id="id8">
Глава 6. Причина всех бед
Родной дом – как сладко это звучит. На настенных часах без трех восемнадцать. Ещё даже не ночь. Отлично, успею отписаться и позвонить всем тем, кто наверняка волновался, куда я пропала. Хотя а волновались ли?.. С родителями я общаюсь редко, ну нет у нас тяги бесцельно болтать по телефону. Уж лучше увидеться. А друзья… побеспокоились и успокоились, как говорится.
Ну да, десяток непрочитанных сообщений и три пропущенных звонка. И всё. Мое двухнедельное – мамочки, целых две недели! – исчезновение осталось незамеченным. Стало грустно: никому я не нужна, никто не забил тревогу…
И всё-таки я написала каждому. Сказала, что тайно сорвалась отдыхать с новым кавалером. Каким? Пока не скажу, но мужчина – один на миллион. И что мы провели четырнадцать дней в раю. История была сшита белыми нитками, но подружки-знакомые поверят… Должны поверить.
Я выглянула в окно. Злая метель окутала улицу снежной шалью, и редкие прохожие казались темными пылинками. Снег ломился в окна. Гнулись ветки деревьев.
А где-то тепло, и деревья стоят неприступными стражами, журчит вода, и базарные торговцы зазывают покупателей. Где-то есть серые глаза, осунувшееся лицо и светлые волосы. И волчьи впалые бока.
Почему в сердце так… пусто? Где же те нерешенные дела, ради которых я стремилась обратно? Где же все друзья и подруги, к которым я рвалась? Никого и ничего – только пустота.
Чем заняться сегодня, чем завтра? Пойти в институт, а на вопросы, откуда у меня шрам на виске, ответить по-глупому просто: «Упала»?
Ага, отдыхала в раю и упала…
Какая гнусная ложь!
Мне понадобилось тридцать ударов сердца, чтобы отойти от окна и всмотреться в циферблат часов. Прошло пятнадцать минут. В запасе около тридцати.
Есть только одно решение, и оно самое верное.
Так быстро я ещё не собиралась. Спортивная сумка отыскалась на антресолях. В неё я уложила все имеющиеся в аптечке таблетки: от головной, зубной и всякой другой боли, от гриппа, кашля, насморка, проблем с желудком, мази, йод, марлю. Из ванной взяла непочатый кусочек мыла, с кухни – гречу, рис и пшено. Кинула в боковой кармашек зажигалку и блок спичек (бес его знает, откуда он у меня). Запрятала кухонный нож, маленькую кастрюльку, пару ложек. Впопыхах наполнила водой пластиковую двухлитровую бутылку. Побежала к шкафу и беспорядочно накидала свитеров и джинсов, колготок, носок и нижнего белья.
На первое время хватит. Я справлюсь. Нет, не я – мы.
Время близилось к девятнадцати часам. Осталась самая малость.
Сложнее всего было набрать мамин номер. Я вслушивалась в гудки и отсчитывала их, боясь не успеть.
– Анечка?! – Мамин голос звучал взволнованно. – Мы звонили тебе, но ты не ответила.
– У меня всё хорошо, – сглатывая слезы, отрапортовала я. – Мне нужно срочно уехать, и я не знаю, когда вернусь обратно. Я вас очень люблю, мамочка. Не волнуйтесь!
– Что с тобой? Где ты? Что случилось? – кричала мама в трубку, но я уже попрощалась и выключила телефон.
Обводя последним взглядом всё то, без чего раньше жизнь казалась невозможной, я очень боялась, что время уже вышло. Но сердцем чувствовала – проход на месте. Едва я подошла к тому месту, откуда вышла, как воздух пошел рябью.
Куда я хочу попасть? Уютная кухонька ведьмы, где есть только печь, стол и три стула.
***
Выбежала во двор, налету распахнув входную дверь. Там стояла старая ведьма, зябко кутающаяся в цветастую шаль. Она смотрела куда-то сквозь деревья и поля, сквозь лес, и прижимала ладони к груди.
– Прейя…
Она резко обернулась.
– Анна?! Что ты тут… – ведьма прикусила губу. – Безрассудный поступок. Зря ты не осталась там, зря…
Мне не хотелось тратить драгоценные секунды не беседы. Зря или нет – узнаем позже, но это единственно верное решение.
– Где Ричард?
– Ушел к лесу. – Карие глаза остекленели. – Решил выиграть тебе время ценой своей жизни. Милая, – она схватила меня за рукав, – я бы помогла ему, но он попросил остаться. Умри я, ты была бы совсем незащищена… А так…
Я металась раненым зверем, сумка оттягивала плечо. Никогда бы не подумала, что время станет дороже любых ценностей, а слова превратятся в непозволительную роскошь.
– Почему охотники гонятся за нами?! Из-за того, что Ричард кого-то убил?
Она посмотрела на меня с полным непониманием.
– Аура твоего друга чиста.
– Что это значит?
– Он никого не убивал. Охотники гонятся за любым оборотнем, для них они преступники по крови, но не по деяниям.
Черт, какая же я идиотка! Поверила гнусной лжи, заочно возненавидела человека за то, что он не совершал!
– Мне нужно бежать!
Прейя понимающе кивнула, а потом выставила руку вперед, будто вспомнив о чем-то важном. Закусила губу и нахмурила брови, от чего лучики морщинок на лице сложились в причудливый узор.
– Я не хочу и не стану тебя отговаривать, – проговорила она. – Но подожди минуту, мне нужно кое-что тебе отдать.
Есть ли у меня эта секунда? Что с Ричардом?! Что он за глупец, раз решил защищать меня?.. Мог бы убежать, уйти, скрыться, а он…
В ушах звенело от напряжения. Ведьма скоро воротилась, и в руках она несла кулон с иссиня-черным камнем в тонкой оправе на серебряной цепочке.
– Не спрашивай, к чему тебе эта вещица. Знай лишь одно: она имеют истинную силу. Амулет носи на себе. И ещё… – из-за пазухи Прейя достала обычную иголку. – Приколи себе за воротник и не вздумай потерять. Милая девочка, есть у этой иглы чудесное свойство: она способна выполнить одно твое желание. Не любое, – покачала головой в ответ на мой немой вопрос, – но способно. Разумеется, за жертву. Напитай её кровью, и она поможет. Будь аккуратнее. Возможно, когда-нибудь я расскажу тебе всю историю до конца, но не сегодня.
Кулон надела на шею, заколола иголку. Прейя положила руки на мои плечи, сжала их и, не говоря больше ни слова, развернула меня в сторону леса. Так мы и попрощались.
***
Дорога пустовала: ни повозок, ни людей, ни даже звуков. Сердце билось неровно и, казалось, было готово выпрыгнуть прочь.
У самой кромки леса кто-то стоял. Ричард или нет? Не вижу. Я побежала. Сумка била по спине, дыхание сбивалось. Я успею, я не имею никакого права опоздать.
Он стоял прямо, скрестив руки на груди, повернувшись к лесу. Как натянутая тетива, готовая в любой момент сорваться. Зачем он жертвует собой?! Я последняя, о ком стоит беспокоиться.
Триста метров, двести, сто. Напомнила о себе вывихнутая лодыжка. Я
