– Откуда такая уверенность? – сердито фыркнула я.
– Вспомните ваши браслеты-блокираторы. Их ведь надел сам ректор, не так ли?
Стало ясно, к чему он клонит. И, конечно, в его словах есть резон. Но это вовсе не означает, что я с ним согласна.
– Если бы вы были слабее ректора в магическом плане, то никогда не смогли бы избавиться от браслетов, – закончил Дромиран и провел взглядом по лицам других советников, заручаясь их поддержкой. – А вам это удалось, при том, что вы в то время даже не умели управлять своим даром!
Я демонстративно отвернулась.
Пусть уговаривает и успокаивает меня, сколько хочет. Не верю ни единому слову. И возвращаться туда не желаю.
Но, похоже, мое мнение никого не волнует…
– А если я откажусь?
Мои слова произвели эффект взорвавшейся бомбы. В зале раздался изумленный вздох, а затем воцарилась давящая тишина. Меня пронзили восемь ошеломленных взглядов, чьим обладателям даже в голову не приходило, что я могу такое сказать.
Первым отмер Дромиран.
– Тогда нам ничего не останется, как только попытаться отбить мару Тьмы по дороге в Саартог, – разве он руками. – Но, боюсь, будут жертвы…
Мое сердце неприятно заныло.
Я медленно скользила взглядом по лицам членов Совета и понимала, что Дромиран прав.
В прошлом сражении с Ковеном погибли маг и мара Земли, а еще маг Воздуха. Кто погибнет на этот раз? Рыжий Ведар, любознательная Лириса, замкнутый Октар… Молчаливый Тайхон, улыбчивая Кониррэ, загадочная Мирлея, нетерпеливая Шеарна или гиперответственный Дромиран?
Нет, не хочу чтобы они пострадали. Тем более, я же сама согласилась войти в Совет в роли Эльтеи. Это было мое решение.
Но и возвращаться в лапы Делианариса без гарантий сбежать – тоже не буду.
Последняя фраза вырвалась вслух.
– Мы это обсудим! – повеселел Дромиран.
– Значит, у нас есть выбор, – прервала его Кониррэ. – Либо отбить мару Тьмы по дороге, либо похитить из Саартога. Оба плана очень рискованные. Предлагаю голосовать.
Я посмотрела на нее с благодарностью. Хоть кто-то предложил разделить ответственность, а не валить все на меня.
Но тут же вспомнила еще один аргумент:
– Подождите! А в качестве кого вы отправите меня в Академию?
– В качестве лейвы, разумеется, – пожал плечами Дромиран. – Больше в Саартог никого не пустят.
– Вообще-то, я замужем. А лейвой может быть только невинная дева. Вряд ли Делианарис упустит этот момент.
– Не волнуйтесь, – поспешила заверить Лириса. – Это тоже решаемо. Есть один фокус…
Она многозначительно подмигнула. А у меня от этого подмигивания кровь прилила к щекам.
Ох, чует сердце, что я еще пожалею об этом!
Дальше тянуть не стали. Голосовали камешками, как и всегда. Только на этот раз Дромиран выдал всего два цвета: черный означал нападение на отряд, сопровождающий мару Тьмы, белый – похищение ее из Саартога.
Я была первой, кто голосовал.
Долго топталась в углу у чаши и раздумывала, как поступить. Мне было страшно. Страшно рисковать собой, ведь жизнь у меня одна. И страшно брать ответственность за чужие жизни. Сомнения не давали сделать окончательный выбор. А вдруг я ошибусь – что тогда?
Может, не стоило вообще возвращаться сюда?
Может.
Но это уже от меня не зависело.
Я вспомнила дом, родных, и снова в груди что-то сжалось. Там было все знакомо, просто и безопасно. А здесь не знаешь, что тебя завтра ждет и будет ли вообще… это завтра.
В конце концов, я опустила в чашу белый камешек. Мои пальцы дрожали. Пульс грохотал в висках, перекрывая все звуки, когда шла обратно к столу.
– Голосование окончено! – объявил Дромиран.
Он последним бросил свой камешек.
Чаша поднялась над постаментом и подплыла к столу. Внутри вперемешку лежали черные и белые камни.
– Четыре голоса за нападение на отряд! – провозгласил Дромиран, обводя нас внимательным взглядом.
