— С Алибарди бы так не вышло, — проворчала я.
— Не стоило его туда вести, — нахмурилась Юна. — Моя ошибка. Полагаясь на силу источника, я нарушила баланс и чуть не уничтожила замок. Так Франко создал тот коридор, куда тебя заманил.
— А Руперт?
— Он сам решился на жертву, — вздохнула леди МакГиннес. — Только моя дочь согласие не дала.
— Но они ведь нашли способ договориться? — улыбнулась я, заметив короткую усмешку.
— У Руперта сотни лет за гранью, чтобы попросить прощения.
Я закрыла дверь в спальню девочек, слыша убаюкивающий голос леди МакГиннес. Последние ответы на головоломку собраны, больше искать нечего. Юна сказала, что спальня Розалинды никогда не охранялась ее магией. Она просто не могла войти туда. Не знаю почему. Возможно, Руперт наложил какое-то заклятие, чтобы ожерелье в картине никто не нашел.
Добравшись до спальни, я тихо проникла внутрь и скользнула к кровати. Сильная рука внезапно схватила мое запястье, а через мгновение я оказалась лежащей на Терлаке.
— У тебя же ребра! — зашипела недовольно, но не сопротивлялась. Только сбросила домашние туфли и забралась с ногами в постель.
— Просыпаюсь, а жены нет, — обиженно надулся муж.
— В тебе среди ночи проснулся ребенок? — вздохнула я и почувствовала, как меня крепко обнимают. Привычно так, тепло. А ведь еще полмесяца назад Терлак с трудом дышал, кашлял кровью. Теперь ничего, даже пояс платья развязывает.
— МакГиннес, — заворочалась я, ладони замерли на талии. — Просто близняшек навещала и встретила кое-кого.
— Кого?
Проницательность — характерная черта Терлака. По моему выражению он понял больше, чем я бы передавала словами. И снова боль отразилась в серебристых омутах. Однако вопреки моим ожиданиям МакГиннес ничего не сказал.
— Она ушла, Терлак, — прошептала я. — Но обещала быть рядом.
— Знаю, — сглотнул он. — Просто никак не привыкну.
«Никогда не делила внуков, судьба так решила. Да и обещание давило. Я отталкивала Терлака, чтобы сохранить сотканные воспоминания. Сейчас моя магия рассеялась, прошлое вернется, и твоя поддержка ему очень понадобится».
— Эй, — улыбка сквозь слезы заставила его рассмеяться. Тихо, горько, — Мы живы, относительно здоровы. И я люблю тебя. Остальное со временем сгладится.
— Вроде бы это моя участь — поддерживать всех, — проговорил МакГиннес, морщась от боли в ребрах, и чуть придвинулся. Горячее дыхание обожгло мои губы.
— Все равно замок принадлежит мне. Сам отдал. Я не просила.
— Знаете, леди МакГиннес...
— Что?
— Ничего. К дрыглам все, идите сюда.
Глава 94
Королевский бал в честь победы над захватчиком Бонри и в память о погибших солдатах стал самым обсуждаемым событием в Эдборге. Разумеется, после ареста лэрда Каннингема с конфискацией имущества. Ходили слухи, что это сэр Гилберт натравил констеблей. Теперь все узнали, что мятежный МакГиннес жив и долгое время заменял брата.
К счастью, или нет, но приезд его величества в Шангрию немного ответ пристальное внимание общественности к нашей семье. Люди больше не шептались о судебном процессе над Полом МакГиннесом, где Терлак дал опровергающие показания.
Нет, никакой контрабанды не было. Ничего подобного, мой брат убить меня не пытался.
Даниэль негодовал. Он считал, что Пол заслужил наказание несмотря на все добрые дела. Лишь после откровенной беседы с Терлаком в кабинете изменил решение. Понятия не имею, о чем там шла речь. Но вернулся его светлость в свои покои раздраженным, однако без претензий к помилованию младшего брата моего мужа.
Некромантам не удалось до конца восстановить руки Пола. Уродливые шрамы навечно поселились на теле, как бы напоминая о совершенной ошибке. Сколько ни бились маги, исправить не вышло.
На все попытки Зидан сказал спокойно: «Спасли и ладно, грех жаловаться. Одной ногой за чертой побывал».
И я с ним согласилась. Плевать на шрамы, жизнь дороже внешней красоты.
