Асхелека.
Самое главное она поняла к вечеру, хотя это должно было быть очевидным с самого начала. Но её сознание оказалось таким зашоренным, что даже предположить такое оно отказывалось.
Но вечером, когда сели ужинать, шаггитеррианка прямо посмотрела на неё — ей, видимо, просто надоела эта игра. И тогда в неё проникли эмоции женщины — нетерпение, любопытство и ещё что-то непонятное, смешанное в клубок.
— Как ты на Горре оказалась? — спросила шаггитеррианка, настолько четко и ясно выговаривая все слова, что Асхелека, во-первых, поняла смысл всего предложения с первого раза, а в следующую секунду поняла то, главное. В этой хижине она была не единственной умственно полноценной шаггитеррианкой. Их было трое. Умный, пронзительный взгляд старшей шаггитеррианки не оставлял в том ни малейших сомнений. Как и любопытные, цепкие глаза младшей, уже не притворяющейся дурочкой, как целый день до этого.
Весь день они не разговаривались с ней, ограничиваясь невнятными фразами, дерганьем за рукав и кивками головы. Лишь когда они переглядывались между собой, закрадывалось сомнение. Но она всё не могла поверить. И вот они сами раскрылись, стоило Асхелеке дать понять, что их речь ей знакома.
— Мой отец горианец, — ответила она прямо, опуская глаза от неловкости. Неудобство ей внушал тот факт, что она целый день относилась к ним, как к полоумным, активно жестикулируя и произнося слова по слогам, чтобы поняли. Например, когда просила воды и еды и пыталась выяснить, что произошло утром. Но пожилая шаггитеррианка исправно делала вид, что это нормально и что она не понимает вопросов об утренних событиях. Асхелека почти отчаялась, полагая, что её шаггитеррианский неразборчив. Но это было не так. С первой же фразы она поняла, что почти всё может понимать и говорить — хоть и с трудом, запинаясь, подбирая слова, но может.
— Неужели? — с каким-то холодным, неприятным оттенком в голосе осведомилась младшая шаггитеррианка, но под суровым взглядом матери осеклась. В груди Асхелеки разлилось внезапное тепло. Эта женщина уже не в первый раз за день защищала её, и это вызывало инстинктивную симпатию. Она осторожно прощупывала их эмоции. Младшая — так и есть — не питала к ней дружелюбия. Старшая же, наоборот, всеми силами демонстрировала расположение.
— Вы мать и дочь? — уточнила она после паузы.
— Да, конечно, — кивнула её пожилая собеседница, правда, немного поспешно. А затем быстро представилась:
— Атиссан. А ее имя — Шексан.
— Мы на севере, — вырвалось у Асхелеки, вспомнившей то немногое, что знала о шаггитеррианцах — в частности, об их именах. К северу многие имена заканчивались на «ан», к югу — на «лем». Запад центрального материка Шаггитерры, где они находились, практически не заселён из-за плохого климата. На Востоке обитали в основном кочевые племена — там её матери точно нет. Юг или Север. Если бы она только знала своё настоящее имя… но отец переименовал её по прилете на Горру, и она забыла. Если бы только вспомнить… ей казалось, что это вот-вот произойдёт, но имя ускользало. А мамино было ей так же неизвестно — мама всегда была просто «мама». «Моумо» по-шаггитерриански.
В ответ на её реплику в глазах обеих собеседниц мелькнуло замешательство. Наступила ещё более длинная пауза, но потом Атиссан неохотно кивнула:
— Да.
— Вы не хотите, чтобы я знала, где я? — выпрямившись, осведомилась Асхелека. Её лицо окаменело, а ноздри расширились. Так вот оно что. Эти двое участвовали в её похищении.
— Слушай, ты много ещё не понимаешь, — тоже подобравшись, изрекла шаггитеррианка таким тоном, словно нащупывала тропу через болото, пытливо и неотступно изучая её взглядом. Её морщинистая рука с немного корявыми, испорченными тяжёлой работой пальцами поднялась и двигалась в воздухе вверх-вниз, словно успокаивая, но Асхелека впилась в неё взглядом. Ей хотелось увести, просканировать, но кто знает, как на такое отреагируют обе женщины?
Лёгкое сканирование без увода… Тхорн учил её, они много практиковались… она, без сомнения, сможет. Асхелека напрягла все силы и проникла в сознание своей собеседницы, пока та изучала её взглядом.
И сразу ощутила тяжёлый смешанный клубок. Отвращение, неприязнь, любопытство, злость, скрытая зависть, гнев… угроза. Крошечные невидимые волоски на шее Асхелеки встали дыбом. Она никогда бы не поняла этого без сканирования — шаггитеррианка была мастером притворства, даже перед самой собой. Причина тому — десятки психотравм, одна на другой. Искалеченная психика и тонны агрессии. Она вовсе не симпатизировала ей — она желала ей зла, как и её дочь. Но в отличие от Шексан умела это ловко скрывать. Вот только от телепата такое скрыть нельзя — и, слава Космосу, что гроза шаггитеррианского посёлка по имени Атиссан понятия не имела о способностях девушки.
Прерывисто вздохнув, заставив себя улыбнуться, Асхелека подогнула ноги под подол уже засаленного, грязного платья:
— Вы правы, — дружелюбно заметила она. — По правде, я ничего не понимаю… и плохо помню, что случилось, — сымпровизировала она, излучая глазами только растерянность.
— Чего ты не помнишь? — недоверчиво уточнила Шексан, вдруг вмешавшись в разговор.
— Многого. Я даже не могу вспомнить своего имени, — пожаловалась Асхелека в ответ на подозрительный взгляд шаггитеррианки, моргая немного чаще, чем обычно.
— Сейчас мы тебе всё объясним, — улыбаясь так же дружелюбно, пообещала шаггитеррианка, но теперь в её улыбке, слегка кривоватой на одну сторону, ей почудилась угроза.
Тхорн.
Профессор кипятился, размахивая руками. Если бы не безграничная усталость, Тхорн бы проявил терпение, оценив искреннее желание помочь, глубокую порядочность и беспокойство Цесина об Асхелеке. Но проблема заключалась в том, что к тому послеобеденному времени, когда он объявил своим последним пассажирам о необходимости покинуть корабль и Шаггитерру, его нервы уже капитально сдавали от изматывающей неизвестности. Каждая минута вдали от Асхелеки, когда она была в опасности, а он не мог её спасти, жгла его изнутри, словно кто-то пытал его на медленном огне. И все силы уходили на сопротивление этой боли.
— Мы никуда не полетим, — категорично заявлял эс-Эммар, держа спину прямо, чтобы казаться не таким щуплым рядом с Тхорном, возвышающимся над ним на целую голову. За спиной профессора стояла такая же прямая, как стена, Микея, с таким же упрямым выражением лица и воинственным оттенком эмоций. Супруги эс-Эммар, которые жили на его корабле последние недели, сблизились с Асхелекой, которая всё это время училась у них и дружила с Микеей. Он сам пару раз давал слабину, выходя из образа командира, чтобы дружески пообщаться с Цесином. И вот его настигала расплата — пользуясь дружеским расположением, его подопечные совершенно отбились от рук и уже не боялись с ним спорить.
