Ветер ревел в ушах. Чтобы в лицо не летела дорожная пыль, мне приходилось прижиматься к спине Егора. Его близость по-прежнему не вызывала опасения, обволакивала теплом и чувством защищённости. И это несмотря на то, что мы мчались на бешеной скорости по ночной дороге.
Парень остановился у моего подъезда, поставил на подножку мотоцикл, снял шлем, поддержал меня, помогая слезть.
- Спасибо, - я постаралась пригладить растрепавшиеся волосы, - не знаю, что было бы... если бы не ты...
Егор улыбнулся:
- Не бойся просить о помощи. Я тебе не враг.
- Да, я знаю.
Теперь уже точно.
Парень хотел надеть шлем. Внутренний голос шепнул, что в знак благодарности наставника неплохо было бы напоить чаем.
- Егор, может. поднимешься.
Я не надеялась, что он согласится, но рокер кивнул.
В квартире я предложила наставнику пройти в комнату, сама же поспешила на кухню ставить чайник.
- Бутерброды с колбасой будешь? - крикнула я.
- Буду, и колбасы побольше, - донеслось из комнаты.
- Может, тебя покормить?
- А ты готовить умеешь?
Шутит.
- Не знаю, попробуешь, скажешь!
- Валяй, только не подсыпай мне ничего, ладно.
Я усмехнулась, быстренько помыла руки, поставила на плиту разогреваться тушёный картофель - блюдо, которым я баловала себя только по случаю зарплаты, сполоснула овощи, достала глубокую миску, принялась со знанием дела нарезать небольшими дольками огурец.
Егор появился в проходе, прислонился плечом к дверному косяку. Высокий, подтянутый, в черном бадлоне, что красиво облегает плечи, подчёркивая упругие мышцы. Я замерла с ножом в руке, благополучно позабыв про дольки огурца. Хорошо, хоть рот не открыла.
- Ещё и салат будет? - знакомая улыбка на красивом лице.
- Будет... - я смущённо улыбнулась в ответ, хотела продолжить нарезку.
- Извини, я тут нашёл у тебя, - Егор показал мне фотографию в рамке, - это твоя мама?
Я отложила нож, шагнула к нему, забирая протянутую фотографию:
- Да.
- Её нет?
Я кивнула, стиснула деревянную рамку.
- И как давно?
- Мне было девять.
- А отец?
Об этом человеке мне меньше всего хотелось рассказывать.
- Он полюбил другую женщину.
- Ты на него порчу наводила?
Это прозвучало скорее, как утверждение.
Я кивнула. Парень не стал вдаваться в подробности. Около минуты на кухне висело молчание. А потом Егор задал неожиданный вопрос:
- Ты хочешь её увидеть?
- Очень...
- Тогда бросай готовку и пойдем.
Я выключила газ, прошла за Егором в комнату.
- Мне нужны мел и свечи, в идеале по цвету стихий, но можно и просто белые.
- Сейчас, у меня были стихийные.
Я поставила фотографию на тумбочку, сняла с подоконника коробку с магическими атрибутами:
- Самодельные подойдут?
Парень кивнул, помог мне вытащить нужные цвета. Я нашла кусочек мела, протянула ему.
- Фотографию достань из рамки и убери в файл или пакет, я буду воском капать, не хочу испортить, - попросил наставник.
- Ты вызовешь её дух? - предположила я.
- Нет, я подсознательно верну тебя в день, когда она ещё была с тобой. Постарайся вспомнить самое яркое, что связано с ней.
Он принялся чертить мелом на линолеуме неизвестные мне символы. Я достала файл из ящика письменного стола, переложила в него фотографию, присела на диван, возвращаясь памятью в день, когда мама ещё была жива.
Егор зажёг свечи, расставил их по нарисованным символам, протянул мне руку.
- Иди сюда.
Он поставил меня в центре созданного им магического пространства, забрал фотографию.
- Присядь на пол и постарайся вспомнить её образ до мельчайших деталей: одежду, лицо, цвет волос, запах...
Егор пошёл по кругу, нашептывая что-то и поочередно капая воском каждой свечи на фотографию, потом сел напротив, положил снимок между нами. Я опустила глаза. Лицо мамы перекрывал рунический став: эйваз, ингуз...
- Не отвлекайся. У тебя будет не больше пяти минут. - Егор взял мои руки, - Смотри мне в глаза.
