залезть.
— Наплодят дитёв вне брака божеского, передают плоти своей свои же грехи, — дедок опять махнул рукой.
— Дедуля Шан, вы ли это? — одна из наездниц выступила вперёд. — А я смотрю, бородка колышком знакомая. Давно вы у меня не бывали. Заходите, только я теперь не у Шканы.
Дедок возмущённо округлил глаза, затем обиженно цыкнул в ответ на громогласный смех и, сплюнув, торопливо зашаркал к воротам.
— Ах ты, пень старый! — за дедком с клюкой наперевес заспешила его бабка.
— Мама Инан, а о чём он? — девчонка с озорной улыбкой исподлобья посмотрела на оборотницу.
— Вот шкодница, — Инан беззлобно дёрнула девушку за тоненькую косицу.
Сешу она перекупила из заведения Отопли, что располагалось почти на окраине города, три месяца назад. Первый месяц девчонка всех дичилась, а потом волю почуяла и начала ставить бордель на уши своими проделками. «Мамами» у неё были все. Обычно Инан не держала подобранных детей долго рядом с собой, пристраивала по многочисленным знакомым к ремеслу. Но взбалмошная Сеша нигде не приживалась, да и Инан уже почти прикипела к ней.
— Дорогая госпожа Инан, — прозвучал позади сладкий голос, — где вы, там хаос.
Оборотница обернулась и улыбнулась ещё шире, увидев наагалея Ссадаши в непривычном сером одеянии. Ничто в облике нага не указывало на то, что он терзаем инстинктами или усталостью. Просто был чуть бледнее и красноглазее обычного, что делало его немного более похожим на духа. Наагалея сопровождал его верный помощник, тоже облачённый в серое.
— Наагалей, — Инан вскинула брови, — не думала, что наги так набожны.
— В последние дни душа моя подвергается испытаниям, — красные глаза сощурились, — и успокоение я нахожу, лишь лицезря вас, дорогая Инан. Я же обещал, что глаз с вас не спущу. А тут ещё такое необычное зрелище: вы и в храме…
— Каждому время от времени требуется общение с Богиней, — нравоучительно протянула женщина. — Неужели вам не донесли, что мы ходим сюда каждую неделю?
— Но в другой день, — мило улыбнулся наагалей.
— Так на него в этот раз большая ярмарка выпадает. Будет много работы… О, наагалей, неужто вы думаете, что мы спрятали Дейну в таком почтенном заведении? — Инан с наигранным возмущением посмотрела на престарелого жреца, будто приглашая его разделить негодование, но многоопытный старик и ухом не повёл.
— Я не думаю, — наг тонко улыбнулся, — я проверяю.
Двери распахнулись, и гомонящая толпа потянулась внутрь, увлекая за собой и наездниц и величественного наг с его помощником.
Пока в храме шла утренняя проповедь, по территории беспрепятственно шныряли люди, одетые в чёрное. Жрецы им не препятствовали. Всё, что имело ценность, было заперто или находилось под присмотром. Прихожане же могли в течение дня гулять по всему дому Богини, ворота запирались только на ночь, ибо Матери тоже хотелось отдохнуть от своих детей. Подозрительные личности в чёрном останавливали жрецов, мрачно всматривались в их лица, порой задавали не понятные вопросы. Например, не появился ли в храме новый послушник или даже жрец. О странном поведении «гостей» даже донесли настоятелю, который насторожился, но не обеспокоился: им скрывать нечего!
Когда одна такая личность заглянула на конюшню, там был только престарелый жрец. Среднего роста, с широкими плечами, но уже высохший так, что грязно-кирпичное одеяние обтягивало лишь плечи. По сутулой спине вилась плохо прочёсанная седая коса, а на глаза наползали косматые брови. Но сила в руках дедка ещё была, сено он метал по кормушкам решительно и огромными охапками, вонзая вилы в сухую траву с сочным хрустом. Присмотревшись к лицу, обвязанному от сенной трухи тряпицей, подозрительная личность скрылась, потеряв интерес. Дедок тяжело опёрся на вилы и проводил мужчину взглядом тёмных глаз.
Рясу, парик, брови и накладные плечи Ейра принесла на заре прямо в убежище. Убедившись, что Дейна довольно правдоподобно сутулится и шаркает, наездница забрала у неё расписку в банк и умчалась, наказав не уходить слишком далеко от храма. Дейна немного погуляла по округе, убедилась, что маскировка действует как надо — никто даже в лицо особо не всматривался — и вернулась в храм через убежище. Сперва она хотела просто забраться поглубже в парк, чтобы не попасться на глаза другим жрецам, которые сразу признают в ней пришлого. Но увидела миновавших ворота троллей, несущих паланкин с зелёными занавесями. Когда из него выполз наг с фиолетовым хвостом, у Дейны сердце в пятки рухнуло. Правду всё-таки говорят, что от нага не скроешься!
Инан она заметила позже. Наагалей не спешил громогласно требовать, чтобы Дейна вылезала из своего укрытия, и Дейна решила не торопиться и пробралась на конюшню. Утренние работы уже были завершены, так что на других жрецов она не наткнулась, а в окошечко прекрасно просматривался главный вход в храм.
И чего наагалею здесь понадобилось? Дейна аж вся чесалась от беспокойства и сенной трухи. По словам Ейры, всё началось прекрасно. Инан за ночь договорилась с тремя главарями вольных, внесла задаток из своих средств, и охота на Тинтари уже началась. И да, Ейра говорила, что приползал наагалей, но уполз несолоно хлебавши. Если он отследил её до борделя, то не мог ли он отследить её до тайного входа в убежище? Они с Ейрой были очень осторожны, выбрались наружу под видом двух пьяных бородатых мужиков, но, может, они где-то прокололись?
Дейна не обратила внимание на похрупывание за своей спиной, лошади переминались и похрапывали непрестанно, так что нападение стало для неё неожиданным. Некто напрыгнул на неё со спины и, обхватив локтем за шею, а ногами за талию, повалил её на пол. Хранительница рванулась, но локоть сильнее надавил на горло, а в ухо полился злой шёпот:
— Ну привет, Дейна!
— Шерр? — едва слышно изумилась женщина. — Как ты меня нашёл… и узнал…
— Как я могу не узнать сестрицу, которая на пару со мной изображала помершего деда Паниша, ночью возвращавшегося с кладбища домой?
Дейна что-то прохрипела. Шум тогда поднялся знатный, и им, двенадцатилетним, хорошо досталось от дяди. Когда тот просмеялся.
— Ты меня сейчас придушишь…
— А я и хочу тебя придушить! — приглушённо зарычал Шерр и, ещё раз сдавив горло сестры, всё же отпустил её.
Та откатилась, кашляя и оттягивая