Ладони скользнули по расшитому шелковому платью, и я порывисто вздохнула. Отражение в зеркале показалось молодую женщину. Совсем не юную дурочку в рюшах, как почти четыре года назад. Теперь светлые локоны я по привычке оставляла распущенными, вопреки моде, заколов только передние пряди у лица. И все оттенки розового сменила на пастель и яркие цвета.
— Хрюня, бум!
Мой племянник Никки торжественно поднял на руки флегматичного хрюнорыла Лапушку. Кажется, жизнь с маленькой копией Эрика научила животное безграничному терпению. Вот и сейчас он стойко сносил терзание длинных ушей, накручивание хвоста и удушливое тисканье в объятиях трехлетнего Николаса Трастамара.
— Никаких «бум»! — зашипела Далия. Сестра движением руки отогнала фею, которая поправляла лиф ее темно-синего платья, и подхватила юбки. Она за несколько секунд пересекла комнату, чтобы зависнуть над замершим сыном.
— Признавайся, опять магическую хлопушку папа дал? — потребовала ответа.
Я досчитала до пяти, и Никки, как положено юному принцу, разревелся. Задрожали губки, брови поднялись домиком и синие глаза наполнились солеными каплями.
— Ма-а-а-а не люби-и-ит, — взвыло маленькое чудовище.
Еще неделю назад я бы пожалела этого шалопая. Только после взорванной печи и «покатушек» на упырекурице во дворе вся вера в искренность слез юного Николаса испарилась напрочь. Такими же глазами племянник смотрел, когда пробрался в амбар к Регни. А после заполз на крышу, откуда Терлаку его достал, рискуя опять отправиться на месяц в постель.
Это я молчала про изрисованные магическими красками доспехи, испорченный гобелен и Трогана, который при виде Ника теперь судорожно «иакал» в истерике. Что натворил поганец? Неизвестно. Даже Эйла от дракона не добилась ответа, а Дункан Грант вовсе запретил королевскому наследнику приближаться к ящеру.
— Боги, — покачала головой сестра. — Вот как его воспитывать?
— Питывать, — тут же передразнил маму Никки. Слезы куда-то пропали. За секунду.
— Любить, — хмыкнула я, расправила складки и наклонилась. — Иди сюда, — распахнула объятия, чтобы неуклюжий малыш сразу же в них нырнул.
— Тетя, — четко произнес Николас. Пальчики схватили мой локон, и племянник захлопал мокрыми ресницами.
Тяжелый, ужас. Но я не жаловалась. Тем более, Никки все любили до невозможности. Была в нем какая-то магия очарования от отца.
— Он хуже, чем Эрик в своих экспериментах, — процедила Далия.
— Сама замуж вышла, — хихикнула я на ее ворчание. — Ты сказала о пополнении?
Естественно, нет. Сестрица состроила такое лицо, что мадам Сорель хватил бы удар. Вчера она подбросила рассеянному мужу погремушки, позавчера накупила лент для перевязывания новорожденных. До Эрика ни один намек не дошел: то ли принц слишком погряз в политических думах, то ли действительно невнимательный.
— Сам пусть догадывается! — фыркнула Далия независимо. — Он же кричал громче всех, что одного наследника мало. А теперь? Не скажешь же, что я в положении. Неприлично.
— Кузина, — расхохоталась я. — С каких пор тебя волнует мнение общества?
Далия недовольно засопела, как хрюнорыл от любвеобильности Николаса.
Приезд сестры и отца стал моим лекарством. До нашей встречи я не подозревала, как сильно соскучилась по ним. Едва Далия вышла из паромашины во дворе нашего замка, момента оказалась в моих объятиях. Да таких крепких, что долго ворчала на синяки от «любящих» тисков. Следом за сестрой я обняла отца и услышала его тихое: «Дочка».
Мечта всего детства сбылась. Меня приняли. Оказывается, я тоже была ему нужна.
— Что здесь происходит? — голос Эрика вернул меня к реальности.
Черный мундир с серебряными аксельбантами выгодно подчеркивали благородный профиль его высочества. Жабо скрывало горло, и принц постоянно тянулся рукой в белой перчатке к нему. Будто ткань мешала. Зачесанные темные волосы поблескивали в свете магических камней, и делали черты лица Эрика еще прекраснее.
