Справа и слева от широкой, устланной красным ковром лестницы расположилась пара дюжин столов, предназначавшихся для желавших позаниматься в свободное время студентов. Об этом свидетельствовали и писчие принадлежности, и встроенные учебные наборы: небольшие зеркала, как обыкновенные, так и кривые; фигуры причудливых форм, которые, в сочетании с разнообразными лампами, использовались для создания теней; миниатюрные факелы для работы с огнём, и многое другое. В моё время это пространство пустовало, подчёркивая тем самым величественность старинного здания, чем-то напоминавшего храм и внушавшего трепет новичкам, а порой и старожилам. Теперь же место использовали более приземлённым, зато рациональным образом.
Кроме того, здесь было безумно много народу. Я, хоть убейте, не могла припомнить таких толп и такого гама, и с трудом удерживалась от желания потерянно схватиться за руку своего сопровождающего. Будто не я, а он был выпускником этого института. Временами то по лестнице, то в направлении какой-нибудь аудитории прокатывались целые людские волны, и я, привыкшая к отшельничеству, чувствовала себя более чем некомфортно. Неужели за последние годы число студентов возросло в несколько раз? Или мне попросту изменяет память, и оттого кажется, будто прежде «трава была зеленее»?
Ответ обнаружился, едва секретарь, тридцатилетняя женщина в массивных очках, слегка её старивших, предложила нам проследовать за ней в кабинет.
— Сегодня День открытых дверей, — с тщательно сдерживаемым и всё же проскальзывающим недовольством сообщила она. — Господин ректор чрезвычайно занят. Но для вас он, конечно же, нашёл время.
Я сделала вид, будто поправляю причёску, чтобы скрыть усмешку. Готова поставить семь магических ключей против хлебной крошки, время в забитом под завязку расписании искал не ректор, а именно секретарь. Оттого она так и сердита. А может, действительно радеет за измотанное вконец начальство. День отрытых дверей — штука без сомнения нервная. Даже меня проняло, а мне всего-то и требовалось, что подняться по лестнице да пройти по коридору. А тут — всю ораву абитуриентов, многие из которых, кстати сказать, пришли с родителями, — приветить, снабдить листочками с ключевой информацией, распределить по аудиториям, заинтересовать, и по возможности убедить в том, что именно этот магический институт — самый лучший. И как только нас согласились принять в такой день? Впрочем, догадываюсь, как: принцам в их ненавязчивых пожеланиях не отказывают. Может, стоит предложить Орвину стать моим секретарём, когда всё закончится? В этом качестве ему просто-таки не будет равных. Впрочем, вряд ли он оценит такое предложение.
Профессор Исберт Крофт оказался мужчиной за сорок, долговязым, светловолосым и слегка рассеянным, хотя последнее вполне могло быть связано с волнением, буквально посверкивавшим сейчас в его глазах. В придачу он вечно теребил пуговицу расстёгнутого камзола и отвлекался от этого процесса лишь для того, чтобы не менее нервно пропустить через пальцы длинноватую чёлку.
— Я рад приветствовать вас в нашем институте, ваше высочество, и вас, госпожа…
Он запнулся, отчаянно пытаясь вспомнить моё имя, и я, пожалев беднягу, подсказала:
— Йоланда Блэр. Можно просто Йоланда: как-никак, я ваша выпускница.
— В самом деле? — оживился Крофт.
— Ну, строго говоря, это было во времена предыдущего ректора. Но да, я закончила обучение в этом институте.
— Очень рад это слышать. А может быть… — Его глаза сверкнули безумным блеском, и я уж было подумала: а не родилась ли в мозгу исследователя гениальная научная идея, которая теперь заставит его начисто забыть о нашем присутствии? Но ректор развеял мои опасения, вопросив: — А не хотели бы вы рассказать нашим абитуриентам о своём опыте? На каком отделении вы обучались, что вам понравилось, что не понравилось (хотя об этом, конечно, лучше бы поменьше), что особенно запомнилось? Вы не волнуйтесь, длинная лекция не нужна. Так, минут на сорок, больше, я думаю, не надо…
Секретарь, оставшаяся в кабинете, кашлянула, и ректор мгновенно сник.
