На следующий день было ещё хуже. Зная, через что там проходит Сэл, совсем одна. Каждые несколько минут я смотрела на часы на сотовом. За час до назначенной операции Сэл, я не выдержала и набрала её номер. Попала прямо на голосовую почту. — Сэл, это я. Я…Я правда не знаю, что сказать. Я надеюсь, что у тебя сегодня всё пройдет нормально. Прошлый вечер был…Думаю, нам надо будет поговорить об это. Позвони мне.
От Сэл ничего не было слышно ни в тот день, ни на следующий. Я знала, что она должно быть уже сделала аборт. Здесь без вопросов. Я чувствовала себя ужасно, что ей пришлось пройти одной через всё это, но я была так зла на то, что она мне наговорила.
Я не могла отвязаться от мысли о том, что Сэл явно питала ко мне какое-то время те же самые чувства. То, что я ей сказала, было глупо, это уж точно. Но обвинять меня в том, что она забеременела? Это было слишком. Ведь это Сэл: самый здравомыслящий, самый понятливый, самый рассудительный человек из всех, кого я знаю. А это вообще не имело никакого смысла. Тем не менее, это не мешало мне чувствовать себя самой подлой из самых подлых людишек за то, что я сказала в парке и в ту ночь после клуба. Глупо донельзя, но ведь Сэл меня знала! Мне казалось, она понимала, когда меня нужно воспринимать всерьез, а когда — просто игнорировать. Ведь до визита к врачу у нас все было хорошо. Разве нет?
Тянулись день за днем — наполненные сердитыми слезами и растерянностью. Я резала себя. Тем более после того, что мне наговорила Сэл.
Я нанесла слишком глубокие порезы на руке. Кровь сочилась из них так быстро, я подумала, что она наверное никогда не остановится. Я попробовала капли на вкус. Они были теплыми.
Мама прекрасно понимала, что что-то происходит. Даже пыталась со мной поговорить. Я оставляла её попытки без внимания. Я была так одинока; чувствовала абсолютное отчаяние из-за того, что не могу ни с кем поговорит (но я не достаточно отчаялась, чтобы поговорить с ней).
Я даже какое-то время рассматривала такой вариант, как позвонить Софи. На самом деле, меня даже раздражало, что она мне не звонит. Я подумала, что она возможно позвонит мне, чтобы справиться как я там. Ведь она так волновалась за меня, ну, что я могла быть беременной. Я понимала, что это просто смешно, потому что а) я выбросила эту девочку из своей жизни как балласт, который стал мешать, и б) я же врала ей про тест на беременность. Так что мое негодование едва ли можно признать оправданным.
Я никому не звонила и мне никто не звонил. Я задыхалась от одиночества. Боль была почти физической. Я чувствовала, что меня словно раздирает на части. Я хотела убежать от себя самой.
А потом, всё изменилось, буквально за одну ночь. Я сидела вечером в своей комнате, напиваясь, пытаясь забыться. Слушала музыку — сплошной дипрессняк. Вела себя, как типичный подросток. И тогда меня торкнуло: я же клише, и не очень хорошие.
Я решила, что надо бы поднять свою задницу и хоть что-нибудь уже делать. Я переоделась в свои леггинсы и старую футболу, обула свои проверенные кроссовки и выскочила из дома. Бежать и бежать, пока не выветриться алкоголь и не пройдет опьянение: настоятельно рекомендую этот способ. Я неслась по улицам. Ну, я немного спотыкалась, то там, то сям, но должна сказать, что алкоголь скорее помогал, чем мешал. Прошло совсем немного времени, как я почувствовала, что открылось второе дыхание. И я почувствовала, что могу бежать вечность. Я не остановилась даже тогда, когда пошел дождь. Мои ноги продолжали стучать по мостовой, я даже ускорилась.
Сама не знаю как, но, в конце концов, я оказалась у дома Сэл. В любом случае, это было не осознано. Но уж поверьте мне на слово, именно там я себя и обнаружила. Прислонившись к фонарному столбу, я подняла глаза наверх и смотрела в окно её спальни, как какой-нибудь чокнутый сталкер. Я стояла, пытаясь отдышаться, задаваясь вопросом, чего я вообще здесь делаю. Я ощущала, что уже не пьяна, это уж точно. Было не так уж поздно; в комнате Сэл горел свет. Шторы были задернуты. Я была так близко от входной двери и от дверного звонка. Меня раздирали противоречия. Часть меня хотела сгрести Сэл в объятия и молиться, чтобы всё вернулось и стало как прежде. А другая часть меня хотела схватить её, встряхнуть как следует, и прокричать, проорать ей, — Как ты могла мне такое сказать? — Я хотела сделать и то и другое и ничего из этого. В конечном итоге, я ничего не сделала.
Я повернулась спиной к дому Сэл и ссутулившись побрела по улице. Неожиданно, мысль бежать всю дорогу обратно домой, не показалась мне такой уж привлекательной. Я чувствовала себя разбитой, и мне было просто…грустно. Не раздумывая, я отправилась к ближайшей автобусной остановке. В темном углу остановки сидел парень. Должно быть фонарь был разбит. Я села на другой конец лавочки; у меня больше не было сил стоять. Я откинула голову назад на стеклянную стенку остановки и закрыла глаза. Я сидела и дышала — вдох-выдох, вдох-выдох, я пыталась выкинуть всё из головы. Опять пошел дождь. Я услышала, как капли стучали по крыши остановки и звук, скользящих шин по мокрому асфальту.
Я знала, что парень наблюдает за мной. Иногда просто знаешь, правда? Я вздохнула, открыла глаза и повернулась к нему. Он быстро отвернулся с виноватым видом. А потом снова повернулся в мою сторону, наверное, чтобы проверить, смотрю ли я всё так же на него. И снова отвернулся. И снова повернулся! Я изобразила свою фирменную фишку — приподняла одну бровь.
Он начал запинаясь говорить.
— Извини. Я…Извини. — Я ничего не говорила в ответ, просто смотрела на него. Он был очень даже ничего. Такой красавчик. Немного неряшливый вид, невысокого роста блондин, легкая небритость. Приятное волевое лицо с прямым носом. Не могла сказать какого цвета у него глаза. Одет по пагоде: на нем футболка с длинными рукавами, а поверх футболка с короткими — это мне понравилось. Даже в темноте я смогла рассмотреть, что из-под его джинсов торчит пара ярко-белых кроссовок. Не то чтобы я сидела его и разглядывала, так, глянула мельком, не больше миллисекунды (может двух).
— Я могу тебе чем-нибудь помочь? — спросила я, но постаралась, чтобы это прозвучало не грубо.
Он выглядел смущенным.
- Эээ…нет. Извини. — А потом он отвернулся — опять! Какой застенчивый, однако. Я снова закрыла глаза, совершенно равнодушная к тому, посмотрит она меня снова или нет. Я была не в настроение.
Я открыла глаза, когда услышала, как подошел автобус. Меня ослепил яркий свет фар, когда я подошла к угрюмому на вид шоферу. И поняла, что при мне нет кошелька. Идиотка.
— Я…Извините. Кажется, я забыла дома свой кошелек.
Водитель скептически посмотрел на меня. Он даже пошел еще дальше, использовал мой собственный трюк с бровью, против меня.
