Только я захотела задать все эти вопросы Калине, как она упреждающе подняла вверх руку, не давая мне заговорить.
— Знаю, что тебя сейчас мучают разные вопросы, но тебе пока что нельзя говорить, ты слишком слаба, — как ни странно, в его голосе слышалась теплота, — я расскажу тебе все, что мне известно. А ты ешь.
И ведьма начала рассказывать, будто могла читать мои мысли или чувствовала, какой вопрос я хочу ей задать следующим. Вот что я узнала.
Наш мир триедин, то есть состоит из трех слоев, которые будто бы лежат один на другом, как поленья в поленнице, соприкасаясь, но все же являясь отдельными, хоть и зависящими друг от друга поленьями. Сдвинь нижнее — остальные два упадут, убери среднее — другие столкнутся, ударятся один о другой, подними верхнее — и взаимодействие между двумя оставшимися неминуемо изменится.
Нижний слой — Явь. Это место, где живем мы, люди, а также животные, птицы, насекомые и прочая живность. Здесь существует круговорот жизни и увядания, рождения и смерти. Вечное движение от весны к зиме, от рассвета — к закату, от созидания к разрушению и обратно.
Верхний слой — Правь. Там живут боги, оберегая и наставляя, наказывая и награждая. Туда отправляются после смерти самые достойные люди, чтобы познать вечный мир и покой от человеческих дрязг, страстей и грехов.
И средний слой — Навь или, как еще его называют, Навье Царство — место, где живут беспокойные души и духи, оставившие незаконченные дела в своей человеческой жизни, умершие не своей смертью и желающие наказать виновного в их погибели или совершившие самоубийство. Русалки — девицы-утопленницы, блуждающие огоньки — дети, умершие до трех лет, мавки — девушки, наложившие на себя руки, злыдни — души, проклятые своими родителями и многие-многие другие.
Жители Яви не могут жить в других слоях, оставаясь такими же людьми или животными. Только после смерти став призраками или демонами человек может попасть в Навь, или став ангелом — в Правь. Но как в любом правиле, здесь есть исключения, и одно из них — коты, которым позволено путешествовать во всех слоях. Другое — ведьмы, которые могут попасть в Навь и оставаться там короткое время без ущерба для своего телесного и душевного здоровья.
Боги могут покидать Правь, но делают это весьма редко, только в случае угрозы существующему укладу мироздания или ради благих дел, благодаря которым смогут прославить свое имя. Что поделать, тщеславие не чуждо даже богам…
Существа из Нави, как и люди, в большинстве своем не могут попасть в другие слои, но порой им это удается, что чаще всего влечет за собой множество человеческих смертей. Причин может быть две: первая это сила самого злобного духа, который, проведя много лет в царстве мертвых, изнывая от злобы и ярости, сумел пробить слои и перейти грань миров. Это возможно в местах, где два слоя примыкают друг к другу особенно близко: на кладбищах, в излучинах рек, на полях боя, где одновременно погибло несколько десятков или сотен людей, а также на перекрестках дорог, старых заброшенных мельницах и кузнях или зданиях, в которые попадала молния. Вторая причина — призыв, когда человек так искренне зовет кого-то из другого мира, что буквально перетаскивает призываемого оттуда в свой мир. Именно так работает молитва, на которую иногда может откликнуться божество из Прави. Еще пример — мать, горюющая после смерти младенца, но вместо своего ребенка, призывающая в Явь его призрак — так в наш мир приходят духи-потерята.
И нужно же такому случиться, что этой ночью два достаточно редких явления объединились: я, страстно желающая встречи с возлюбленным, и злобный дух, давно поджидавший у места истончения грани, чтобы попасть в Явь. На руку ему сыграли также полнолуние и моя «феноменальная глупость», как выразилась Калина.
Я умудрилась призвать демона-инкуба — духа мужчины, проклятого «испорченной» им девушкой. Чаще всего после смерти ими становятся насильники, реже — сластолюбцы, воспользовавшиеся невинностью девушки и предавшие ее. Инкубу для обретения силы необходимо вступить в порочную связь с девушкой, в идеале — невинной. Это преобразит его лик, сделав его из мерзкой твари прекрасным молодцем, даруя возможность совращать новых и новых жертв. Что же происходит с девицей, попавшейся демону, лучше даже не представлять, ибо ее ждет ужасная участь создания, которое не может покинуть Явь, но и не живет, а лишь существует в прежнем теле.
