Сильвей приказал воинам разводить костры и разбить ему шатёр – спать под открытым небом лорд Каменных Пустошей не привык, а погодные условия и вовсе к этому не располагали. Поужинав в одиночестве, он уже собирался ложиться спать, но тут к нему с донесением постучался один из стражников.
- Кажется, появились новости о принцессе Алессандре, лорд Персифаль…
Тот незамедлительно махнул рукой, приглашая его войти. Но стражник вначале пропустил вперёд себя молодого мужчину, боязливо осматривающегося по сторонам, однако, не оказывающего никакого сопротивления.
- Говори. – повелительно приказал Сильвей растерянному мужлану, от которого воняло рыбой и немытыми ногами.
Но тот словно язык проглотил, растерянно заморгав.
- Эммм… нуу…да
- Он говорил, что видел рыжеволосую девушку, похожую на принцессу. – участливо перевёл его мычание стражник Сильвею. – И с ней был мужчина, по описанию точь-в-точь лорд Дэнривэл. При этом они представились мужем и женой.
Лорд Персифаль нахмурился.
- Это правда? – вновь обратился он парню, который кивал на каждое слово, произнесённое часовым. – И где же ты их видел?
- В горах. – торопливо произнёс тот. – Они у старосты ещё продуктов закупили, сказав, что в походе надолго… И расплатились драконьем золотом!
- Хм. – напряг свой лоб Сильвей, нахмурившись. – Так уж и драконьим?
Тогда мужчина полез в карман, чтобы продемонстрировать лорду монету с изображением герба Жемчужных Холмов: Золотого Дракона, опасно разинувшего пасть, извергающую пламя.
Сильвей взял монету в руки, покрутив её в пальцах, а после сделал вид, что возвращает её владельцу. Но когда тот уже приготовился забрать её, Персифаль резко отдёрнул её, спрятав монету в кулак.
- Сегодня ты останешься в лагере, а завтра утром на рассвете проводишь меня туда, где ты видел этих двоих. Монета пока останется у меня в залог твоей честности. Всё понятно?
- Но… меня там ждут… - попытался взбрыкнуть парень, потерявший по своей наивности не только золото, но и свободу.
- Это ничего. – снисходительно произнёс Персифаль. – Зато ты послужишь королю Ратрику Неустрашимому и его дочери верной службой. А заодно и мне проводником.
И тут же обратился к стражнику:
- Уведите и стерегите как зеницу ока!
И когда мужчины ушли, Сильвей, наконец, смог блаженно расслабиться и уснуть, ведь на рассвете ему предстоял нелёгкий путь в горы.
***
Запоздалый ужин, прошедший в полном молчании, был последним хорошим событием в этот вечер. Еда получилась вкусной, и Закхард, до того недоверчиво относившийся к словам принцессы об её умении готовить, теперь с уважением взирал на девушку, которая оказалась не такой уж и белоручкой, несмотря на то, что принадлежала к королевскому роду.
Костёр приятно согревал после сытной пищи, и они оба, не сговариваясь, легли по разные от него стороны – лорд Дэнривэл прикрывшись купленной у старосты добротной кожаной курткой на козьем меху, а Алессандра шерстяным плащом дэригона, от которого всё ещё пахло его хозяином.
Принцесса ругала себя, но в глубине души понимала – ей нравится этот запах, который она учуяла ещё на балу, когда мужчина подхватил её на руки, спасая от падения. И как бы она не пыталась доказать себе обратное, девушке всё же пришлось признать: этот человек ей не противен.
Она долго смотрела на горящий обманчиво неторопливым пламенем костёр, изучала тлеющие красным угли, как нечто диковинное, и сама удивлялась тому, как прекрасна ночь на свежем воздухе, под боком лесополосы, в абсолютной тишине, лишённой привычных звуков, и наполненной лишь треском костра и шёпотом мелкого дождя. Сверху на неё успокаивающе смотрело тёмное, затянутое тучами, небо, лишённое звёзд, и всё же огромное и прекрасное, с которым не мог сравниться ни один расписной купол замка, ни одна даже самая надёжная крыша над головой.
