— Н-н-но…
— Привязываюсь к вещам… и не люблю делиться, — пожал плечами князь, подлил себе кофе и продолжил завтрак как ни в чём не бывало. — Так и быть, дорогая, я утолю ваше любопытство, ведь сами вы не спросите, а вас интересует причина, по которой мы пьём не из фамильного фарфора.
— Я ничего…
— Бросьте! Ночью вы были честнее, — фыркнул он, и я чуть не провалилась сквозь землю, потому что… он при слуге намекнул, будто у нас что-то ночью было? Не во сне?
— О, бросьте, Эр глухой, — рассмеялся Габриэль. — Мой любимый слуга. Получает вдвое больше других! И никому про это не может рассказать! Так вот. Мы пьём из этих замечательных глиняных кружек, потому что они мне нравятся и в них входит больше трёх глотков кофе.
— И всё?
— Да. И всё. Вы ждали душещипательную историю о том, что эти кружки подарок моей покойной матушки или что мне их завещал любимый дед? Увы… Я даже не делал их вручную и не покупал при исключительных обстоятельствах. Я их украл в баре на побережье, куда люблю захаживать с друзьями. И вот, отколол край у своей, когда нёс её домой пьяный вдрызг, — Габриэль отсалютовал мне и сделал глоток кофе.
— А кофейник мне подарила кухарка. И он очень вместительный.
Эр взял кофейник и подлил мне в кружку кофе, хоть я и не давала понять, что хочу ещё.
Видимо он и правда был глухим и делал, что хотел.
— Вы сердитесь на меня за вчерашний разговор?
— Нет.
— Вы… больше не питаете надежд?
— Нет. Я их и не питал.
— Как? — Меня кольнуло что-то острое, прямо в лёгкое, так что на миг перехватило дыхание.
— Да не расстраивайтесь так, дорогая, — рассмеялся он. — Я вами не пренебрегаю. Просто к чему надеяться на что-то, если знаешь, что оно непременно случится?
Засранец!
Ой… я это так прямо и подумала? Про джентльмена?
Как мне не стыдно… Ай-ай-ай, Турсуаза!
Хотя к чему стыдиться, если знаешь, что сказала правду?!
Снежная восемнадцатая глава
Не каждый дракон в то поверье проверит,
Но верит, пожалуй, каждый второй.
Судьба настигает воздушного змея,
И он на земле находит Покой.
В груди у Покоя два сердца, не скрою
И в этих сердцах полыхает огонь.
Отныне Покой лишь своею рукою
дарует дракону великую боль.
И триста ночей для дракона с Покоем
Не стоят семи обезумевших дней.
Расколется Дорн, прорвется на волю,
И выбор отныне, будет за Ней.
Драконова жизнь, к сожаленью, не вечна.
Не вечней, чем жизнь девицы простой.
В руках у неё не любовь. Бесконечность.
В руках у дракона — вечный Покой.
Я перечитала стихотворение трижды, но так и не поняла, что к чему.
Мятый листочек, исписанный мелким разборчивым почерком, ждал меня на кровати, когда я вернулась после завтрака. Татта исполнила своё обещание и переписала для меня легенду про истинных, но я ждала, что текст будет более понятным, увы, всё оказалось, как это часто бывает с легендами - набором бессвязных метафор.
Я понятия не имела, что значит этот Покой и откуда у него два сердца. Почему дракону будет больно и что за выбор?
Но ответы я рассчитывала получить от Габриэля, в конце концов, это он меня сюда притащил.
Ясно было одно: семь дней — это не просто срок. У него есть особое значение.
Помимо листочка Татта оставила очередное платье и записку: “Это вам для пикника. Князь будет ждать в саду через два часа!”
Платье оказалось простым, дорожным, из болотно-зелёной ткани. Я никогда не носила ничего подобного и было страшно интересно, к лицу ли мне вообще этот цвет.
А ещё было странно, что именно в этом доме я пробую столько нового.
Мне стало казаться, что изменения в моей животной форме тоже связаны с этим местом и Габриэлем. Я впервые попыталась кому-то отказать, попыталась себя защитить. Удивительное чувство!