Осознав, что меня могло ждать, если бы Калина не подоспела вовремя, я содрогнулась и скорее всего вылила бы на себя содержимое тарелки, если б к этому моменту рассказа уже все не съела бы.
Ведьма также в сухой сдержанной манере рассказала мне и что было после того, как она навечно упокоила инкуба: вытащив меня из горящей мельницы, она попыталась привести меня в чувство на месте, но я была слишком слаба, никак не реагировала на ее попытки и казалось, что вот-вот покину этот мир, поэтому она не без помощи сверхъестественных сил перенесла меня к алтарю, где всю ночь отпаивала целебными снадобьями и читала надо мной заговоры.
Да, с момента моей встречи с демоном прошло всего несколько часов — за пределами пещеры, в которой мы находились только-только начинался рассвет, хотя мне в беспамятьи казалось, что прошло никак не меньше недели.
Также мне было интересно послушать о том, каким образом Калина расправилась со злобным духом, и как именно перенесла мое тело из деревни в горы, но она оставила эти вопросы без ответа.
— Ты, наверное, удивляешься, зачем я тебе все это так подробно рассказываю, — предположила ведьма, искоса поглядывая на меня. Я ни о чем подобном не думала, но на всякий случай кивнула, — хоть ты, как я вижу, чувствуешь себя уже гораздо лучше, но поцелуй демона не может пройти ни для кого бесследно. И ты не исключение. Теперь на тебе навий оттиск.
— Что это значит? — я в ужасе принялась ощупывать свое лицо и шею, ожидая, что на мне и в самом деле остались следы чудовища, пытавшегося меня изнасиловать.
— Это не материальные следы, они не видимы глазу, — хмыкнула Калина, наблюдая за моими судорожными движениями, — ты соприкоснулась с иной стороной, и это оставило на тебе отпечаток. Одним богам ведомо, как случившееся отразится на тебе.
— Что же делать? — я с мольбой уставилась на женщину, которую еще сутки назад считала самым страшным человеком на земле.
— Пока что мы ничего сделать не можем, — пожала плечами Калина, — будем ждать. А теперь собирайся. Нам нужно возвращаться в деревню, уже рассвело.
Я подскочила, как ужаленная, и к своему удивлению не ощутила ни головокружения, ни слабости. Но тут же голова буквально затрещала от мыслей, атаковавших ее: про Сокола — ждал ли он меня или, обидевшись, ушел; про свадьбу, для которой предстоит сделать еще кучу приготовлений; про маму, которая наверняка извелась, ожидая меня. И эти волнения вмиг вытеснили переживания, мучавшие меня только минуту назад — о каком-то непонятном отпечатке из другого мира, которого даже нельзя увидеть.
Калина, будто прочитав по моему лицу, что меня тревожило, произнесла:
— О маме не беспокойся, я оставила ей весточку, что ты у меня.
— Спасибо, — ответила я, прикидывая, не испугает ли это мою маму еще сильнее, чем просто мое отсутствие, и поняла, что нет — после маминого рассказа о смерти отца и об участии в этом ведьмы, мне стало ясно, что для нее Калина скорее друг, чем враг, — и за отца спасибо, — добавила я неожиданно для себя.
Старуха посмотрела на меня долго и, как мне показалось, изучающе, но ничего не ответила, только повернулась и пошла к выходу.
После темноты пещеры рассветное солнце показалось ярче во сто крат. Ведьме же ни свет, ни опасный отвесный спуск с горы были нипочем — она резво спускалась по склону, не утруждая себя ожиданием меня. Чтобы не отставать, я припустила за ней.
Постоянно спотыкаясь и оскальзываясь, я с горем пополам спускалась за Калиной, но, как ни старалась, догнать ее у меня не получалось — не смотря на свой более чем почтенный возраст, ведьма двигалась с ловкостью животного, привыкшего жить в горах. Несколько раз я ловила на себе ее насмешливый взгляд.
