На какой-то миг становится щекотно, я едва не вскрикиваю «прекрати», но он тут же забирается глубже, и слова застревают в горле под прессом из хлынувшей в кровь эйфории.
Дрожа в экстазе, пытаюсь избавиться от платья. Оно кажется мне слишком узким, неудобным. Слышу звук разорвавшейся ткани, и оно сползает.
— Черт! — мой крик больше похож на стон.
— Что случилось? — спрашивает Богдан, играя внутри меня своими пальцами.
— Платье! Оно… Конец ему.
— Ничего, в доме найдется еще.
Его пальцы танцуют внутри меня, выписывает какие-то невозможные пируэты. Каждым движением оборотень будто бы играет на невидимых струнах, создавая мелодию из моих стонов и криков.
Второй рукой он добивает поверженное платье, убирая его с меня. В голове мелькает мысль о том, как мне теперь дойти до дома по морозу? Но надолго она не задерживается. Оборотень делает все, чтобы ни одна мысль не могла находиться в голове больше доли секунды.
Он наклоняется, прикасается языком к моему потвердевшему соску. По телу проносится жаркий, приятный импульс. Салон автомобиля кажется слишком маленьким и очень-очень жарким.
— Раздвинь шире, — говорит Богдан, разводя мои ноги в стороны.
Я стараюсь, вскидываю их. Стопа упирается в лобовое стекло. Надеюсь, никто сейчас не смотрит в нашу сторону.
Оборотень покусывает мой сосок, отчего по моей коже словно бы идут приятные теплые волны. Низ живота приятно ноет, взрывается каждый раз, когда пальцы Богдана шевелятся внутри. Он словно мастер, настраивающий меня на волну получения удовольствия, и у него это отлично получается.
Спускаю руку ниже, забираюсь в его штаны. Оборотень помогает мне, быстро расстегивая пряжку пояса. Нахожу пальцами эрегированный член, освобождаю его от трусов и начинаю мастурбировать. Сжимаю его все сильнее. Смотрю на лицо партнера. Оно выглядит так, будто он под каким-то наркотиком. Наркотиком из страсти.
Мы прикасаемся к самым потаенным местам друг друга, стонем в унисон, забыв про все на свете. Действительно, это помогает. Рамзан кажется таким далеким, даже его лицо растворяется в памяти. Очень хочется больше никогда не вспомнить его.
Богдан становится все активнее и яростнее. Возбуждает меня все сильнее, быстрее, а кайфа становится все больше.
Он мнет мою грудь, проводит рукой по животу, сжимает бедра, целует в губы и в шею, рисует на моем теле языком понятные лишь ему одному картины. Чувствую себя мягкой и податливой в его руках, позволяю делать с собой все, что он захочет, и мне это нравится.
Кричу от хлынувшей в мозг эйфории, тыкаю куда-то ногой, и лишь спустя время замечаю, что машина громко сигналит. Оборотень, кажется, тоже не замечает этого. Он стонет от каждого моего касания. Его твердый как скала член выскальзывает из моих рук и устремляется в промежность.
Жадно хватаю ртом ставший горячим воздух. Кажется, что каждый атом моего тела танцует от удовольствия. Начиная от ногтей на ногах и заканчивая кончиками волос.
Вижу за окном свет фонаря. Кажется, кто-то из охраны решил проверить в чем дело. Но мне не до него. Плевать. На все плевать. Тем более он ничего не видит через тонированные окна.
Затем свет исчезает. Он вроде понял, что происходит, и ушел.
Не хочу больше отвлекаться ни на что, пусть там хоть апокалипсис случится. Закрываю глаза и жадно впитываю в себя каждую секунду удовольствия, каждое прикосновение, каждый вздох.
Богдан, обхватив меня руками, забирается в меня все глубже, а я и не замечаю, как в порыве страсти кусаю его за плечо. Смотрю — ни царапины. Наверное, он и правда стальной.
Его горячие губы не устают целовать меня, руки творят что-то невообразимое на моей груди. Язык оборотня выбирается из моего рта, облизывает лицо, шею, снова проникает в рот. Богдан хватает меня за руки, будто боится, что я сбегу. Но я не хочу бежать. Так даже приятнее.
Струящееся по телу удовольствие резко переходит в оглушительный экстаз. Кажется, что мир вокруг разлетается на миллионы осколков. Его нет, ничего нет, существуем лишь мы вдвоем и наши переплетенные тела.
