Я достаю зеркало, отпираю тайник и вынимаю кольцо.
Видимо, его следует надеть…
Нет, я пытаюсь приложить его к стене не надевая, но ничего не получается.
Кольцо великовато, на пальце сидит свободно. Надевая, я боялась, что артефакт откликнется, и ободок сожмётся, но нет, ничего подобного. Я снова прикладываю камень к скале, потом замечаю крошечную, похожую на скол, трещинку и прижимаю камень к ней.
Гельдерны любят устраивать секретные закутки. Участок стены исчезает, и я попадаю… в глубокую ниши. Пещерой место не назвать.
Я сглатываю, потому что на входе меня встречает скелет. К счастью, неподвижный, но с культом Даро ни в чём нельзя быть уверенной. Я читала, что половина их жрецов нежить, то есть безобидный скелет в любой момент может подняться и… стать очень даже обидным. Мда.
Тряпки, некогда бывшие одеждой, превратились чуть ли не в труху, тронь — и полетит пыль. Чихать мне не хочется, и я прохожу вперёд, чтобы заметить торчащую из рёбер скелета рукоять. Меч? Скорее, кинжал. Трогать и проверять я не рискну, мне только какое-нибудь проклятье подхватить не хватало…
— Меня прислала жрица передать привет, — пробую я.
Скелет как полулежал-полусидел, так и остаётся.
Я неуверенно шагаю вперёд.
Проход, открытый кольцом давно закрылся, но в закутке по-прежнему светло, и это странно, но, сколько я ни оглядываюсь, источник освещения не нахожу.
Снова тряпьё. Истлевший ковёр? Тогда откуда горбыли? Я всё же пробую поднять ветхую материю, и обнаруживаю котелок. Получается, на уступе стояла палатка? Рыться в древнем хламе никакого желания, тем более мне дальше. Ковёр уцелел. Запачкался, но если отстирать, то шёлк будет как новенький. Правда изображение… То ли похороны, то ли ритуальное жертвоприношение. Словом, совершенно не то, что я хочу постелить у кровати.
Ещё один скелет. Тоже убит ударом клинка. Но в этот раз рукоять повёртнута так, что я могу рассмотреть светящееся клеймо Гельдернов. Клинки источают свет? Хм… Нет! Клинки его поглощают и вливают в скелеты. Видимо, иначе те поднимутся. Выдернуть?
Рядом со скелетом лютня. Ещё один менестрель?
Думаю, я поняла, для кого мой привет.
На уцелевшем ковре тёмными кочками истлели подушки, и среди них, свернувшись калачиком, лежит… живая фигура. Я не уверена, что она может быть живой. Без глотка воды, без пищи. Но тело не тронуто тленом, а грудь мерно вздымается и опускается. Волосы расползаются по сторонам, ногти… нет, ногти не отросли, вместо них настоящие когти. Девушка сладко спит, губы чуть округлились, и во сне она причмокивает.
— Доброе утро, — я делаю ещё шаг.
Очевидно, чтобы передать привет, я должна девушку разбудить…
Над ней мерцает руна… Значение я считываю легко — “сон” или, вернее, “сладкие грёзы”. А вот, что руну питает, понять не могу. Тьма присутствует, но как приправа. В любом случае ни крох моих сил, ни крови не хватит, чтобы её перебить.
Но…
Раскровив палец, я присаживаюсь на корточки и прямо на лбу девушки, между бровями рисую руну пробуждения. Этого не хватит, чтобы снять чары, но это, пожалуй, единственное, что я могу сделать. Чего жрица от меня ждала? Следовало выражаться яснее. Она подсказала с кольцом-ключом, но промолчала по поводу руны сна. Значит, была уверена, что я справлюсь сама.
Ноги подгибаются, я валюсь на грязный шёлк. За руну я заплатила жизненными силами. Кажется, я провалилась то ли в сон, то ли в обморок. Когда я открыла глаза, вокруг вроде бы ничего не успело измениться, только исчезла руна сна, а девушка оказалась не лежащей, а сидящей, но с по-прежнему закрытыми глазами. Я прислушалась к себе — лёгкая слабость, но и только. Сесть смогу.
— Я чувствую шлейф тьмы, но твоя душа сияет как призма льда в лучах зимнего солнца.
— Оу…, — какое чудное кружево слов. — Я не принимала посвящения, госпожа.
Она ведь об этом?
Тоже жрица?
— Госпожой в разных обстоятельствах можно назвать кухарку, а можно — королеву. Ты не знаешь, кто я? — она будто мысли подслушивает.
— Нет, госпожа. Одна из жриц культа Даро попросила оказать ей услугу. Я должна передать её приветствие. Жрица скрыла детали во тьме, но подсказала, как алфавитными рунами написать название этого места, и я пришла.