А в мое сердце словно вонзились острые когти. Грохот крови усилился, заставляя закрыть глаза. Невидимый обруч сдавил виски.
Я уже знала, что будет дальше.
– Пять голосов за проникновение в Саартог!
Краем уха уловила болезненный рык.
Мой?
Нет, это был голос Ардена.
Все это время оборотень стоял за моей спиной, как и положено телохранителю. Незаметная, молчаливая и смертоносная тень. Каждый раз во время совета мой охотник умело сливался с обстановкой. Все просто забывали о нем.
Но сейчас не смог промолчать.
Его рык перешел в тихий сон.
И я едва не застонала в ответ.
Ведь только что сама, своими руками подписала себе приговор.
Тот белый камешек стал фатальной ошибкой.
***
Ритуал был назначен на утро. Лириса шепнула по секрету, что советники отдадут мне часть своей силы. Она вплетется в мою ауру и наполнит источник, скрыв при этом цвет моей магии. Так никто не распознает, что я мара Света. Но как именно пройдет ритуал – мара Земли не сказала.
Эту ночь мне предстояло провести в одиночестве, в подземной пещере с водопадом, и медитировать, чтобы раскрыть свой источник для смешения с магией других стихий.
Но я спустилась сюда с Арденом. Были вещи поважнее медитации. Например, наша безумная тяга.
После бабушкиных пророчеств между нами словно что-то надломилось. Больше не было уверенности в завтрашнем дне. Мы перестали рассчитывать на него. Наоборот, стремились все взять сегодня. Все – от нашей любви.
Мы с волком лежали на шелковистой траве, прижавшись друг к другу. Всё ещё оставаясь единым целым. Будто срослись кожей. Но и этого не хватало. Мои пальцы сплелись с пальцами оборотня. Его бёдра сжали мои.
Мы оба чувствовали скорое расставание и стремились насытиться друг другом по максимуму.
Он никогда бы не отпустил. Я бы никогда не ушла. Но мы оба понимали, что нам придётся расстаться.
В мыслях я уже переживала грядущие испытания и думала, как преодолею опасности, чтобы вернуться. А сердце моего волка кровоточило от осознания, что он не сможет отправиться со мной.
Не сможет быть рядом и защищать.
Несмотря на опустошённость после страсти, ни один из нас не мог уснуть. Но и разговаривать было бессмысленно. Ведь всё уже решено.
Даже предрешено…
Я бы усмехнулась, если бы эта мысль не причиняла настоящую боль.
Я не верила в предназначение. Вот только моей верой никто не интересовался. Судьба просто творила мою жизнь так, как ей было угодно.
Временами на меня накатывало удушающее ощущение беспомощности. То, чего я больше всего боялась и что ненавидела.
Какой смысл в борьбе, если знать, что заведомо проиграешь? А если выиграешь, то тогда тем более нет смысла бороться. Все случится само собой.
Грудь Ардена резко поднялась. Забывшись, он тяжело вздохнул. Но тут же осекся. Сделал вид, что отлежал руку и решил пошевелиться.
Я чуть не заплакала от нежности к этому сильному и одновременно очень ранимому мужчине. Его слабостью была я. Он не желал перекладывать на меня свои страхи и сомнения. Понимал, что у меня достаточно и своих.
Теперь я уже не упрекала Ардена за слепое подчинение Судьбе. Видела, что бороться с этой мерзавкой просто не выходит. Сколько ни бейся, а конечный результат будет тот, какой она хочет.
– Ты же знаешь, что я люблю тебя и буду любить всегда? – спросила шёпотом, уткнувшись носом ему в грудь и стараясь надышаться впрок родным запахом.
– Знаю, – ответил Арден почти беззвучно, но сердце бодро толкнулось мне в ладонь.
Я приподнялась на локте и поцеловала место, под которым билось его сердце. Ему явно понравилось, потому что толчки стали чаще, мощнее. В них чувствовалось торжество.
Зачем я предаюсь самоедству? Если сегодня последняя ночь с любимым, разве не глупо провести её, занимаясь психоанализом?
Есть более важные, нужные и приятные занятия.
И это точно не медитация!
Судя по тому, как Арден гортанно зарычал, подминая меня под себя и вжимая в свое тело, он был абсолютно согласен.
