- Я могу помочь?
Ася испуганно вскинулась и, Алея отступила. Лицо девушки явно пропустили через отбойный молот и потом отбросили за ненадобностью, давая время подернуться кровавой коркой некогда точеным чертам прекрасного лица. Разбитые в кровь губы шевельнулись:
- Хочешь, узнать к чему ведет гордость? - Ася закашлялась, судорожно обхватывая себя руками и пытаясь справиться с болезненным приступом изнуряющего кашля. - Нас подслушивали... и ничего страшного... если бы Ярослав не приехал ночью... ему доложили...
И Алея, сломавшись, заплакала, глупо, ненужно, прикусывая губы, пытаясь сдержать жалкий всхлип от вида вчерашней красавицы, превратившейся в кусок отбивной.
- Не нужно жалеть, - Ася осторожно коснулась кончиками пальцев своего изувеченного лица. - Я не такая покорная, как требует мой господин, я нарушаю приказы. Он чувствуют ложь и страх... и мою ненависть к нему он тоже чувствует...
Алея ступает вперед, протягивая руку для того, чтобы помочь подняться девушке.
- Я провожу тебя до ванной.
- Не нужно, скоро придут слуги, - Ася силится улыбнуться разбитыми в кровь губами. - Ярослав забирает меня с собой на "Шивадо"... и мне жаль оставлять тебя здесь одну.
- Ты вернешься?
В голосе Алеи звучит потаенная надежда на скорую встречу, но Ася качает головой, не оставляя той пустых иллюзий.
- Я всегда сопровождаю Ярослава и в гарем возвращаюсь только перед появлением малыша, всего на несколько недель, потом меня возвращают на корабль. Тебе лучше не ошибаться, Алея, стань умнее меня.
Алея была почти спокойна, когда стояла под плотным покрывалом в ожидание появления Яромира в спальне. Она не собиралась закатывать ему истерики и умолять не лишать ее чести. Какая может быть честь у рабов на этой планете? Не собиралась набрасываться на него с кулаками и стараться проломить тому голову настольной лампой. Слишком глупые попытки обрести свободу. Алея пыталась думать, думать о том, как суметь выбраться из этого капкана, куда угодила волею случая. Думать получалось плохо, просто отвратительно. И с каждой минутой приходилось все затруднительней не скатиться в банальную истерику с обязательными слезами и икотой. Он появился неожиданно, неясной тенью метнувшись к ней и одним движением, сдергивая с нее покрывало. Почти такой же каким она запомнила его на корабле, только в этот раз не было обаятельной улыбки и задора. В его глазах стыла несвойственная Ниро нерешительность и смущение.
- Прости, - даже голос его звучал глуше и ниже. - Я не знал, я не хотел, Алея, не так, мне Ярослав только сказал.
Она представляла их встречу тысячу раз, но как - то совсем не ожидала извинений и раскаяния, что видела на его лице сейчас. Он гладил ее волосы, словно пытался успокоить и не дать позорно разрыдаться у него же на глазах.
- Ты мне веришь?
Его взгляд проникновенно - нежен и она бы так хотела ему верить. Ведь если не ему, то кому еще верить на этой страшной планете? А он продолжал перебирать ее волосы, что - то беспрестанно шепча, вжимал в себя и снова просил ему поверить.
- Ты мне поможешь?
Алея тянется к нему, заглядывая в его глаза и силясь прочитать в них ответ еще до того, как дрогнут в отказе четко очерченные губы. Она знает, что отсюда не выбраться, потому что его мать с особенным удовольствием и ни один раз ей сообщала об этом. Но Яромир шепчет "Да" и "Только не сразу". И надежда вспыхивает робкой звездочкой над их головами, озаряет новым светом и обещает будущее далеко отсюда.
- Не обмани, - просит она пересохшими от волнения губами.
- Ни за что, - хрипло обещает он. - Я испугался, увидев тебя такую, я не хотел...
Его пальцы нежны и почти невесомы, они скользят по ее лицу, медленно, слово вспоминая.
- Ты понравилась мне тогда, непосредственная и отчаянно - смелая, - он слабо улыбается, припоминая подробности их случайной встречи у трапа челнока. - Не представляешь, как же я обрадовался тогда тому, что ты хочешь добраться именно до "Шивадо". Я глупо повел себя, приставал, говорил гадости...
Она тоже касается его лица самыми кончиками пальцев, ощущая, наконец, его бесценное тепло.
- Ты был очень самоуверенным пилотом и самым милым из всех знакомых мне парней.
- Девушки без ума от меня, знаешь? - Он насмешничает, но в глазах лишь бесконечная нежность и слабые отсветы того, что станет серьезней желания получить вожделенный приз. - Веришь в любовь с первого взгляда?
Алея слабо пожимает плечами.
- Возможно, со второго?
- Значит, пока я играл во властного соблазнителя...
- Я думала о том, как буду убивать тебя.
Алея не чувствует слез и силиться улыбнуться, ее руки поднимаются выше и выше, она обхватывает его шею, притягивает Яромира ближе к себе.
- Мне так отчаянно плохо, я не хочу быть здесь, я хочу все забыть... пожалуйста.
- Я не хочу так.
Яромир напряжено смотрит в ее глаза и отрицательно качает головой. Игра зашла далеко, грозя поглотить обоих.
- Я хочу, - Алея в отчаянной попытке, прижимается губами к его губам, горячечно убеждая и его, и себя. - Я хочу все забыть, понимаешь... мы снова на корабле и я все-таки сломалась, уступила, сама пришла.
- Милая, - его глаза полыхают серебром и ладони подрагивают, когда он обхватывает ее лицо своими руками. - Ты даже представить себе не можешь, как же я хочу тебя, но...
Алея накрывает его губы пальчиками, не давая закончить предложение.
- Не нужно, пожалуйста, просто сделай это со мной.
Он что - то бесконечно долго ищет в ее запрокинутом к нему личике, потом склоняется ниже, зарываясь лицом в ее волосы, жадно втягивая их аромат, не в силах надышаться ею.
- Я буду осторожен...
- Нет, - ее губы едва касаются его шеи, дыхание обжигает. - Я не хочу бояться, сделай это со мной, а потом можешь сколько угодно показывать какой ты замечательный любовник.
Его колено вдавливается между ее ног, рука приподнимает подол шелкового платья, мгновенная задержка, пока он справляется с завязками на своих пижамных штанах. Алея чувствует жар его кожи и дрожит, отчаянно труся перед тем, о чем так настойчиво просила.
- Я буду нежен, милая.
В его голосе нет уверенности, впрочем, она все равно не поверит словам. Его руки спускаются ниже, скользят по ее ногам, нажимают, заставляют обхватить и сжать его бедра. Потом ладони медленно скользят вверх, зажимают ее руки над головой. Первый же толчок заставляет судорожно выгнуться под ним.
- Все, Лейка, все, - Яромир замирает, боясь пошевелиться и причинить ей новую боль. - Я больше не буду двигаться, сейчас ты привыкнешь ко мне.
Она тихо всхлипывает ему куда - то в плечо, судорожно глотая слезы. Когда она просила поторопиться, то даже не догадывалась насколько неприятным и болезненным будет их соединение.
