— Всё было под контролем.
— Очень на это надеюсь, потому что если и в прошлый раз всё было под контролем, то какой-то он сомнительный, контроль этот…
— Прошлый раз… — мужчина помрачнел вдруг. — Это моя ошибка. Я был беспечен и подпустил его слишком близко.
Али могла представить ловца совершающим ошибки — кто по обеим сторонам межпространственной грани никогда не ошибается, в конце концов? — но чтобы беспечным?
Пожалуй, нет.
— Значит, сейчас всё в порядке? — уточнила Али настороженно. — Ты не пострадал, добро восторжествовало, зло повержено… то есть Глоувен получил по заслугам, посажен в тюрьму или куда ты там отправляешь захваченные цели…
— Глоувен? — Ройс прищурился подозрительно. — Я не называл его имени.
— Ты — нет. Зато господин Сеймур охотно вывалил на меня подробности и об этом демоне, и о тебе, и о том, что он о тебе думает.
— Что ж… — лицо разгладилось, губы изогнулись в лёгкой понимающей усмешке. — Следовало ожидать.
— Неужели?
— Скажем так, Мишель Сеймур входит в число нелюдей из окружения Дэса, полагающих, что мне давным-давно пора бы уже… заняться чем-то другим, желательно подальше от князя и всех них.
— Потому что ты неудобный коллега, с которым нельзя ни о чём договориться? — повторила Али слова Мишеля.
— Именно. Я несговорчивый, твердолобый, радикальный, себе на уме да к тому же демон по происхождению и оттого неудобен со всех сторон, — ловец с равнодушием философским, привычным пожал плечами. — Сеймур уже не первый год под меня копает, ищет повод отодвинуть подальше, а лучше сразу отправить обратно в горы, где я родился и вырос.
— Он настойчиво интересовался произошедшим тем вечером. Он ведь не знал о твоём ранении, да?
— Мы с Дэсом никому не говорили, и Дэс попросил Эжени держать всё, что ей известно, в тайне. По крайней мере, от обитателей той стороны.
К коим не относится Арнетти.
— И Мишель весьма настойчиво пытался донести до меня мысль, что ты так долго выслеживаешь Глоувена сугубо потому, что вступил с ним в сговор с целью вернуться к своим демоническим корням.
— Если бы я желал вернуться к корням, то избрал бы способ менее приметный и более разумный, нежели связываться с кем-то вроде него, — Ройс посмотрел задумчиво на календарь на стене, будто фото лесной опушки, позолоченной яркими жёлтыми цветами на переднем плане, могло скрывать важную информацию. — Мы с Гло происходим из одного клана, родились в одном поселении, затерянном в горах на той стороне, и выросли… можно сказать, что вместе. Поселение небольшое, в силу местоположения и труднодоступности закрытое, все друг у друга на виду, поэтому естественно, что мы друг друга знали. Но у нас были разные интересы, разные стремления. Когда пришёл срок, мы, подобно другим нашим ровесникам, покинули горы, и я стал ловцом, а Гло… выбрал то, что выбрал. После наши пути не пересекались годами и десятилетиями. Уже много позже до меня дошли отголоски его свежеобретённой славы в определённых кругах… полагаю, как и до него добрались вести обо мне. Впоследствии, когда я уже занял пост главы службы безопасности князя, нам доводилось сталкиваться пару раз… с переменным успехом, но в сговоры мы не вступали и ни один из нас не испытывал радости от встречи с земляком. Если я и имею какое-либо отношение к его появлению на территории дворца, то только в том, что допустил это проникновение. И что бы там себе ни воображал Сеймур, не каждую цель возможно выследить за считанные часы или даже дни. Порой на это уходит немало времени, важно учитывать множество факторов…
— Ты мог бы вовсе не заниматься… самоличным выслеживанием, — напомнила Али.
Потому что дело это опасное, рискованное и однажды может плохо закончиться.
И высокому посту не соответствует.
И острой необходимости в нём нет.
— Мог бы, — согласился Ройс. — Но не делаю.
— Почему?
В ответ новое пожатие плеч, небрежное, вызывающе равнодушное, скрывающее понимание, что это — вся его жизнь и к другой он не стремился. Что до его увлечения случайно подвернувшейся волчицей, то жить оно явно не мешало. Женщины не только натуры переменчивые, но и величины преходящие.
Сегодня есть.
