— Все равно жажду разговора со Жрецом Светлой Обители. Он первый должен был сообщить в Совет Гильдий.
— Ну, удачи… ему, — фыркнула я. Если местный блаженный рискнет окатить моего родителя очищенной водой, в Феликтоне возникнет острая необходимость в новом светлом Жреце.
И тут Лауфман решил напомнить о себе.
— Здравствуйте, — он шагнул к отцу и протянул руку. — Я…
— Не тупи, — влез Кил, — он и так прекрасно знает кто ты.
— А лучше бы не знал, — отец презрительным взглядом окинул лохматого светлого. — Иногда кастрация гораздо эффективнее метки верности. Я понятно изъясняюсь, молодой человек?
— Куда уж понятнее, — пожал плечами Лауфман. От амулета пришла волна глухого раздражения. — И как это я до сих пор жив?
— Матушку свою благодари. Больно шумная она у тебя, — папа поморщился, вспоминая скандальную соседку. Сколько раз эта припадочная стучалась в нашу дверь с жалобами на то, что ее кровиночку обижают. — Если бы не Совет… никогда бы не отдал за тебя Лию. Вот что зятечек, берешь корзину и идешь на базар. Продуктов надо, а то питаетесь одними бутербродами пади. Кролика купи. У Лии вкусное жаркое из него получается. А я пока с дочерью и… Взюзей до руин храма прогуляюсь.
Лауфман стрельнул в меня глазами, все еще надеясь, что это шутка. Я молча принесла корзину для покупок. Никогда не поймешь, когда отец серьезен, а когда издевается.
И кого мы первого увидели, выйдя из калитки? Правильно, всех. В Феликтоне новости стремительней работы самого ловкого щипача в базарной толчее.
Но Главного Жреца темного храма толпой не напугаешь. Он бросил вскользь взгляд над головами жителей и те снова проявили чудеса телепортации, увеличив расстояние между нами на добрые метров двадцать.
— Кстати, — пророкотал мой отец, — надо зайти к главе.
— А чего к нему идти. Вот же он, — я ткнула пальцем в трясущегося Чойта Сизара.
— Прелестно, — коротко, сухо и емко бросил папа.
Ко мне бочком подобралась Мирка. Отчаянно стреляя глазками в сторону отца, она трагическим голосом поинтересовалась, когда же ей починят самогонный аппарат. Еще и вздыхать принялась, демонстрируя мягкие полушария в вырезе рубашки.
— Ой, дура, — только и успел протянуть Кил.
Папа стремительно развернулся и вкрадчиво-тихим голосом спросил:
— Что?
Вдова в одном прыжке оседлала соседский забор и затряслась. В городе слишком долго не было темного Жреца. В отличие от Света, который дарит легкость, Тьма внушает трепет и ужас.
— У него еще и жена Инквизитор, — на всякий случай предупредила я излишне ретивых дам Феликтона. — Ревнивая.
— В чем-то я пацана понимаю, — проворчал отец. — Ну и нравы в этом Феликтоне. Любезный, — он поманил пальцем городского главу, — пройдемте с нами.
«Любезными» оказались все.
— Отвык я от этого, — папа с мрачным видом косился на стаю хищников, двигающуюся параллельно нам, опасливо поджав хвосты.
То, что это не вся экзотика Феликтона уточнять не стала. Чойт Сизар и так был бледен и трясся, представляя себя на жертвенном алтаре. Убедить милых жителей в том, что темные кровавых обрядах не проводят, мне пока не удалось.
Любимый народом блаженный Жрец поджидал нас уже на пороге Светлой Обители, нежно прижимая к груди флакон с очищенной водой.
«Не смейте», — одними губами проговорила я.
Но папа все понял моментально, проследив за моим взглядом. Очень плавно шагнул к паперти и с непередаваемой ноткой холода в голосе спросил:
— Для чего вам вода светлый Жрец? Темных поливать?
Обычно с Главным Жрецом темного храма не спорят, ну нет настолько отчаянных. Но это же Феликтон.
— Я очищаю души… — пафосно начал местный идиот и хлопнулся в обморок, когда из глаз отца полыхнула сама Тьма.
Еле успела перехватить оседающую тушку городского главы и встряхнуть. Меня поблагодарили чуть слышным блеяньем. Папа тут же местными был окрещен в «ирод страшнючий». Взюзя только хмыкнул, услышав шепотки. Не городок, а филиал отделения для тех, кому всегда радостно.
