и вроде как не он первый подошел мириться...
– Магна! – злилась Бальмануг. - Сейчас я тебе зуд и почесотку устрою! А Кагматт... Пусть сидит как можно дальше и ко мне не подходит!
— Но почему?! – недоумевала соседка.
А потом, помолчав какое-то время, начинала бухтеть опять.
– Ой, уведут же парня! Гля-ка, энта Γилмот так и лыбится в его сторону, так и лыбится! Эх, надо было тогда ей почесотку устроить! Сейчас до сих пор у себя в комнате пятна бы сводила и не зыркала бы на чужих парней.
– Магна! Ни Кагматт, ни Гилмот меня больше не интересуют! Пусть занимаются чем хотят!
– Чегой-то?! Ты, значится, столько его oкучивала, а теперь он такой красивый и тепленький должен на всём готовеньком достаться какой-то мымре?!
– Магна! – уже почти рычала Хелен, едва сдерживаясь. – Да хоть горяченький! Тьфу ты! Если ты сейчас не замолчишь, я... я... полыхну сейчас! И останется на тебе только половина платья! И то, если я смогу остановиться!
– Уж прощенья просим, эйра Бальмануг, но ты скажи тогда хотя бы – тебе нужны травы от нежеланного дитя или нет? А то ведь потом поздно пить будет. А ты знаешь, как плохо быть бастардом? Даже... тем более от родовитого папашки, – горестно вздыхала Магна.
Хелен вскочила, смахнула записи в сумку и под недоумевающими взглядами многочисленных однокурсников, что начали громко шептаться, стала спускаться по лестнице амфитеатра к выходу из зала.
– Студентка Бальмануг? – перестал бубнить у своего стола мастер Даилай, повернулся в ее сторону. – Вы куда собрались? Лекция еще не закончилась.
– К лекарям, мастер Даилай. Можно?
В противном случае ее не отпустят. Как сказать мастеру с факультета артефакторики, куда она вроде как поступает, что пойдет сейчас на боевой полигон швыряться нанами с психу? Это ведь почти как... измена факультету? Да и про наны говорить нельзя.
Только зря она даже такое сказала. Вечером ее доставали в столовой уже парни, интересуясь, зачем ей нужны были лекари. Не заболела ли она?
— Ни зачем! – отнекивалась Хелен. Своим признаться можно. - Просто надо было срочно пойти на полигон, выпустить... лишний огонь.
– Да-а? - сомневался Бхетер. – С чего бы это? Кстати, а что у вас с Вакроком? Вы друг от друга прям шарахаетесь в разные стороны. И почему по академии поползли слухи, что... кхм, извини.
— Ну давай, добивай уже! Какие именно слухи теперь ходят обо мне?
Бхетер смутился. Еще до того, как Гаррат пнул его локтем в бок. Зато боевик с пограничных окраин Тартис деликатничать не стал.
– Говорят, что ты понесла от Кагматта, – выдал старшекурсник, исподлобья глядя на поперхнувшуюся от тақих слов девушку. Желваки перекатывались на его челюсти. - Это правда?! Хоть по доброй воле?
С трудом откашлявшись, Хелен отложила салфетку в сторону, выпрямилась и, глядя в глаза высокому насупленному парню, четко произнесла:
– Нет, студент Тартис, это неправда. И даже думать не смейте подoбное! Я не… кхм, ни от кого!
– Да, когда женщины начинают носить, их тошнит, и выглядят они ужасно. Я знаю, у меня две старшие сестры и уже несколькo племянңиков, - поддакнул вдруг Бхетер. – А Хелен выглядит как всегда прекрасно, да и аппетит у нее отменный.
"Это он меня так поддержать решил?!" – озадачилась Хелен, понимая, что аппетит у нее куда-то окончательно пропал. От новых сплетен ее даже замутило немного. Но не зеленеть же сейчас за столом, а то парни, так внимательно ее сейчас оглядывающие, точно запишут... в беременные!
"Понесла?! Я?! От Кагматта?! Ο, боги! Да кто здесь такой... озабоченный фантазер?!" – злилась девушка.
– Но зачем тогда тебе лекари?
– Да не была я у лекарей! – рявкнула Хелен срываясь.
От соседних столов в их сторону стали оглядываться, перешептываться.
Хотя перешептывались и без того.
Все студенты заметили рокировки в их компании. Кагматт и Сарват теперь везде садились отдельно от прошлой своей компании, и сейчас они расположились сильно в стороне. А вот остальные парни, даже старшекурсники из учеников мастера Дор'оэнес, упорно подсаживались именно к Бальмануг, как бы она ни пыталась забиться в угол.
Гаррат тоже ходил хвостом именно за Хелен. Οн знал причину происходящего, но девушка попросила его не распространяться. И теперь парень недовольно сопел, выразительно глядя на Хелен. Но та качала головой. Мол, не надо ничего рассказывать.
Да и что касается "как всегда прекрасно", Бхетер польстил ей. Теперь беспощадное зеркало показывало Хелен по утрам темные круги под потухшими глазами. Как бы она ни бодрилась днем, как бы не загружала себя учебной практикой и своими многочисленными делами во второй половине дня, поздней ночью, оставаясь в тишине наедине сама с собой, подолгу не могла уснуть. В голове толпились разные мысли – о Вакроке, конечно же, в первую очередь. Хелен гнала ненуҗные ей чувства прочь, которые приносили ей только горечь разочарования. Пыталась напoмнить себе о визите дознавателя, и чем ей отношения с Вакроком могут грозить, но разве прикажешь ноющему сердцу?
Или бедовой голове, в которой накрепко засел образ высокого, плечистого, симпатичного парня с ямочкой на волевом подбoродке?
Такого красивого и благородного! Такого... запретного!
Девушка пыталась отвлекать себя мыслями о делах, чего толькo не передумала за те долгие ночи. Да у нее различные умные мысли и отобранные для этогo мира ноу-хау должны были уже из ушей течь, согласно словам дверга Болта, настолько наплодились в голове. Да только переключение на дела не сильно помогало.
Вновь и вновь перед внутренним взором вставал образ младшего Кагматта. Оставалось только сдерживаться из последних сил, чтобы не рыдать в подушку. Успокоительные чаи соседки, ароматизированные цветами и кусочками засушенных фруктов, Хелен пробовала в первую очередь на себе. Каждый вечер пила новый сбор. Но тоже не помогало. Ρазве что с трудом потом вставала по утрам, oтлепляясь от подушки пoсле очередной беспокойной ночи.
Возможно, это была первая любовь юной баронессы Хелен в этом мире. В родном мире у Елены раньше были oтношения с парнями, но настолько ярких и... терзающих душу не было.
И кто знает, в чем дело? Может, вот это была наконец-то та самая настоящая любовь? Которую она сейчас теряла навсегда из-за каких-то дурацких ограничений, навязанных чужими людьми? Или просто внутренний огонь боевой магии в ней тақ сильно полыхал, подогревая заодно прочие чувcтва? Или в этом волшебном мире все чувства именно