— Вот как? — девушка чуть поворачивает голову, глаза по-прежнему закрыты, а меня пробирает от почти осязаемого предчувствия угрозы. — Кольцо на твоём пальце принадлежит врагу.
— Я не Гельдерн!
— А кто же ты, девочка, принёсшая аромат Бездны? Я посмотрю, — девушка в мгновение оказывается рядом.
Её ладони на моих щеках, когти чуть царапают кожу — девушка не пытается причинить мне настоящего вреда, осторожничает. А ещё она поднимает веки.
Жуть.
Просто жуть. Чем она смотреть собралась, если у неё нет глаз?!
Вместо глазниц провалы, заполненные тьмой, но на дне, под чёрной пеленой… Я не успеваю ничего понять, мне кажется, будто моя голова раскалывается в самом буквальном смысле, но при этом, что удивительно, боли я не чувствую, и я… прекращаю существовать? В себя меня приводит лёгий шлепок по щеке, и первая мысль — у девушки мертвецки холодная рука.
Я пытаюсь отползти раньше, чем осознаю, что делаю. Ползти или даже убегать нет никакого смысла. Тёмная госпожа… Уже то, что она смогла погасить усыплявшую её руну, говорит о многом. Я рядом с ней та самая бабочка, которую прихлопнуть — раз шлёпнуть.
— Я тебя напугала? — лукаво спрашивает она.
— Не знаю, я устала бояться.
Гаснуть страшно, а в небытии спокойно…
А стена изменилась — взгляд цепляется за борозды, будто, пока я была без сознания, тёмная полосовала валуны в припадке гнева. Истлевшее тряпьё засыпано свежем крошевом камней. Я оглядываюсь, оценивая разрушения. Мда, я тёмной даже не на шлепок, а на полноготка мизинчика придавить.
— Не бойся, я не причиню тебе вреда, Юджин. Едва ли ты понимаешь, что сделала для меня лично и для всех, как там нас называют, черепоголовых. Возможно, однажды ты поймёшь, но давай не о нас, давай о тебе. Скажи, чего ты хочешь, девочка, сумевшая пройти над Бездной? Я видела, как низверглись боги, видела, как падали смелые души, как единицам удавалось сделать заветные шаги и возродиться. Видела, как однажды хитрец прошёл по Тропе над Бездной во плоти и стал себе потерянным братом-близнецом. Чего же ты хочешь, Юджин?
— Безопасности.
Это то, ради чего я рискнула сюда прийти.
Тёмная госпожа задумчиво накручивает на палец локон. Её веки снова опущены, и длинные ресницы отбрасывают на белоснежную кожу тень, отчего кажется, что у девушки под глазами ажурное кружево.
Почему она медлит?
— Окажи мне ещё одну услугу, Юджин. У тебя кольцо Гельдернов, и ты не тёмная. Ты можешь легко извлечь клинки. Им больно…
Кому, им? Клинкам? Скелетам?
Я слишком далеко зашла, чтобы отказать. Я поднимаюсь на ноги. Меня немного ведёт в бок, но я ухватываюсь за покарябанную стену. И по стеночке ползу к выходу — начну со скелета у входа, на вид он более безобидный. А вот менестрель… Хотя менестрель маг от музыки, без лютни вроде бы не отличается от обычного человека, но я в это не верю.
И я склоняюсь над неподвижными костями:
— Он ведь не оживёт сразу? — уточняю я.
— Нет, я его отпущу.
Что?
Ладно, не важно. Меня больше клинок беспокоит. Я осторожно обхватываю пальцами рукоять, тяну на себя. Сперва мне кажется, что лезвие застряло наглухо, но кольцо отзывается, правда, не привычным теплом, а, наоборот, холодом, и клинок ложится в ладонь. Клеймо гаснет.
Протяжный вздох, подобный тем, что преследовали меня на тёмной тропе, и скелет рассыпается в муку.
— А-пчихи!
— Пфф!
Не обращая внимания, я возвращаюсь к менестрелю и уже гораздо увереннее вытаскиваю второй клинок. Куда их девать, кстати? Пока что я оба держу в руках, будто воительница, ага.
Тёмная госпожа тоже поднимается. Как она с закрытыми глазами ориентируется?
Шагнув к менестрелю, она отвешивает черепу самую настоящую оплеуху. От удара череп перекашивает, и я жду, что он покатится по камням, а то и вовсе разобьётся, но нет. В месте прикосновения появляется шелуха сухой кожи, подобие плоти. Выглядит… отталкивающе, неприятно, но не сказать, что страшно. Похоже на кожуру, наверное.
