Мой Асканио…
Без стыда. Стыда? Без рассудка… падаю ему в объятия и дико начинаю реветь, выть, жадно цепляясь за шею.
Слюни, сопли…. позор, невежество…
Но мой Лев лишь заботливо прижал меня к себе.
Минута ожидания. Вдруг молча встал, встал… бережно приподнял, схватил на руки, жадно притиснул к груди…. и медленно, спокойно унес прочь.
Унес с собой.
* * *
Положил в свою кровать. Заботливо поправил подушки. Укрыл одеялом и сел рядом.
Я уткнулась лицом ему в живот и тихо завыла.
— Жозе.
(молчу; реву).
— Жозефина, — вдруг схватил за плечи и приподнял, так чтобы я посмотрела ему в лицо.
(пытаюсь не дышать, чтобы сдержать рыдания) — Девочка моя, Я БОЛЬШЕ ТАК НЕ МОГУ.
— Нет, нет, — жадно схватилась руками за грудки… — Молю, НЕ БРОСАЙ МЕНЯ.
— Ты завтра, с утра, едешь на Эйзем.
(…замерла, застыла на мгновение)
— Н-нет, нет! Я не хочу от тебя… Зачем? Не прогоняй…
— Я не прогоняю, не прогоняю, — жадно прижал к груди. — Никогда не прогоню. Но… но НЕ Я ТЕБЕ НУЖЕН, — (тяжело сглотнул; эхом, диким, ярким, гадким, болезненным эхом разлетелись на осколки его слова в моей душе), — Тебе нужно наконец-то разобраться. Понять. Если, если Я тебе буду нужен, то ты всегда… знаешь, где найти. Буду ЖДАТЬ.
— Прошу, Асканио, не делай этого.
— Все равно через две недели тебе от меня уезжать. Только зачем зря мучиться? Зачем оттягивать этот момент? От этого… тебе только хуже.
— Молю…
— Прости, но так будет лучше.
Вдруг отстранил от себя (крепко ухватив за плечи).
Глаза в глаза.
— Прости…
Взгляд, странный, доселе никогда мне неведомый, обрушился на меня.
— Спи.
* * *
Обвисла, обмякла, как кукла. Уснула.
Асканио бережно уложил на кровать. Короткий, горький поцелуй в лоб… и ушел прочь.
* * *
(Жо)
Странное чувство дурмана, тяжести в голове.
Неужели я проспала до утра?
— Привет, — вдруг послышалось за спиной.
Испуганно обернулась. Виттория?
— П-привет, — поспешно ответила я. — А где Асканио?
(где, где… мой воздух? Или… запасной кислородный баллон?)
— Он уехал.
— КАК?
— Жозефина, сегодня ты едешь на Эйзем.
— Нет! — Нервно дернулась, отпрянула назад. Попытка выбраться из постели (чертова куча подушек, огромное одеяло). — Нет. Никуда я не поеду. У меня еще есть законные полмесяца.
— Жозе.
— Нет! Нет, Виттория, Я НЕ УЕДУ, — лихорадочно замотала головой. Еще движения — и наконец-то ступила на пол. Быстро сорвалась на ноги и принялась обуваться.
Молчит. Молчит, потупив взгляд в пол.
Ой, не, не! Не стоит задумывать что-либо, что не по мне.
— Я НЕ УЕДУ.
Тяжело сглотнула Виттория. Глубокий вдох.
— Нет, — хмыкнула, — я бы рада помучить Асканио. Но ТЫ. Разве не видишь, что делаешь ему больно? Не видишь, как разрываешь сердце, ДУШУ? Не знала, что когда-то скажу эти слова, — (печальный смех), — Но он любит, любит тебя. Понимаешь?
— И я люблю…, - торопливо выдавила (но как-то неуверенно).
Закачала невнятно головой (как бы отрицая, сомневаясь и рассуждая) крестная, и наконец-то выдавила.
— Как друга. Как друга… любишь. Но не как мужчину. Тебе нужен Доминик? — езжай. И разберись. Разберись, какой он дерьмо. Пусть твое сердце увидит, что всё, за чем оно скучает, плачет — ИЛЛЮЗИЯ. Игра. Игра воображения.
— Не надо, — коротко, испуганно, сквозь ужас, прошептала я. Нервно дернулась на месте. Схватила Витторию за руку, в свои ладони, и крепко сжала. — ПРОШУ, не надо. Я не выдержу.
Не выдержу состязаний. Не готова я. Не готова ЕЩЕ.
А взять, взять… и признаться, броситься Бельетони… в ноги, как завоеванный трофей со своей глупой любовью — нет! НЕТ!
Никогда.
— Прошу, Виттория…
— Прости, но это — не мое решение. Не решение Аско. И даже не твоего Отца. Ты САМА так решила, причем уже давно, просто не можешь себе в этом признаться. Прости.
— Не отдавайте… меня ему.
— Никто и не отдает, — раздраженно, болезненно рассмеялась, — Мы пытались. Пытались тебе помочь… забыть. Отвлечь. Но тщетно, — (невольно повела плечами), — Теперь только ты можешь… все решить. Решить, КТО, ТЕБЕ, НУЖЕН.
Резко отстранилась (грубо вырвав свою руку из моей). Быстрые, короткие шаги на выход.
— Собирайся, я тебя отвезу.
Слезы застыли на моих глазах.
Внутри все сжалось. Сжалось от страха.
Жесткое, навязчивое предчувствие боли. ОГРОМНОЙ, УЖАСНОЙ БОЛИ.
Боли, которой еще предстоит познать.
Странное. Тупое, гадкое чувство предательства…
… на пару с дикой, детской радостью засели в моей душе.
Боль отступала с каждым накатом мыслей, что…
скоро увижу его.
Вот уже и садиться самолет. Рим.
Такси — и в порт.
На борт небольшой, взятой напрокат, яхты.
Тягучие минуты ожидания… — и на острове.
Доминик, я иду к тебе. Иду.
Два часа пешком…
Боже, Боже…. а сердечко разрывается от СЧАСТЬЯ. Мутнеет рассудок. Плывет сознание.
Я иду, иду, ИДУ к ТЕБЕ.
Попеременно краснея от смущения, волнения, белея от страха и боли, невольно всё ускоряю и ускоряю шаг.
Едва не срываюсь на бег.
… с последних сил сдерживаюсь от истерического счастливого смеха и горьких слез.
Еще чуть-чуть, еще… Потерпеть. Еще чуть-чуть. Уже скоро…
По серпантину вверх, на пик горы, а затем резко вниз… к монастырю. К Доминику…
* * *
— Кларисса Мария Брадау Висконсе. Матушка-настоятельница монастыря. Нынче главенствующая в Ордене. Ее приближенные — Литисия де Маргоне, Жаклин Марсо, Мари Беленская.
— Жозефина Мария Матуа, — любезно представилась я (и, как дура, выписала легкий шутливый реверанс; мда… жеманства и дурости мне не занимать! Но, вроде бы, нормально отреагировали).
— Очень приятно, — улыбнулась Кларисса в ответ.
* * *
— Привет, Жозефина. Я — Амели. Когда-то была знакома… с твоей матерью.
— Здравствуйте.
— Хочешь, я тебе здесь расскажу, подскажу, что да как? — мило улыбнулась девушка.
— Амели, — вдруг перебила ее какая-то женщина. — Займись своими делами. Ответственная за новоприбывших — здесь я. Так что…
Покраснела. Отупила взгляд в пол.
— Хорошо, простите, — резкий разворот и скрылась в проходе.