Он снова зашептал что-то, а я почувствовала, как погружаюсь в серую бездну.
Я лежала на раскладушке, кутаясь в верблюжье одеяло. Так было, когда мы с мамой жили у бабушки. Из коридора послышался скрежет повернувшегося в замке ключа, открылась входная дверь, зажёгся свет
Не может быть!
Я выскочила из-под одеяла, метнулась в коридор, обняла хрупкую женщину, вошедшую в квартиру.
- Дина, ты чего?
Я ещё сильнее прижалась к ней, услышав голос, что со временем стёрся из памяти.
- Мама.
- Ты чего, Диназаврик? - она заставила меня убрать руки, опустилась на колени, заглядывая в глаза. - Тебе приснился страшный сон?
Губ мамы коснулась мягкая улыбка, в уголках карих глаз собрались морщинки. Я закивала, крепко обхватывая ее шею, ощущая живое тепло и чувствуя запах дождя от её волос.
- Пойдём...
Она мягко отстранила меня, разулась, сняла плащ, погасила свет в прихожей, сжала мою ладонь, отвела к раскладушке, уложила, завернула в одеяло, устроилась рядом, прижимая к себе.
От края до края небо в огне сгорает И в нём исчезают все надежды и мечты,
Но ты засыпаешь, и ангел к тебе слетает,
Смахнёт твои слезы, и во сне смеёшься ты
Услышала я её тихий голос. Мама любила эту рокерскую балладу и пела её мне, как колыбельную.
Из глаз потекли слезы, я, всхлипывая, прижалась к её плечу, умоляя богов, чтобы отведенные Егором пять минут продлились как можно дольше.
- Мама, я люблю тебя...
- Я тебя тоже, солнышко...
Она коснулась губами моего лба, спрятала за ухо непослушную рыжую прядь, продолжила прерванную колыбельную.
С каждой новой строчкой голос мамы становился тише, а потом песня оборвалась, и я услышала её спокойное дыхание.
Уснула...
- Дин, пора.
Егор стоял в дверном проеме, протягивая мне руку. Я поднялась с раскладушки, заботливо укрыла маму, коснулась губами её лба:
- Мне очень тебя не хватает.
- Дин...
Я заставила себя шагнуть к инквизитору, взяла его протянутую руку. Комната из воспоминаний моего детства поплыла перед глазами, а, спустя мгновение, я снова сидела на полу в окружении погасших свечей. Егор отпустил мои руки, я накрыла ладонью губы, заглушая рвущиеся из груди рыдания. Парень приподнялся, одна его рука легла мне на затылок, вторая - на талию.
- Плохая была идея...
Он притянул меня ближе, заставляя прислониться щекой к его груди.
Сознание тут же обожгло паническим страхом: Егор держал меня так же, когда ставили печать.
Плохо соображая, что делаю, я уперлась ладонями в его плечи, толкнула, вырываясь из рук инквизитора. В порыве отползти прочь опрокинула пару свечей...
Осознание произошедшего пришло не сразу. Несколько секунд я смотрела на Егора, судорожно втягивая воздух и стараясь успокоить бешеный стук в груди.
- Прости. - почему-то с губ сорвалось именно это.
Парень нахмурился:
- Думаю, мне пора...
Он поднялся, шагнул в коридор, натянул свои тяжёлые ботинки, взял косуху и шлем.
Нужно было сказать что-то, остановить его. Но я словно онемела и приросла к полу.
Дверь за спиной Егора хлопнула слишком громко. Я нервно закусила костяшку указательного пальца.
Проклятье
Я спала без сновидений, просто выключилась, когда голова коснулась подушки, и включилась под звуки будильника.
На очередной урок в офис инквизиции мне нужно было подойти к одиннадцати.
Я села, обхватила руками колени, нервно провела рукой по волосам.
Несмотря на то, что все следы вчерашнего ритуала были убраны, в комнате до сих пор чувствовалась энергия Егора, мощная и горячая.
Его уход поселил в душе противное чувство вины. Инквизитор оживил маму в моей памяти. Много лет я ощущала только холод от старой фотографии. Благодаря ритуалу, мне удалось вспомнить её тепло, голос, добрый взгляд. Этот дурацкий страх всё испортил. Я даже его не поблагодарила.