К руинам темного храма вела заросшая тропа. Главный Жрец уверенно шагал по ней, недовольно сопя. Я бы на его месте так не рисковала — мало на капкан какой нарвется.
Сизар мое опасение разделял и передвигался исключительно короткими перебежками.
От храма осталась одна паперть и наполовину разрушенные колоны. Да пожалуй, флер темной магии. Лич даже оживился, восторженно блестя глазами.
— Так, — отец потер лоб. — Ничего не понимаю. Почему не сохранилось «Око Тьмы».
Это большая каменная чаша в центре зала заполненная кровью демонов: черной и густой. Через нее и Жрецы и обращаются к богине. Точнее она пустая, но стоит к ней прикоснуться служителю, как она заполняется «налаживая» связь.
— Это проблема? — осторожно спросил дрожащим голосом городской глава.
Отец усмехнулся. Сизар вздрогнул и покосился на меня. Да-да, знаю. Вылитая папенька.
— Да как вам сказать. Она вырубается из алдорского камня. У вас случаем куска вымершей породы не завалялось в подвале? Нет? Печально. Придется собирать экспедицию за Ширтер, — огромная пустыня, безжалостно уничтожающая все живое. — Это год минимум. Жреца подходящего для вашего, несомненно, славного города нет. На данный момент имеется три младших на обучении. Но посылать сюда молодняк… несколько не гуманно, — он выразительно посмотрел в сторону Светлой Обители. Из темных в городе одна Лия, если ей захочется помощь богини, порталы работают исправно. Надо с Советом Гильдий пообщаться, все же затраты не маленькие.
Городской глава икнул. В предчувствие выговора от вышестоящей инстанции, на лбу у него выступил пот.
— А может мы пока того? Освободим тут все для нового храма? Или материал закажем? Стены возведем, например.
— Вы что строить руками людей собрались? — папа удивленно округлил глаза. — Серьезно? И народ не жалко?
«Народ», который располагался от нас достаточно далеко, все равно разговор слышал и заволновался. А Взюзя откровенно хихикал над непонимающим лицом Сизара.
— Живым к «Оку Тьмы» приближаться нельзя, очень сильная энергия демонов. С ума сойдешь. — Что особенно страшно в Феликтоне. Куда уж больше. — Строят обычно зомби под приглядом некроманта, а потом Жрец запечатывает храм рунами. И только после в него может войти простой человек.
Еще один рил в копилку нелюбви от местных работяг. Зомби же никто не будет начислять зарплату. Чувствую, скоро феликтонцы созреют прикопать меня по-тихому в лесочке.
На пороге дома сидел Лауфман и грустно смотрел в корзину для покупок.
— Где твой отец? — он окинул нас прищуренным взглядом, но подниматься не спешил.
— Осчастливил всех и отбыл, — пожала я плечами.
— А этого чего оставил? — он кивнул на Взюзю.
Я вздохнула. Решения Главного Жреца не оспариваются. А хочется.
— Он с нами будет жить.
— Вот счастье-то какое, — еще более печальным голосом проговорил напарник.
Кил высунулся из окна и издевательски каркнул.
Я склонилась над корзиной. Надо же узнать, из-за чего мой амулет раскалывается от страданий.
— Что это? — вмиг осипшим голосом уточнила я. До фееричного посыла отца, базаром светлого я не пугала, предпочитая самостоятельно все покупать. И оказалась права.
— Кролик, — вздохнул Лауфман.
Я посмотрела, как забавно животинка прижимает разноцветные уши и мелко трясет кнопкой-хвостом.
— А почему он живой?
— Потому что ты садистка, — прорычал светлый. — На, готовь! — И попытался впихнуть мне корзину.
— Больной совсем?! — я спрятала руки за спину. — Надо было тушку купить!
Нет, конечно, у некромантов брезгливость еще на первом курсе отмирает сама. Да и освежевать мы хоть человека можем. Но… Это же такая прелесть! Тем более если жители Феликтона увидят меня в крови и потрохах — массовый психоз обеспечен. Они-то еще от визита отца не отошли.
— Хочу кролика! — неожиданно влез Взюзя и потянул корзину на себя. Погладил дрожащее животное и решил: — Назову Жаркое!
