Конечно же, её лазание под столом, по полу, не осталось не замеченным и привлекло внимание коллег. Экономист Садовникова, рабочее место которой находится рядом, и именно её ноги она рассматривала, наклонившись к ней под стол, поинтересовалась:
— Послушай, что ты там делаешь?
— А что, разве не видно, карандаш ищу. Ой! — треснулась она головой о крышку стола.
— Вышла б, как все люди в курилку и поговорила, — процедила сквозь зубы Лидия Михайловна.
— Но все знают, что я не курю.
— Тебе-то какое до всех дело? — показала пальцем на висок она.
— Ага, скажут, нарочно сачкую. К тому же велели сидеть всем по местам привинченными.
Подслушав, сосед ещё правее Садовниковой, ухмыльнулся.
— Тебя в детстве не роняли? — не выдержала Лидия Михайловна.
Люда в жуткой улыбке растянула губы:
— Меня собака кусала…
— Тогда о чём мы говорим…,- отвернулась Лидия Михайловна.
Разговор немного расшевелил. Но стоило только вылезти из-под стола и принять нормальную рабочую позу, выпрямив спину, за столом, как надежда на бодрость не оправдалась и сонное облако опять плотно село на голову. Она поймала себя даже на том, что всхрапнула. Ооо! Всё-таки в отделе она не последний человек, надо держаться. «И когда уж этот обед наступит и пытка кончится», — чуть не взвыла она. Хоть бы генеральный поскорее выполнил свою миссию и можно будет выйдя в туалетную комнату поплескать в лицо холодненькой водой. Но это когда ещё будет… Ждать с каждой минутой становилось невмоготу. Чтоб не упасть на стол и не засопеть на весь отдел, решила, как советовал Эдикан, сварить кофе. Идею с энтузиазмом поддержали четверо. «Мало ли, когда ещё тот генеральный доползёт до нашего отдела, а, может, так случиться, что у него к тому времени вообще планы переменятся», — решила себе она, разливая тёмную жидкость по чашкам. И только расслабились, под завистливыми взглядами коллектива, поднеся тот живительный, как обещает реклама, напиток ко рту, а он, будь не ладен, и заявился. Раз и на пороге. И даже не один, а с целой свитой. Не выплёвывать же бодрящий напиток обратно в чашку, деваться некуда, так горячим и проглотила. «Чёрт бы его побрал, припёрся не во время. Мог бы и на пять минут позже», — озлилась она, на выполняющего свои обязанности директора. Поздоровавшись, он со свитой прошествовал в кабинет начальника, а через минуту появился перед ними. Вот он я, любуйтесь и бойтесь. Молодой, высокий, атлетического сложения парень с потрясающе красивыми чертами лица, в дорогом костюме, туфлях, идущей к его глазам рубашке и прелестном галстуке, смотрел на замерших в изумлении сотрудников отдела.
— Блин, каков, а?! — прожурчала в восторге с правого боку от неё Галина.
— Как он вам девочки? — тут же за ней восторженно просвистела над её ухом и соседка с другого боку Катя.
— Так тоже ничего, а улыбнётся вообще картинка, — хихикнула другая соседка по рабочим столам Нина, как бы не нарочно, а чисто за делом подавшись к ним.
Всё варенье женщинам испортил Пётр Аркадьевич.
— Губы не раскатывайте, говорят он гей, — прошипел он.
Все недовольно хекнули и отвалили каждая к своему монитору.
— Вот непременно вам надо какую-то мерзость брякнуть, — осерчала Катя, — с чего вы взяли?
— Так говорят. Его никто и никогда не видел с женщиной, — оправдывался тот.