Никогда не думала, что секс бывает таким, черт его дери!
Я не была фригидной монахиней, но ни один мужчина не мог вызвать у меня те же чувства, что вызывал Богдан. Потому что он оборотень? Потому что мы истинная пара? Понятия не имею, да и плевать.
Понимаю, что хочу быть с ним и только с ним.
Знаю, что он что-то скрывает от меня, постоянно недоговаривает. Знаю, что не помню ни единого момента с нашей свадьбы. Но сейчас мне плевать абсолютно на все. Понимаю, что это мой мужчина, и больше всего не хочется его терять.
***
Прихожу в дом в пальто, надетом на голое тело. Хорошо, что хоть Танюшка уже спит. Богдан предлагал, что сходит за одеждой или позвонит чтобы принесли, но я отказалась. Ждать одной в машине совсем не хотелось, звать кого-то сюда — тем более.
Принимаю душ, надеваю ночнушку и собираюсь поспать, когда вижу телефон прямо на комоде. Его раньше тут не было. Ну и ладно, может, Бланка убирала и забыла. Утром поинтересуюсь.
А у меня своего нет. Он так и остался в той машине. Нужно как-то забрать. Не так жалко сам аппарат, как контакты в нем. Даже знакомым не позвонить.
Я повернулась на бок в готовности уснуть, как тут же лежащий на комоде телефон начинает звонить. Не громко, но настойчиво.
Перезвонит.
Но звонить он не перестает. За одним звонком следует второй, за вторым третий.
Я поднимаюсь, беру его с желанием спуститься и поискать кто его там оставил, и вижу надпись на экране.
Ирина, ответь.
Черт. Шутка какая-то?
Поднесла телефон к уху.
— Алло.
— Богдан тебе врет, — слышу на той стороне незнакомый мужской голос. — Когда его не будет дома — позвони мне. Спрячь от него телефон.
Ответить не успеваю, связь обрывается. Да и понятия не имею что отвечать.
Черт!
Кто это был? Как он сюда проник?
Пугаюсь, но понимаю, что желай меня убить тот, кто может пройти сюда — убил бы.
Рассматриваю телефон, верчу его в руках, а затем набираю звонившего. Тщетно, в ответ раздаются лишь короткие гудки.
Зараза! Все кажется каким-то глупым сном или чьей-то шуткой. Наверное, нужно показать его Богдану. Может, они хотят узнать, когда его нет дома, чтобы явиться сюда. За мной…
Телефон могли и попросить передать ту же Бланку. Хотя нет. Она бы точно первым делом сказала Богдану.
Отдам завтра его ему и пусть разбирается как эта штука сюда попала.
Я закрываю глаза, пытаюсь уснуть, но не спится. Все время в голове роятся мысли о чертовом телефоне, Богдане, всем остальном. Осматриваю аппарат, провожу по нему пальцем. Выглядит он недорогим, хотя новым. На экране сине-белый рисунок из геометрических линий. Ничего примечательного не вижу. Пробую еще раз позвонить по последнему номеру — глухо.
Значит, решено. Показываю завтра Богдану.
Да и сон потихоньку начинает приходить. Веки магнитом притягиваются друг к дружке, а мягкий свет фонарей за окном медленно исчезает.
Я вижу себя будто бы со стороны. Сижу посреди огромной пустой комнаты. Надо мной нависают огромные стены из темно-серых каменных блоков. Тянутся вверх, пока не исчезают из виду.
Хожу по комнате, пытаясь найти выход, но его нет. Ни окон, ни дверей, ничего.
— Иди сюда, — слышу тихий шепот.
Поворачиваюсь и нахожу в стене узкий проход. Настолько узкий, что едва могу забраться в него.
— Иди ко мне, — постоянно шепчет голос, пока я протискиваюсь через проход. А он все не заканчивается. Поворачивает то влево, то вправо.
— Иди же…
Вижу свет вдали и иду быстрее. Оказываюсь в странном месте — вокруг деревья, но на них ни одного листка. Сухие, мертвые ветки вокруг словно бы пытаются дотянуться до меня. Под ногами — иссушенная потрескавшаяся земля. Над головой нависают низкие серые тучи, готовые в любую минуту разразиться дождем. Впереди маячит чья-то едва заметная темная фигура.
