На вторые объявляется Финис — естественно, он не мог не заметить отсутствия и начальника, и его секретаря одновременно. Я рассказываю, что произошло, и делать это приходится в обществе Арсенио, явно вознамерившегося, несмотря на ситуацию, четко обозначить все позиции. Инкуб с высоты своего немалого роста рассматривает Финиса, улыбается этак подчеркнуто небрежно, насмешливо, покровительственным жестом кладет ладонь на мое плечо и молодой человек заметно теряется, бледнеет и, кажется, становится еще меньше, чем есть. Финис вежливо отказывается спускаться к Эвану — впрочем, его присутствие все равно едва ли что-то существенно изменит или чем-то поможет моему брату, — и просит позвать Тессу для беседы наедине, а после, выразив мне положенное сочувствие, пожелания держаться и передавать ему последние новости, удаляется.
Мы четверо — я, Тесса, Арсенио и Байрон, — по очереди дежурим возле Эвана в ожидании момента, когда он очнется, оба инкуба остаются у нас, заняв для непродолжительного сна гостиную, реквизируя из гардероба брата свежие рубашки и приводя в ужас Дороти, не привыкшую к такому количеству гостей, да к тому же мужского пола.
Эван приходит в себя вечером воскресенья и, значит, он будет жить.
Ранним утром понедельника за Тессой заезжает Финис, и они отправляются в «Быстрее ветра», «спасать работу Эвана», как мрачно замечает Тесса. Я и не хочу, чтобы Тесса надолго оставляла Эвана, и в то же время понимаю, что кто-то должен заниматься его делами, поддерживать в порядке хотя бы контору, не тревожить без причины работающих в ней людей и нелюдей. Финису придется временно исполнять обязанности начальника, а Тессе — секретаря начальника, пусть я и не совсем уверена, как девушка справится с новой должностью.
На следующий день мне наконец-то уговорить инкубов вернуться по своим домам. Миновав кризис, Эван быстро идет на поправку, и уже нет нужды Арсенио и Байрону постоянно находиться рядом со мной. Тем более на чужой территории. Брат почти сразу начинает ворчать из-за присутствия в доме посторонних самцов, если с Дипэком он еще готов смириться, да и то вряд ли надолго, то парочка инкубов, чей неприкрытый интерес ко мне Эван чувствует даже будучи раненым, слишком его раздражает, рискуя спровоцировать конфликт.
Согласившись с моими доводами, Арсенио и Байрон уезжают. Правда, они продолжают заглядывать к нам по вечерам, буквально на несколько минут, справиться о моих делах и самочувствии Эвана, узнать, как там Тесса и не объявилась ли Фиамма.
Фиамма не объявляется.
Зато напоминает о себе другой незваный гость.
Он приезжает в конце недели, когда Эван уже достаточно окреп, чтобы перебраться в свою спальню, однако еще не покидает пределов дома. О нежданном визите, по обыкновению, сообщает Дороти и смущенным шепотом добавляет, что гость не желает переступать порог дома, но настойчиво просит, чтобы я сама вышла к нему за ворота. Волчица поскуливает от радости и нетерпения, а я с минуту смотрю в изумлении на служанку, пытаясь понять, что ему потребовалось на сей раз? Неужели опять выдать какую-нибудь загадочную фразу, сеющую сомнения в Арсенио и Байроне, напоминающую о тайных особенностях инкубов? Опять вывалить на меня поток бессильной злости, причины которой мне до сих пор неизвестны? В суете и треволнениях прошедших дней нам было не до выяснения отношений, видит Лаэ, я и думать забыла о возможных секретов инкубов.
И я, кляня себя за любопытство, выхожу.
Мобиль припаркован дальше по улице, возле соседнего дома. Направляясь по тротуару к транспорту, я вижу, как Клеон в раздражении барабанит пальцами по рулю. При виде меня тянется к дверце переднего пассажирского места, открывает ее изнутри.
— Ты что-то хотел? — осведомляюсь нелюбезно, остановившись перед дверью.
— Да, — Клеон отворачивается, взмахивает небрежно рукой. — Садись.
— Зачем?
— Говорю же, садись.
— Нет.
— Не волнуйся, похищать тебя я не собираюсь.
— Я вышла всего на несколько минут, — поясняю я. — Если я задержусь, Эван заметит мое отсутствие и начнет беспокоиться.
