нас, хватит на то чтобы оплатить дорогу на хорошем корабле отсюда до Первых миров и обратно.
— Но в этом есть хороший момент, ты сможешь вернуться в свою каюту Капитан.
— Да действительно. — Мейт усмехнулся, но как-то совсем не весело. — Через час мы вылетаем, поэтому …
— Я поняла, через час меня тут не будет.
Мейт отступил от Аль на шаг назад, замешкался на несколько секунд но, потом решительно вышел из кают-компании. Он направился в ангар, для того чтобы переговорить с купцом и сообщить свое решение, руку, за которую его держала Аль нестерпимо жгло, словно он окунул ее в кипяток, или наоборот в ледяную воду. Ощущения было не привычным и малоприятным, он не понимал в чем причина. Поэтому в ангаре переговорив с купцом он подошел к своему брату, стоящему у трапа.
— Я видел, — сказал Бэйт. — Я видел, она держала тебя за руку. Что случилось?
— Я не знаю брат. Я не знаю… но теперь я не знаю как я проживу без нее эти десять дней, и что со мной будет если она не дождется меня…
— Но она же вернулась, ее не было два дня и две ночи, но она вернулась. Может быть девочка решила развлечься. — при этом Бэйт с усмешкой посмотрел на старшего брата, но увидев лицо последнего запнулся и развивать тему какие именно развлечения могла бы предпочесть Аль не стал.
Некоторое время Капитан молчал, словно раздумывал над чем то, а потом все же сказал:
— Рука, не понимаю в чем дело, горит нестерпимо.
— Сколько ты без нее?
— Почти полтора стандартных месяца, 38 дней.
— Вероятно это реакция на столь долгое «воздержание». Скажи мне Мейт, ты хочешь ее? Ну знаешь … трахнуть, отодрать? — Бэйт внимательно следил за реакцией старшего брата.
— Ты идиот?! Мне физически больно, когда она просто расстроена или огорчена чем-либо, даже когда она находится в другом углу каюты. Ты считаешь, что я могу позволить себе мысли об этом?!
— Не можешь, не значит не хочешь.
— Может быть, но я не хочу, потому что просто не хочу причинять ей боль, больше никогда. И мысли были, но ничего кроме омерзения к самому себе они не вызвали. Знаешь в чем суть? В том, что ни ты ни я не умеем ничего кроме как причинять боль.
Некоторое время братья стояли молча, после чего Мейт спросил:
— Интересно, что помешало ей просто уйти сейчас, не говоря нам ничего, про эти дурацкие три рода? Просто уйти, и оставить нас наедине со своей алчностью и проблемами, которые у нас могут быть?
После этого, оба брата направились к грузовым отсекам, не заметив спрятавшуюся за трапом Аль, которая держала небольшую сумку в руках. Но вместо того чтобы спуститься и идти в порт, а затем в сектор гостиниц и мотелей, Аль поднялась по трапу обратно на корабль и вернулась в каюту. Ругая себя последними словами, она тем не менее распаковывала сумку обратно, доставая вещи, которые как думала могут пригодиться ей за эти десять дней. И она убеждала себя, что дело в том, что ее принадлежность к Службе безопасности полетов, может спасти генетический материал второго рода по старшинству, если их действительно обнаружит флот планеты Тэмон, а вовсе не в том, что когда она взяла Капитана за руку, то ощутила сбивающую с ног волну тепла от него.
Покидать каюту до старта она побоялась, да и после, не решилась этого сделать, почему-то она подумала, что Капитан вполне сможет позволить себе сделать приличный круг и вернуть ее в порт. Поэтому она сидела в каюте тихо как мышка, прекрасно зная, что после страта Мейт не сможет уйти с мостика часов пять — шесть, а после истечения этого времени, они преодолеют такое расстояние, что возвращать ее в порт никто не будет.
Поэтому когда, спустя почти шесть часов в каюту наконец пришел Капитан, Аль тихонько спала на кровати, сжавшись в комочек, и укутавшись в то жалкое подобие одеяла что было у Капитана. На корабле вообще поддерживалась не очень комфортная для нее температура 17–18 градусов по Цельсию, и она постоянно мерзла. Капитан, как и представители его расы, отличались нечувствительностью к такой температуре и чувствовали себя вполне комфортно и при десяти градусах тепла.
Капитан, уставший от предстартовой суеты, и общей нервозности из-за возможных грядущих проблем, сначала не заметил Аль, поэтому приглушил освещение в каюте и стал медленно раздеваться, сходив в душ, он натянул на себя свободные хлопковые брюки серого цвета, но футболку отбросил в сторону. Жар с руки за это время переместился на плечо и грудь, и ему хотелось немного остыть. Подойдя в полутьме каюты к своей кровати, он замер, его захлестнули эмоции, от гнева и даже ярости на Аль, за ее глупое своеволие, до безумного восторга, и какого-то еще чувства, которое сам для себя Мейт навал «счастье». Несколько секунд он сидел на краю кровати в замешательстве, но потом протянул руку и тронул Аль за плечо:
— Госпожа?
Аль, дернулась просыпаясь, а открыв глаза, отпрянула к стене подальше от Мейта. Капитан, внутренне горько усмехнувшись, вслух сказал:
— Ну да, что это я…Может быть Госпожа объяснит, что делает здесь, на корабле, а не в порту, как и было оговорено?
Аль, до этого заготовившая целую речь, с весомыми доводами, молчала.
— Ну что ж.
Она видела, что Капитан едва сдерживает себя, и была напугана происходящим, а потом обнаружив, что на нем только брюки, вообще почувствовала себя крайне неуютно.
— Через двое суток, будет стационарная космическая станция Грот, мы сделаем крюк, но высадим вас там, и я очень надеюсь, что за эти два дня и две ночи, нам не придется столкнуться с серьезной проблемой, в виде флота Тэмон.
— Нет, — твердо ответила Аль. — Этого не будет, я останусь на корабле.
Мейт был столь сильно поражен ее словами, что несколько секунд просто молчал, но придя в себя спросил:
— С чего это вдруг? Не кажется ли Вам Госпожа, что это мой корабль, мой экипаж, и на этой территории я решаю, кто останется на
