ни следа. Как и на другой руке. Да и в целом я чувствовала себя намного лучше. От приступа, когда собственные внутренности просятся свернуться узлом и покинуть свою хозяйку, ни следа не осталось. А я только тогда осознала, что даже за пределами ализаринового щита давно наступила тишина. Осознала именно потому, что в этой самой тишине раздалось деликатное покашливание, после чего у меня очень уж заинтересованно вопросили:
— Мы вам тут не мешаем, не?
Пришлось сосредоточиться на насущном и оглянуться. Воины и йотуны, до этого момента старательно убивающие друг друга, похоже, подзабыли зачем сюда явились, и теперь, как один, с довольно откровенным любопытством наблюдали за такой несчастной мной. Некоторые — в обнимочку вовсе. И это я имела в виду сейчас конкретно генерала Снорре, подзабывшем о недодушенном им противнике, беспомощно болтающегося в захвате могучего локтя, пока великан с самым благопристойным видом подслушивал меня и эйна.
Неудобно как-то вышло!
Отвлекаю тут всех.
А у нас тут, вроде бы бой на смерть… со смертью. Которой, к слову, почему-то не наблюдалось. Костяная ладья Хелы пропала с линии горизонта. Впрочем, в той стороне вообще, кроме бледно-зелёной плотной туманной дымки, больше ничего особо не наблюдалось, поэтому вполне вероятно, что я просто не видела богиню.
— Ладно, раз уж ты сам сюда заявился, забирай то, зачем пришёл, — вздохнула я, возвращая внимание эйну.
Даже рукой махнула в сторону Чертогов Возрождения, указывая направление, где находился огненный цветок. Вот только мужчина с места не сдвинулся. Хотя согласно кивнул. И меня к себе ещё крепче прижал.
Это определённо намёк?
Что ж…
— А я-то тут причём? — возмутилась, когда меня аккуратно подхватили под руку, взяв направление — совершенно противоположное месту нахождения похищенной ночи.
— Видишь ли, красавица моя, — любезно отозвался Амитиас. — Я не за похищенной ночью. Я за тобой пришёл.
Одарила его мрачным взором. Тот, конечно же, не проникся.
— Я предупреждал тебя Фрейя. Не стоило доводить ситуацию до критического предела. Но ты не послушала. Старые Боги пробудились, поэтому я не могу забрать пребывающий в активном состоянии цветок прямо сейчас. Это слишком опасно. Эсма и Шаккар присвоят его себе ещё до момента, как я смогу усмирить огненную стихию.
Не то чтоб я с прозвучавшими обвинениями была полностью не согласна… Как минимум потому, что помнила об огненных провалах в аксартонской пустыне, которые сопроводили мой уход. И прокатившуюся по всему измерению дрожь я тоже помнила. Очевидно, то и способствовало пробуждению Старых Богов.
Однако!
— То есть, сперва нужно вновь усмирить Старых Богов? Только потом ты сможешь забрать похищенную ночь? — уточнила нервно.
Эйн едва уловимо скривился. Но кивнул. Я же тоскливо вздохнула. Натравить на этих его Старых Богов что ли Хелу? Она их быстренько укокошит, а мне тем самым перепадёт бонус в качестве возвращения эйна вместе с его треклятым цветиком восвояси. Если повезёт, она и эйна заодно тоже пристукнет, тогда он перестанет меня столь регулярно доставать и преследовать.
Эх, размечталась!
Слишком опасно выпускать богиню смерти в иные миры. Потом все будем хлебать и не расхлебаем.
А ещё!
Что куда более существенно…
— То есть, сперва я должна была тебя терпеть, чтобы забрать у тебя похищенную ночь, а теперь, чтобы её тебе же вернуть, я тебя снова терпеть должна? Так что ли получается?
Вот где справедливость в этих Вселенных?!
Глава 4.1
Поскольку тащил меня эйн, как оказалось, в сторону Демет, то особо сопротивляться я не стала. Лишь холодно усмехнулась, наблюдая за тем, как гневно сужаются небесно-голубые глаза валькирии, а в её правой руке формируется S-образный клинок.
— Кстати, против убийства этого, — произнесла я мстительно и на всякий случай уточняюще ткнула пальцем в повелителя огненных пустынь Аксартона, — я не возражаю.
Сперва сказала. Потом пожалела.
Молчать надо было!
А то теперь валькирия рассматривала эйна уже с откровенным интересом. Убивать его явно перехотела.
В отличие от меня!
И совсем не потому, что бессовестный Амитиас Адальстейн Эльрилейрдский в последнее время мне жизнь своим существованием постоянно портил, да и вообще раздражал. Просто именно в этот момент я поняла, каким именно образом повелитель Огненных пустынь Аксартона умудрился попасть в мой мир.
— Ты… — вырвалось из меня тихим шипением само собой.
Мои ладони, вновь заискрившиеся ализариновыми оттенками магии крови, сжались в кулаки также сами собой. И всякие мыслишки не просто убивательной направленности, но и с садисткими наклонностями, тоже сами собой образовались, ведь за спиной эйна стояла валькирия с золотистым взором… Уна. Легат третьего легиона. Та, кто, мало того, что, судя по всему, привела его сюда, так ещё и взирала на мужчину, словно он — самое лучшее, что она только видела за всю свою жизнь.
Прежде Уна с таким неописуемым восхищением и восторгом даже на самые великие битвы не смотрела!
— Ты… — повторила я обвинительно.
Не менее обвинительно уставилась на эйна, который, кстати, быстренько моим столь пристальным вниманием проникся. Но оправдываться не стал. Лишь мою руку сжал в своей крепче прежнего. И плечи его ощутимо напряглись.
— Ты… — прищурилась я злобно. — Что с ней сделал?!
— Я? — сделал вид, что не причём. — Я — ничего. Это… — оглянулся на валькирию, тут же засиявшую приторно-лучезарной улыбкой в адрес эйна. — Это не я. Это… не я, — вздохнул почему-то обречённо.
Да только я ему не поверила.
— То есть она — вся такая, в тебя влюблённая, но ты совсем-совсем не виноват, да? — протянула угрожающе, бесцеремонно ткнув указательным пальцем ему в грудь. — Ещё скажи,