«Так вот она какая, свобода, дикая, необузданная» - появилась в голове мысль, и Алессандра пожалела о том, что испытывает это чувство впервые. Да, сейчас она не принадлежала себе, и свобода её была относительной. И всё же именно в этот миг, она была благодарна своему похитителю, как бы дурно это не звучало. Только жалела, что похитил её не лорд Персифаль, ведь всё могло получиться гораздо романтичнее…
***
Ночью всё изменилось. Мелкий дождь превратился в протяжный ливень, растоптавший остатки ночного костра, а разошедшийся шквальный ветер выл и буянил как пьяный трактирщик в собственной лавке, доказывая всем и вся, кто в доме хозяин.
Вот такая «свобода» гораздо меньше нравилась Алессандре, она куталась в уже не спасавший ни от холода, ни от воды плащ и жалась к земле, боясь, что её сейчас просто унесёт. Никогда прежде за восемнадцать лет девушка не попадала в такую переделку, и ей даже начинало казаться, что это последняя ночь в её жизни.
Когда кто-то подошёл к ней в полнейшей темноте и, сграбастав в охапку, подхватил на руки, Алессандра даже не вскрикнула. У неё не было сил сопротивляться, а потому она безвольно отдалась судьбе, не в силах размышлять о будущем. Но никто не собирался причинять ей боль, напротив, она почувствовала столь спасительное и желанное сейчас тепло, что потянулась к нему, прижавшись всем телом. Дождь ещё хлестал, но холод отступал, и становилось так уютно, что тянуло в сон. И даже промокшая насквозь одежда теперь не была помехой.
Лорд Дэнривэл – а это был именно он, тяжело дышал и всё время шептал что-то успокаивающее, гладил её по голове и лицу своими большими ладонями с грубой шершавой кожей, и прижимал к себе, покачивая как дитя. В его руках сейчас действительно было уютно, как в колыбели, и Алессандре казалось, что она вновь очутилась в детстве, на руках своего отца, и оттого было так спокойно и тепло, что вскоре она уснула, прижавшись к груди мужчины, забыв обо всех горестях этого мира.
И открыла глаза лишь утром, чтобы почувствовать, что всё тело затекло, ведь она всё ещё прибывала в прямом смысле жарких объятиях Закхарда – а как иначе было объяснить, что одежда её была полностью сухой и холода она совсем не испытывала? Сам же лорд Дэнривэл смотрел на неё сейчас своими тёмными глазами так пронзительно и горячо, что от их столь тесного физического и зрительного контакта принцессе стало не по себе.
Она завозилась на его коленях, пытаясь выбраться, но тот не сразу осознал этого, и какое-то время пытался удерживать Алессандру на руках. А после, судорожно сглотнув, резко разжал пальцы, и принцесса наконец-то оказалась на земле, изрядно намоченной ночным ливнем. Хорошо, что сейчас вовсю светило солнце и ненастье, кажется, осталось далеко позади.
- Что произошло ночью? – для чего-то спросила принцесса, хотя прекрасно помнила всё, что случилось.
Кажется, оба сейчас не испытывали ничего, кроме неловкости – девушка никогда раньше не проводила столько времени в объятиях мужчины, пусть и совсем не романтичных, а лорд Дэнривэл не привык показывать свою слабость по отношениям к пленницам. Но именно это сегодня и произошло.
- Ночью прошёл сильнейший ливень – принялся объяснять Закхард, пытаясь говорить непринуждённо. - Я… боялся, что ты заболеешь, поэтому взял тебя на руки. Чтобы согреть…
Алессандра смущённо кивнула. А лорд Дэнривэл продолжил.
- И, если всё хорошо, предлагаю позавтракать и собираться в путь.
- Всё хорошо. – повторила за ним девушка, делая вид, что любуется рекой, отражающей сейчас беглые блики солнца.
Но ведь всё было не так хорошо, и Алессандра это знала. Вот только что именно бередило сейчас душу юной принцессы, она не понимала, и оттого становилось горько. Этот взгляд лорда Дэнривэла, его руки, тепло, исходящее от его тела… Следовало поскорее избавится от этих мыслей, и она, тряхнув рыжей головой, направилась к речке, чтобы умыться. Холодная вода отрезвляла и не такие дурные головы. А девушке сейчас очень требовалось освежиться.
Глава 13
Казалось, всё в этом доме пропахло навозом и кислым козьим молоком. Лорд Персифаль едва сдерживался, чтобы не прикрыть нос кружевным платочком, ибо деревенские запахи оскорбляли его тонкий нюх и благородное происхождение.