Я впервые просто бездельничала, валялась днём на кровати, вот как сейчас!
Впервые ходила, распустив волосы... Порой я с удивлением обнаруживала, как отросла длина, потому что просто не видела себя без причёсок месяцами. Обычно меня расплетали, мыли мне голову, накручивали кудри на папильотки, чтобы они лежали не беспорядочно, а волосок к волоску и заплетали снова.
В Дорне никого не заботила моя голова. И я уже ждала вечера, чтобы снова поваляться в ванне в одиночестве!
Одиночество...
Я сорвалась с места, как только на ум пришла такая простая мысль. Почему я раньше не воспользовалась своим одиночеством?
В комнате стояло зеркало в полный рост, и я с ужасом поняла, что потеряла кучу времени! Давно могла посмотреть, во что я там превратилась за несколько дней.
Трансформация показалась мне необычной. Всегда я испытывала чувство, которое могла бы описать, как “сжимание”. Я вся сжималась, становилась легче и будто парила над землёй, потому что котёнок весит невероятно мало по сравнению с человеком.
На этот раз, к своему ужасу я почувствовала, что меня прижимает к земле.
Голова стала такой тяжёлой, что с непривычки я кое-как ею пошевелила.
Вдруг за спиной почудилось движение, и я упала на пол, прикрыв лапами глаза. Грохот, который от этого поднялся, привёл меня в ещё больший ужас, а враг за спиной всё ещё метался, и...
Я увидела его.
Это был мой собственный хвост!
А шум издавало моё тяжёлое тигриное тело.
Из зеркала на меня смотрела взрослая белоснежная тигрица с пепельно-голубыми полосами на боках.
Как так?..
Я в ужасе склоняла голову то в одну, то в другую сторону.
Это была я, моё тело, мой хвост. Непривычно большие, тяжёлые лапы. Острый слух и острое зрение.
“Турсуаза? Что с вами?” — голос Габриэля в моей голове.
За окном послышался шум, который теперь казался настолько громким, что я подскочила. Подбежала к окну, попутно свалив цветок, неловко опрокинула гардину и на пол упала штора.
На уровне моего окна зависла большая драконья морда, и я могла разобрать цвет его шкуры настолько детально, что заворожённо наблюдала некоторое время, за каждой капелькой растаявшего на чешуйках снега.
Снега?
Там снег? Но было же жарко...
“Это Дорн, дорогая. Погода тут изменчива!”
Я хочу увидеть снег! Немедленно! Никогда его не видела!
А тигрица всё сделала по своему. Она приблизилась к дракону и прижалась своей мордой к его. Мы были одной температуры, а я ждала, что драконы должны быть или ледяными, или раскаленными. Тигрица уткнулась в чешую носом и могу поклясться, что я слышала мурчание и от Габриэля, и от себя.
Что происходит? Я не могу... управлять ей! — испуганно подумала я.
“Да... мне это нравится! Может вы всю неделю будете тигрицей? Она, кажется, сообразительнее Турсуазы!” — услышала я в ответ довольный голос Габриэля.
Ощущения были странными, будто я — это не я. Но внутри всё так подозрительно трепетало, что сил не было оставаться на месте. Тигрица была страшно довольна и невозможно было с ней спорить.
Кажется, ей нравился дракон.
Он первым нарушил идиллию, сделал два удара крыльями по воздуху и переместился в сад, что был виден из моего окна, а тигрица кинулась к двери, но мигом ударилась об неё носом.
Ещё не привыкла, что два прыжка — это отныне огромное расстояние.
Пугать слуг большим тигром было бы глупо и пришлось перекидываться обратно, хоть это оказалось сложнее обычного.
На ходу поправляя волосы, я кинулась вниз по лестнице, и дворецкий едва успел распахнуть для меня дверь. Ботинки заскользили по обледеневшему крыльцу, и я захохотала от восторга. Меня ещё не отпустила эйфория тигрицы, да ещё такой подарок для Турсуазы, что в ушах от радости звенит.