— Ах, да, я понимаю, вы здесь не за этим, — печально констатировал он. — О чём же вы хотели поговорить?
Я с сомнением покосилась на секретаря.
— Доктор Крофт, может быть, нам будет лучше побеседовать наедине? Дело, по которому мы пришли, довольно щепетильное.
— О, вы можете смело продолжить при магистре Торренс, — с улыбкой заверил ректор. — Она в курсе всех дел института, да и моих тоже. В том числе и щепетильных.
Я задумчиво закусила губу. В целом, эти слова лишь подтвердили мои предположения: всё, что будет сказано в этом кабине, очень быстро станет известно и секретарю, даже если я тысячу раз повторю фразу «государственная тайна». А если так, стоит ли мучиться? Скажу я не более, чем необходимо, а дама не производит впечатление болтливой. Если же она как-то замешана в истории с убийствами… Что ж, тем лучше. В нашем случае взбудоражить преступника — совсем не плохая затея.
— Хорошо. Речь пойдёт о некоем артефакте, на протяжении многих веков хранимом магами из института. Одном из семи, — многозначительно добавила я. — Полагаю, вам известно, что это за предмет?
— Ключ от Первозданного зеркала, — подала голос секретарь.
То ли отвечала нам, то ли подсказывала своему начальнику.
— Да, конечно, — уверенно подтвердил тот. Похоже, в данном конкретном случае подсказки ему не требовались. — Сразу после создания ключей один был вручён руководителю нашего института. С тех пор хранителями становились главным образом наши преподаватели.
— Сейчас он у вас? — поинтересовалась я.
Крофт с лёгкой улыбкой покачал головой.
— Что вы! Я не имею никакого отношения к зеркальной магии. Моя специализация — вода. — Он любовно поглядел на кубок, до середины наполненной вышеупомянутой жидкостью. — Кстати, может быть, вы хотите пить? Со всей этой беготнёй я совсем позабыл о законах гостеприимства.
— Не нужно. — Мне совершенно не хотелось отвлекаться от темы. Принц тоже покачал головой. — В таком случае, знаете ли вы, у кого ключ хранится в данный момент? Это очень важно, и для нас, и для хранителя.
— Не имею ни малейшего представления. Это правда, — добавил Крофт, быть может, заметив выражение недоверия на лице Орвина. — Мой предшественник был человеком умным, высоко профессиональным, но, как бы это сказать…себе на уме. Он занимался зеркальными глубинами, и, став ректором, естественно, получил артефакт. Но, когда пришло время назначить преемника, он предпочёл сохранить всё в тайне.
— Но вы уверены, что преемник действительно был назначен?
— Когда профессор Дэггарт — это наш бывший ректор — скончался, ключа при нём не нашли. Кроме того, он, к сожалению, болел и знал, что смерть не за горами. А профессионализма и ответственности этому человеку, поверьте, было не занимать. Так что он нашёл нового хранителя, в этом я нисколько не сомневаюсь.
— И у вас нет никаких предположений, кто бы это мог быть?
— Ни малейших, — признался нынешний ректор. По его лицу пробежала тень, он нахмурился, словно только сейчас осознал, что ему по должности положено было озадачиться этим вопросом. Затем пожал плечами и заключил: — Я действительно этого не знаю.
— А вы? — обернулась я к женщине, представленной как магистр Торренс.
В самом деле, кому знать обо всём, что происходит в институте, как не секретарю?
— Нет, — качнула головой та. — Но я могу составить список наиболее вероятных кандидатур.
В её руке мгновенно появился блокнот, и по бумаге заскользило автоматическое перо, не нуждающееся в чернилах. Точнее, чернила появлялись на кончике сами собой, черпаемые из ближайшего источника. Одна из простейших бытовых разработок, кстати сказать, если не ошибаюсь, относившаяся именно к водной магии.
— Длинным список не будет, — продолжала секретарь, проявив недюжинную деловую хватку. — В штате не слишком много зеркальщиков. Покойный профессор Дэггарт был одним из сильнейших. Декан Джейкоб — тоже специалист с мировым именем. Из старших преподавателей я смогу предложить два, максимум три имени. Все остальные, включая читающих лекции аспирантов, — теоретики, и вряд ли вам подходят. Вас интересуют студенты?