— Садись, — нетерпеливее повторяет Клеон. — Мы даже никуда не поедем, только поговорим.
— Тогда зачем? Побеседовать мы можем и на улице. Погода прекрасная, солнце светит…
— Соседи и прохожие подслушивают… Садись, Рианн, не вынуждай устраивать бесплатный спектакль по запихиванию тебя в салон.
Медлю в нерешительности, но все же сажусь. Закрываю дверь, бросаю взгляд на панель управления, убеждаясь, что мотор заглушен и работает лишь вентиляция. Стекла подняты и, кроме лобового, затемнены.
— Я слушаю.
— Они так и не сказали?
— О чем?
Инкуб откидывается на спинку кресла, глядя строго перед собой.
— Ты хоть что-нибудь знаешь о нас? Я имею в виду, о нашей расе и желательно не слухи и не те сопли, что описаны в чтиве вроде «Ста лепестков алого».
О, я могу многое порассказать, начиная с баек, порожденных потребностью инкубов в девственницах и явно послуживших основой для вышеупомянутого романа, и заканчивая жутковатыми кровавыми историями о том, на что они идут ради получения сексуальной энергии и как сходят с ума, не получив таковой. Но не думаю, что Клеону интересен этот фактически народно-городской фольклор.
— Байрон говорил, что в стародавние давние времена суккубы выбирали себе в супруги до трех мужчин сразу, — роняю я осторожно.
— Ну, хотя бы об этом он удосужился упомянуть, — с непонятным мне оттенком презрения замечает Клеон. — С давних времен среди нашего народа женщин рождалось несколько меньше, нежели мужчин, и аппетиты чистокровных суккуб не позволяли им вести тихую добропорядочную жизнь примерной домохозяйки, хранительницы очага и почтенной матери семейства. Да и инкубы редко когда окончательно успокаивались с обретением законной жены, к тому же мы, как и большинство рас и видов, стремились к сохранению чистоты крови, что довольно затруднительно, когда супруги относятся к разным народам и где-то там еще припрятан гарем из наложниц и наложников. Случались всякие казусы, незапланированные побочные отпрыски, неожиданное смешение крови… природа, знаешь ли, любит иногда пошутить, укоренив семя там, где укореняться ему не следует. С той поры и повелось соединять одну суккубу и троих инкубов в единый брачный союз. Это помогло и на долгие годы и века стало традицией. Были созданы ритуалы, облегчающие процесс соединения, сглаживающие, так сказать, возможные острые углы, которые могли возникнуть при притирке. Более того, с течением времени эти традиции настолько глубоко проросли в нас, что каждому следующему поколению уже в меньшей степени требовались специальные ритуалы, все происходило само собой, без стороннего вмешательства. Так было до тех пор, пока большая часть нашего народа не пришла в эти края, не рассеялась по полисам и не потеряла связь с прежними традициями. Количество чистокровных суккуб, да и инкубов тоже резко уменьшилось, брак, в котором больше двух сторон, вызывал реакцию зачастую совершенно неадекватную. Тебе вряд ли известно, но в позапрошлом веке даже в Лилате существовало движение, активно выступающее против многомужества… нетрадиционные семьи вынуждены были переезжать, скрываться, терпеть в лучшем случае оскорбления и общественное презрение, в худшем же… — Клеон отрешенно качает головой — скорее в ответ на свои мысли, нежели для меня. — Постепенно мы пришли к тому, что есть сейчас, особенно те, кто вынужден жить в Лилате. Как показала практика, это безопаснее и выгоднее в условиях нынешнего неустойчивого мира.
— И не требовало никаких чувств, тем паче взаимных, — вспоминаю я слова Байрона.
— Именно. Кое-какие старые ритуалы успешно помогали решить проблему с потомством даже при отсутствии любви между супругами… о чистоте крови мы уже и позабыли. Здесь бы вообще род сохранить, а доля демонической крови в жилах дело второстепенное, прежней важности давно не имеющее. Но тут вот в чем неувязка. Мы можем отринуть традиции предков, можем отвернуться от всего, что раньше считалось совершенно естественным и непредосудительным, однако нам не удалось просто взять и выжечь из себя то, что впиталось многими поколениями с молоком матери, что частью нас всех. Полагаю, ты обратила внимание на привычку инкубов сбивать в этакие стаи в миниатюре?
