все потому, что мужчина оказался слишком близко.
- Шире.
Вот черт!
Он сидел прямо перед ней, а его все-равно было не рассмотреть толком.
Только широченные плечи, и очертания головы.
Но может оно и к лучшему, что его было не видно.
Не зря же он предпочитал тьму - значит, было что скрывать в своей наверняка уродливой внешности.
Копчик просто затек и ныл от напряжения держать колени максимально разведенными в сторону, но все это оказалось не таким уж и страшным, когда девушку буквально подкинуло, оттого что он провел двумя пальцами по ее лону. Сверху вниз.
Сделал это неторопливо. Наслаждаясь моментом и тем, какое произвел впечатление.
- Верни ноги назад. И не шевелись.
Лия чувствовала себя манекеном, только сердце заколотилось так, что в голове стало шумно.
Мужчина сделал это снова, чуть надавливая на розовые извилинки лона, а затем задел клитор, словно чиркнул по нему.
Как спичкой по коробку, после чего пламя вспыхивало за долю секунды.
Вот и у нее перед глазами промелькнули искры, от которых стало тошно.
Он не должен был касаться ее там!
Просто не имел права делать это!
В душе поднималась буря, от которой бросало то в холод то в жар, и тело наливалось противоречивыми эмоциями.
Лия не заметила, как снова свела колени в попытках не дать ему касаться себя, но в этот раз мужчина встал в полный рост и поставил свое колено на край кровати, чтобы нависнуть сверху и отвести ее колено максимально в сторону.
Он просто прижал его к кровати, пугая тем, как близко оказался, и каким большим был сейчас.
Гораздо больше, чем она себе представляла это, разглядывая его на диване.
От его ручищи шел жар, который горел на обнаженной коже, а запах тела обволакивал почти в кокон, словно был живой субстанцией.
- Не надо!
Он снова промолчал, только ввел два пальца в нее, не позволяя отползти вверх или хоть куда-нибудь, чтобы снова между ними было как можно больше пространства и расстояния.
Ее тело тут же сжалось.
Гладкие влажные стеночки лона обхватили его пальцы, пытаясь вытолкнуть чужеродный предмет, которого здесь быть не должно было.
Но, черт побери, ему это нравилось.
Да, нравилось так, что мужчина глухо застонал и сделал характерный толчок пальцами в ней, углубляясь еще сильнее, и чувствуя отдачу ее тела.
Оно сопротивлялось, даже если Лия продолжала послушно лежать, считая секунды, когда это все закончится.
Псих отшатнулся первым.
Потому что не доверял собственной выдержке.
Он облизнул пальцы, которые только что были в ней, и кинул уже у двери свою обычную, раздражающую фразу, прежде чем вышел:
- Я приду в это же время через неделю. Будь готова.
Лия кинула в дверь подушку, готовая зарычать от ярости.
- Будь ты проклят!
Контроль был его силой.
Его чертовой особенностью, которая спасала в самые тяжелые и безвыходные ситуации, когда остальные дохли как мухи.
Но не с ней.
Дьявол, не с ней!
Кровь нагрелась до такой степени, что пульсировала в венах бешенным раскаленным потоком, отчего в голове гудело.
Зверь вытянул руку перед собой, глухо зарычав, потому что аромат ее тела остался на нем, выворачивая обожженную душу наизнанку.
Его пальцы мелко дрожали.
Сколько он себя помнил, даже если в памяти были существенные провалы, но только эта девушка была способна одним своим запахом вывести его на такие эмоции.
Сколько бы времени не прошло, а ее нежное испуганное «Не отдавай меня им» стояло в его голове, словно заклинание, которое что-то сломало внутри.
Не просто сломало. Разорвало в клочья.
Снесло наповал.
Размазало по стенкам и осушило до самого дна.
Всё, что происходило внутри его, отныне было связано с ней одной.
Зверь не знал, была ли у него душа до этого, но называл девушку именно так - душа.
Потому что только она затронуло что-то так глубоко, куда не добирался и он сам ни в хорошие дни, ни в самые гадкие, когда смерть висела над ним, и скалилась от удовольствия.
Его душа.
ЕГО!
Вот только она не помнила.
Не помнила его.
Не помнила, что они пережили.
Не помнила, отчего они бежали.
И это стало его проклятьем, бороться с которым было просто невозможно.
Зверь брел по самым темным улицам, там, где не было камер и где за ним не смогли бы уследить, как бы отчаянно не пытались этого делать, но мыслями и всем своим диким существом был только с ней.
Там, в комнате, где сейчас журчала вода и где она смывала с себя его прикосновения, шипя под свой маленький очаровательный нос ругательства.
Он слышал, как она дышит и снова дышал с ней в такт, чтобы успокоить свое горящее нутро.
Вот только чем больше времени он проводил без нее, тем сложнее у него получалось держать себя под контролем.
Она должна была рядом быть!
Потому что жить без своей души невозможно!
Но вместо того, чтобы ощущать ее рядом, узнавать сильнее и заботиться, зверь был вынужден приучать ее к себе. Снова.
Уже в других обстоятельствах. И теперь он не знал было ли проще на условной свободе, или в клетке, куда ее бросили к ему подобным, как очередной эксперимент, чтобы в сотый раз выяснить как будут реагировать гибриды.
Такие, как он.
Бракованные.
Зверь пробирался на свое место в лесу, уже не пытаясь отогнать воспоминаний.
Здесь его никто не сможет найти.
Уж пытались. Но ни у кого не получилось.
Несколько человек были мертвы, а их трупы отданы на растерзание хищникам.
Он бы убил всех, кто ходил за ним по лесу в безуспешных попытках найти и задать какие-то вопросы, но слишком отчетливо понимал, что уже не Вторая Мировая война, когда люди гибли сотнями и тысячами пропадали.
Рано или поздно обратят внимание на то, что люди стали бесследно исчезать именно в этой местности, и сложно будет все списать на хищников.
А потому нужно было менять тактику и просто прятаться.
Зверь умел это делать в совершенстве.
Вот и сейчас он незаметно растворился в кромке леса, стремительно углубляясь в него по тем маршрутам, которые он продолжил заранее, зная, что никого не встретит на своем пути, и никто не потревожит его одиночества.
Он провел в клетке всю осознанную жизнь и часто мечтал о том дне, когда вырвется на свободу.
Зверь думал, что опьянеет от этой свободы и своей радости.
А оказалось,
