...И раздетый!
От этой мысли она ускорила шаг.
Добравшись до клуба и припарковавшись, как обычно, позади здания, Саншайн с удивлением обнаружила возле своего обычного места идя парковки черный «ламбордини», а рядом — огромный «харлей-дэвидсон».
Друзья Тейлона?
Ну и ну! Богатенькие у него друзья. А вдруг Уэйн прав, и Тейлон действительно наркодилер?
Уже готовая раскаяться в своей доверчивости, Саншайн покинула машину и вошла в пустой клуб через заднюю дверь.
Распахнула дверь — и изумленно застыла на пороге, обнаружив у себя на кухне не одного, а троих мужчин. Все трое были одеты. И каждый — потрясающе мужествен и сногсшибательно красив.
Боже правый! Где ее блокнот и карандаш?!
Тейлон снова был одет в черные кожаные штаны и облегающую футболку, четко обрисовывающую каждый дюйм его мужественного силуэта.
Двое других, с которыми он разговаривал, также привлекали внимание с первого же взгляда. Однако одеты были не по-байкерски, а вполне цивильно.
— Привет, Саншайн, — поздоровался Тейлон. — Это мои друзья.
Тот, что повыше, протянул ей руку.
— Кириан Хантер, — представился он с очаровательным акцентом, хоть и совсем не похожим на акцент Тейлона.
Саншайн пожала его сильную, мозолистую руку. Имя показалось ей очень знакомым.
— Подождите-ка... Вы — муж сестры Селены! Она мне столько о вас рассказывала!
Кириан был одного роста с Тейлоном, но чуть поуже в плечах: волосы тоже светлые, но более темного оттенка, модная стрижка, заразительная улыбка и смеющиеся зеленые глаза.
— Что же она обо мне говорила? Или лучше не знать?
— Только хорошее, уверяю вас, — улыбнулась Саншайн.
— А это доктор Джулиан Александер, — представил Тейлон второго своего друга, одетого в синий свитер и брюки цвета хаки.
— Рад познакомиться, — произнес Джулиан и протянул руку.
Саншайн и ему пожала руку и ответила, что тоже рада. Джулиан был немного пониже ростом, чем Тейлон и Кириан, однако не уступал им ни в обаянии, ни в потрясающей энергетике. Волосы у него были светлые, того же оттенка, что и у Кириана, глаза — ярко-синие и лучащиеся теплом, хотя из всех троих вид у него был самый официальный.
— Вы врач? — спросила она.
— Доктор филологии. Преподаю античную литературу в Университете Лойолы.
— Понятно... А вы знакомы с Селеной Лоуренс?
— Конечно, — кивнул Джулиан. — Она лучшая подруга моей жены.
— Грейс? — воскликнула Саншайн. — Так вы — муж Грейси?
— Выходит, и я вас знаю! — ответил он.
— Значит, это вы? — вскричала она, обходя по круг, чтобы рассмотреть его повнимательнее со всех сторон. — Неужели... ах, да! Теперь вспомнила! Это же вы! Мистер Конфетка!
Джулиан побагровел как рак,
— Как-как? Мистер Конфетка? — переспросил Тейлон. — Интересно, за что ты получил такое необычное прозвище?
— Да-да, я тоже хочу послушать! — поддержал Кириан.
— Нам пора! — решительно объявил Джулиан, подталкивая Кириана к дверям.
— Черта с два! — запротестовал Кириан. — Не уйду, пока не узнаю страшную правду!
— Приятно было снова с вами встретиться, Саншайн, — попрощался Джулиан и мощным толчком выпихнул Кириана за дверь.
— Я тебе потом все перескажу, — громко пообещал Кириану Тейлон. — Во всех подробностях!
Дверь захлопнулась. Саншайн поставила на стойку сумку с одеждой.
— Похоже, мои покупки тебе не пригодились.
— Ну, извини. — Прислонившись к стойке, он бросил на нее лукавый взгляд. — А теперь расскажи про свое знакомство с Джулианом.
Она пожала плечами:
— Да нечего особенно рассказывать. Я продаю свои работы на Джексон-сквер, а рядом с моей палаткой стоит столик Селены, она гадает на картах Таро. Как-то раз, пару лет назад, она привела с собой помощника — вот этого парня. Только тогда у него была роскошная грива. Стояла жара, он был в майке-безрукавке и в шортах, которые... ну, в общем, практически ничего не прикрывали. Ты бы видел, какая собралась толпа! Женщины сбежались со всей округи, крутились у столика, строили ему глазки и облизывались. Поработать Селене так и не удалось, — зато я сделала несколько его портретов, которые расходились, как горячие пирожки.
Странное и неприятное чувство охватило Тейлона. Неужели... ревность?
— А себе оставила? — не задумываясь, поинтересовался он.
— Только один, да и его год назад подарила Грейс.
Тейлон вздохнул с неожиданным для себя облегчением. А Саншайн снова внимательно изучала его тело. Он следил за тем, как она пожирает глазами изгиб его рта, линию подбородка, — и умирал от желания снова сжать ее в объятиях и освежить в памяти вкус ее губ.
— Знаешь, ты очень красивый, когда улыбаешься.
— Правда?
Ответ глуповатый, но Тейлон не знал, что еще сказать. Его вдруг захлестнула волна счастья, и все слова на свете показались ненужными.
— Правда.
Саншайн тяжело сглотнула, вдруг осознав, что у него нет причин здесь задерживаться. Что ж, все нормально, ей самой давно пора за работу… Но почему-то страшно не хотелось его отпускать.
— Что ж, теперь ты одет, так что... — глубокий вздох, — наверное, можешь идти.
— Мне очень жаль, но я не смогу выйти из дома до заката, — сообщил Тейлон.
Странное дело, но по его тону создавалось впечатление, что ему совершенно не жаль.
— Ах да, у тебя же аллергия! — воскликнула Саншайн, безуспешно пытаясь сделать вид, что очень расстроена этим обстоятельством.
Он откашлялся:
— Послушай, если у тебя дела...
— Нет, нет! — тут же ответила она. Затем, подумав: — То есть... ну, видишь ли... было бы страшно невежливо с моей стороны бросить тебя здесь одного. Тем более телевизора у меня нет, и вообще тут нечем развлечься. — Она облизнула пересохшие губы. — Ладно, раз уж ты не можешь уйти, буду развлекать тебя сама. Чем бы ты хотел заняться?
— Честно?
— Честно.
— Больше всего хочу заняться любовью. Любовью с тобой.
Саншайн отшатнулась, пораженная его прямотой и еще более — тем, как точно его слова отвечали ее невысказанным желаниям. Да, она хочет того же самого. Он, по сути, незнакомец — и все же невозможно отрицать: она жаждет заняться с ним любовью.
Жаждет покрыть ласками и поцелуями каждый дюйм его тела, божественно прекрасного — и такого человеческого.
И вот что самое странное: эта внезапная страсть ощущалась как нечто правильное, нормальное, даже вполне естественное. Как будто иначе и быть не может. Как будто она откуда-то знает этого человека — знает очень, очень давно. И знакомы они куда ближе, чем двое прохожих, случайно столкнувшихся на темной улице.
