«Надо же, и он смотрит прямо на меня».
Остановившись, Эни спросила:
— Тебе что-то нужно или просто так глазеешь?
Ее вопрос не услышал никто из смертных. Только фэйри. Услышал, поскольку ответил:
— Не думаю, что это разумно.
— Кому какое дело? — засмеялась Эни.
Как и многие фэйри, он был идеально сложен.
Но если фэйри ее двора были созданы из теней, этот представлял собой странную смесь теней и света. Внешне он казался лишь немногим старше ее, пока она не заметила, с какой надменностью он держится. Этим незнакомец сразу напомнил ей Айриэла, Бананак, Кинана и других фэйри, считавших, что в местах скопления смертных они могут убивать кого угодно.
— Идем танцевать.
Она повернулась к фэйри спиной и снова вошла в толпу танцующих. Вокруг заструились руки и эмоции. Эни погружалась в эйфорию, но одновременно острее ощущала голод.
Он не сдвинулся с места.
Эни взглянула в затененный угол, надеясь, что фэйри все-таки откликнется. Тщетно. Начав танцевать, она постоянно следила за незнакомцем. Смертные и их прикосновения отошли на задний план.
— Иди потанцуй со мной, — снова позвала она.
Беловолосый фэйри смотрел только на нее.
С ним заговаривали, кто-то вставал рядом, но он не обращал на все это никакого внимания. Как будто во всем зале он видел только ее, Эни.
Через двадцать минут оркестр сделал перерыв. На пятачке стало свободнее; ушли все, кто предпочитал танцевать под живую музыку.
Фэйри продолжал неподвижно стоять все на том же месте.
Эни подумала, не подойти ли ей самой. Но ведь она — не котенок и ей не пристало ластиться к кому-то. Она — гончая. Она позвала. Захочет — сам подойдет.
— Эй! — окликнула ее Тиш.
Гленн покровительственно обнимал сестру за плечи.
— Пойдем подышим воздухом, — предложила Тиш.
В ней было больше смертной природы, нежели природы фэйри, однако стремление постоянно находиться в движении явно досталось ей от гончих.
За спиной Тиш неподвижно маячил Гленн.
Пока оркестр отдыхал, включили музыкальный центр. Эни отказалась выйти наружу. Она взяла Тиш за руки, и сестры принялись танцевать вокруг Гленна. Так бывало не раз, но сейчас что-то изменилось. Прежде Гленн поглядывал на сестер так, словно ожидал от них непредсказуемых выходок. Сейчас он взирал на Тиш как на личного ангела-хранителя.
— Мне здесь хорошо, — сказала Эни.
Они с Тиш танцевали таким образом, что Гленн мог обнимать сестру за талию.
— Вы же хотели прогуляться, — напомнила Эни.
— Достать тебе очки?
Тиш потянулась к сумочке, висевшей у нее на плече. Когда с Эни начали происходить перемены, солнечные очки выручали ее не раз. Хорошо, что Тиш вовремя заметила, как позеленели ее глаза.
— Тиш, со мной действительно все в порядке, — сказала Эни, целуя сестру в кончик носа. — Идите. А ты, — обратилась она к Гленну, — смотри за ней, иначе…
Гленн хмыкнул.
Тиш притворно надула губы.
— Это ты веди себя хорошо. А Гленн — наш друг.
— Учти, «Гленн — наш друг»: если ты не будешь обращаться с ней, как со статуэткой из тончайшего фарфора, если у нее пострадает хотя бы кончик ногтя, тебе не поздоровится, — заявила Эни, не глядя схватив Тиш за руку. — Я слов на ветер не бросаю. Вряд ли тебе захочется встретиться с моей родней.
Гленн не обиделся. Наоборот, ответил с непривычной мягкостью:
— Я столько лет оберегал вас, как мог. Я скорее сам нарвусь на кулак или нож, чем позволю, чтобы Тиш пострадала. Я тоже слов на ветер не бросаю.
— Верю. — Она обняла Гленна. — А теперь валите с пятачка.
Тиш переминалась с ноги на ногу. Тогда Эни схватила за руку первого подвернувшегося ей парня.
— Танцуем?
Парень кивнул, и Эни потащила его в центр пятачка. Эни знала, что странный фэйри продолжает за ней следить. Он, конечно же, слышал каждое произнесенное ею слово. В том числе и предостережение, адресованное Гленну.
«Честно предупредила. Кто слаб, может вовремя убраться», — подумала Эни.
Если бы не грызущая боль, вызванная голодом, Эни стала бы доискиваться причин, заставлявших этого фэйри пялиться на нее. Если бы у нее не было покровителя в лице бывшего Темного короля — настоящего рыцаря в сияющих доспехах, — такое внимание незнакомца могло бы ее насторожить. Учитывая два этих обстоятельства, она не слишком тревожилась. Ей очень хотелось затеряться в музыке.
Перерыв у оркестра закончился. Музыканты занимали свои места. Парень направился к стойке, однако Эни не пошла за ним.
— Идем танцевать, — снова сказала она фэйри. — Я же вижу, что ты следишь за мной. Выходи. Давай играть в открытую.
Вскоре он вышел на танцевальный пятачок, но там опять замер.
— Наконец-то.
Эни повернулась к нему и медленно провела руками по его груди. Достаточно медленно, чтобы ощутить под рубашкой мускулистое тело.
— Я уже думала, мне придется тебя догонять.
Ее руки скользнули по его плечам и коснулись затылка. Фэйри молча позволил это, затем сказал:
— Ты не находишь, что ведешь себя глупо?
— Ни капельки.
Эни запрокинула голову, поскольку фэйри был выше ростом. Танцующие то и дело натыкались на них. Оглушающе гремела музыка. Не будь он фэйри, Эни пришлось бы орать во все горло, перекрывая шум.
— На моем месте мог оказаться кто угодно, — сказал фэйри, загораживая ее от извивающихся тел. — Для тебя это небезопасное место.
Незнакомый фэйри, от которого не так-то просто было отделаться, держал ее в объятиях. Эни удивило не столько это, сколько другое: грызущий голод внутри ослабил свою хватку. Незнакомец был сильным; пожалуй, сильнее всех знакомых ей фэйри. Там, где соприкасались их тела, частички его энергии проникали ей под кожу.
«Я бы могла сейчас умереть от счастья… или уморить его».
Эни старалась не думать о том, какие опасности ее ждут, если она поддастся своим порывам.
— Говоришь о небезопасном месте, а у самого опасный вид… и по ощущениям такой же, — сказала она, отвечая незнакомцу и своим мыслям.
Фэйри постепенно выводил ее с танцевального пятачка, направляя в затененный угол у стены.
— Тогда скажи, почему ты не вырвешься из моих рук? — спросил фэйри.
— Потому что я сама опасная, — выпалила Эни.
Он ничего не сказал, но и не сбежал.
Эни встала на цыпочки и прильнула губами к его губам. Она перестала сдерживать себя и сейчас же ощутила мощный приток энергии. Потребность. Сожаление. Удивление. Голод. Смущение. Все это вливалось Эни под кожу. Она втягивала в себя его дыхание и жизнь. Она напряглась, словно перед погоней, зная, что долго так продолжаться не может.