Завтра нет. Ушла, улетела, упорхнула в другую жизнь, красивую и блестящую, далёкую от существования безликой тени, охотника за нежитью и нечистью.
— Потому и за мной следил? Привычка — вторая натура?
— Али, это не слежка, это…
— Охрана. Да-да, помню. Но ты же время от времени занимаешься сле… охраной моей персоны сам, хотя вряд ли у тебя такая уж катастрофическая нехватка сотрудников.
— Потому что так я могу убедиться, что с тобой всё в порядке. Что ты живёшь своей жизнью…
— В которой тебе места нет, — перебила Али несколько резче, чем хотела. — Да, об этом я тоже помню.
— Будь Гло менее осторожен и более отчаян, с него сталось бы использовать тебя. Сразу или в случае крайней нужды, но такой риск оставался и оттого я не спешил с захватом. Бывают ситуации, когда лучше позволить цели почувствовать себя свободнее, создать иллюзию некой безопасности и не предпринимать решительных действий, пока не проработаешь все варианты. Это дольше, требует больше терпения, осторожности и большего охвата, однако лучше так, чем пережать. А теперь подумай, Али, что будет, если риск, подобный вышеназванному, станет присутствовать в твоей жизни постоянно, лишь потому, что ты со мной?
— А ты сам не думал выбрать один путь? Или ты предполагаешь вечно сидеть на двух стульях сразу? Быть главным эсбэшником при Дэсмонде и при том продолжать бегать за целями, занимать достаточно серьёзный пост и не расставаться с привычками ловца? Создавать впечатление лютого женоненавистника и тайком наблюдать за понравившейся девушкой? — Али понимала, что её несёт потихоньку, что разговор норовит свернуть с прямой трассы обсуждения деятельности Ройса и интриг Мишеля на извилистую тропку высказывания личных претензий и обид, но остановиться не могла. Человек и зверь впервые за последние полтора месяца пришли к согласию, считая в порыве солидарности, что надо выложить ловцу всё, что скопилось на душе, а там будь что будет. — Вываливать на неё своё без пяти минут признание и тут же уточнять, что вместе вам не быть? Спрашивать её о рисках и молчать об остальном? Носиться с её безопасностью и плевать на неё саму? Знаешь, Ройс, по-моему, ты слишком привык наблюдать за другими издалека, тихо и молча, и потому разучился общаться с ними напрямую. Да, кстати, что ты собирался делать, если бы через год, два или через пять я встретила приличного мужчину и решила выйти за него замуж? Отпустил бы и дело с концом? Как там у тебя было — отпусти её и всё пройдёт, она того не стоит?
— О чём ты? — вспышка недоумения казалась вполне искренней.
— О том, что ты повторял в бреду, — Али и голос повысила, и руками всплескивать начала перед носом собеседника. Злилась на себя за дурацкую нервную жестикуляцию и наполовину истеричные нотки, однако язык не прикусывала, не отступала. — Снова и снова. Ведь не высокое и философское ты имел в виду, в самом деле? Наверное, личный негативный опыт, неудачные отношения и всё такое. Думал, что и я пройду… как-нибудь сама.
Ройс вдруг шагнул к Али, сгрёб в охапку, прижал к себе. Али дёрнулась — скорее из чувства человеческого протеста, нежели из действительного желания освободиться, — но ловец держал крепко, да и силы демона и оборотницы априори неравны.
Впрочем, волчица как раз не возражала.
— Это давняя история, Али, очень давняя, — произнёс тихо, касаясь дыханием распущенных волос Али. — Случилась она более полутора века назад и не со мной, но с моим старшим братом, Он покинул горы прежде меня и когда я спустя несколько лет разыскал его в Тёмном княжестве, у него была избранница. Красивая молодая демоница из другого клана, не такого закрытого, как наш. Брат ухаживал за ней, намеревался сделать предложение. Казалось, они любили друг друга, но вскоре выяснилось, что у той демоницы… другие интересы. Она хотела статуса, состояния, беззаботной жизни в роскоши. И однажды призналась брату, что принимает ухаживания наследника одного из местных лордов и потому больше не может размениваться на мелочь вроде моего брата, всего-навсего небогатого ледяного демона, не способного дать ей ничего из желаемого. В тот вечер они расстались и впредь не встречались даже случайно. Я провёл с братом несколько дней, уговаривая забыть её, не отчаиваться и не идти на поводу у чувств, как бы глубоки они ни были.
