Бьянка допивает чай.
— Подобное предложение, совсем новое в своей концепции, может оказаться неподъёмным.
Ладно. Леди Бредшоу одобрила, теперь остаётся только надеяться, что королю и королеве тоже понравится эта идея.
— Стойте ровно, мисс, — говорит Элла.
Стискивая зубы, стараюсь держаться спокойно. Корсет, сделанный для презентации, не настолько удобен, как те, которые я ношу каждый день. Вообще-то, мне удалось обнаружить, что мои корсеты становятся меньше, видимо, это из-за десертов, которые тайком ем. Когда Элла завязывает шнурки на спине, появляется чувство, словно мои лёгкие сплющиваются.
Я едва узнаю себя в зеркале. Мои волосы собраны на макушке и удерживаются с помощью многочисленных булавок и даже нескольких страусиных перьев, привет сумасшедшему дому! Но это ещё не всё. Элла достаёт длинную белую вуаль и цепляет её к моему скальпу вместе со всеми цветами и перьями.
— Последнее веяние моды при представлении ко двору, — говорит она. — Ольга говорила мне, когда я забирала чулки для мисс Бьянки. Я бы доверилась лучшей швее в городе.
Я смотрю вниз на платье. Белый сатин, задрапированный двойным слоем белого тюля, расшитый золотыми розами и листьями. Оно великолепно, но белое платье и вуаль наводят меня на мысль о том, что я выхожу замуж.
— Как дела у твоей мамы?
Мягкая улыбка озаряет лицо Эллы; она выглядит невероятно милой.
— Ей становится лучше. Мистер Генри приходит каждый день и смешивает соль и сахар в воде, которая творит чудеса. Он сказал, что если мы будем держать окна открытыми и давать ей чистую воду, она постепенно восстановится.
— Рада это слышать, — отвечаю я.
Элла застёгивает на моей шее рубиновую подвеску. Камень ложится как раз во впадинку. Он выглядит мило, но не слишком помогает мне чувствовать себя менее обнажённой.
— Это всё ваша заслуга, с того момента, как вы заставили мистера Генри пойти с нами в тот день, — девушка смотрит на моё отражение в зеркале и хлопает в ладоши. — Готово. Вы выглядите прелестно, и я желаю вам удачи, мисс.
Я оглядываюсь на мерзкий трёхярдовый шлейф, волочащийся по полу. Удача. Да, она определённо мне нужна.
Теперь понимаю, почему леди Бредшоу купила новую карету, хотя у нас уже есть двуколка. Она ярко сверкает в лучах полуденного солнца, золотая сбруя блестит ярче. Кучер новый, представительный парень, одет в красивый серый костюм, сидит на высоком сидении, покрытом новой голубой накидкой, расшитой серебряными нитями. Вен и ещё один лакей стоят на крошечной платформе в задней части кареты. И я, уже вполне могу себе представить, что значит быть "Золушкой".
Пока карета приближается к дворцу, я закрываю глаза и делаю глубокий, успокаивающий вдох. Сегодня меня представляют королеве. Моя голова тяжёлая и мне неудобно, в моём мозгу туман и пустота — сколько же булавок Элла засунула в мою прическу? Напротив меня Бьянка выглядит так, словно слегка нервничает. Она смотрит в окно, её руки крепко сцеплены на коленях так, что костяшки побелели. Леди Бредшоу тоже молчит. Должно быть, размышляет над тем, как подать королеве моё предложение о бале.
Кажется, проходит целая вечность. Наш экипаж движется всё медленнее и медленнее, пока, наконец, не останавливается. Я выглядываю из окна — на улице собралось много зевак, их взгляды полны любопытства и восхищения, как будто мы все являемся участниками бразильского карнавала. Вообще-то, быть частью публичного спектакля, немного смущает.
Затем раздаётся стук в окно — подпрыгнув, чуть не ударяюсь о потолок кареты. Слава Богу, мне это не удаётся, иначе все мои перья могли бы сломаться.
Снаружи стоит смешного вида мужчина с круглым красным носом.
— Не нуждается ли мадам в помощи с прической?
Леди Бредшоу открывает дверцу.
— Была бы весьма признательна.
Бьянка проскальзывает вперед меня. Красноносый мужчина распрямляет её вуаль, поправляет цветы и добавляет ещё несколько булавок, чтобы получше всё закрепить. Затем он проделывает со мной тоже самое, я вскрикиваю, когда булавка впивается мне в голову. Мужчина извиняется, но заверяет, что я выгляжу прелестно и напоминает мне не трясти головой, и не испортить его работу.
Когда он исчезает, спрашиваю у леди Бредшоу кто это.
— Монсеньор Этьенн, конечно же. Мы не могли бы желать лучшего, чтобы нанести завершающие штрихи перед вашим представлением.
Ого. Зная, что представление важное событие, все же не ожидала, что всё будет настолько серьёзно.
— Мы на месте, — произносит Бьянка. Она выглядит спокойной и холодной, но я ощущаю нотки возбуждения в её голосе.
— Вместе с сотней других ландо и карет, — говорит леди Бредшоу, выглядывая в окно. — Бьянка, дорогая, не забывай, что твоя улыбка должна расцвести медленно, когда ты встретишься взглядом с королевой и отвечай на вопросы кратко, если она решит заговорить с тобой. Крайне важно, какое впечатление ты произведёшь. Что же касается тебя, — она поворачивается ко мне с видом, словно только вспомнила о моём существовании, — не оступись.
Я выхожу из кареты, внимательно смотря себе под ноги, и, твердо встав на землю, оглядываюсь.
О.
Мой.
Бог.
Словно наяву возникает замок, который появляется на каждой диснеевской заставке в начале картины. Великолепное белое мраморное здание возвышается перед нами, с бесчисленным количеством окон и балконов, сверкающих на солнце. На верхушке каждой башни и башенки, увенчанных синими крышами, развеваются флаги. Вход - огромные ворота из железа и бронзы, размещены в конце длинной дорожки, вымощенной гладкими белыми камнями.
Моя рука скользит в карман, но нащупывает лишь носовой платок. Очень жаль, что моя камера не перенеслась вместе со мной. Мне ОЧЕНЬ хочется сфотографировать этот замок и показать его дома.
— Перестань пялиться, Катриона, — голос Бьянки возвращает меня с небес на землю. — Ты ведёшь себя так, словно никогда не бывала здесь раньше.
Я едва обращаю внимание на её снисходительный тон, на миг забывая обо всех своих тревогах. Правой рукой я приподнимаю платье за ткань у бёдер и надеюсь пройти, не опасаясь, что оно запутается в моих лодыжках; левой рукой берусь за шлейф, обертывая его вокруг руки, и начинаю движение по дорожке.
Я живу во сне. Вау.
Каким-то чудом мне удаётся спокойно добраться до входа. Четверо здоровенных охранников открывают ворота, и мы оказываемся во внутреннем дворе.
— Бьянка! Катриона! — возбужденный голос Поппи звенит в воздухе, одетая в платье цвета бледно-желтого лютика, она побегает к нам. Спотыкается, но быстро восстанавливает равновесие.
