Ознакомительная версия.
– Значит, вы не хотите жить простой жизнью? – Эрик вспомнил о женевере в руке и отпил из бокала.
– Точнее будет сказать, не хотел, – поправил старик. – Что ни говори, но моя жизнь приближается к финишной черте… С тех самых пор, как увидел, насколько прекрасным может быть внутренний мир женщины. Вот тогда я будто переродился. Да, это произошло не сразу. Понадобилось время, чтобы увидеть этот внутренний мир, впрочем, как и понять, что он существует. Я был молод, недоверчив и, стоит признать, недостаточно опытен, как в жизни, так и в любви, хотя на то время мне уже исполнилось двадцать пять. Что тут скажешь. Другие времена, другие нравы. Но на женщин смотрел так же, как и другие мужчины, как самец смотрит на самку, одолеваемый только одним желанием – совокупиться с ними. Но, какая ирония судьбы, именно этому желанию я и обязан тому событию, которое произошло в моей жизни и изменившее ее в итоге… Однажды я решил снять путану… Не смотри на меня так, – улыбнулся старик, заметив взгляд Эрика, обращенный к нему. – Я же говорил, раньше я ничем не отличался от других людей. Жил так же, стремился к тому же и в итоге получал то же, что и они. Но не будем об этом. Это прошлое, о котором я часто вспоминаю с горечью. К счастью, оно оказалось не таким уж и долгим… Я решил снять путану, – повторил старик, взял в руку бокальчик с женевером, поднялся со стула и переместился к Эрику на диван. – Это было там же, где мы… ммм… скажем так, познакомились с Мелани, здесь же, в Амстердаме, в районе, известном всему миру как район Красных фонарей. Мне тогда только исполнилось двадцать пять, и это был мой первый опыт знакомства с девушками такого сорта. Ей же было тридцать пять. До сих пор помню тот удивительный аромат ее парфюма – смесь мандарина, бергамота, мускуса и еще чего-то не столь уловимого… Она не взяла с меня ничего. До сих пор не знаю, почему. Что-то говорила о чувствах, обо мне, но, признаться, я мало ее слушал… Мы расстались, но только лишь для того, чтобы на следующий день встретиться вновь, затем вновь и вновь, – Йорис умолк.
Тень печали скользнула на его лицо. Он уставился взглядом в пол, забыв о бокале женевера в руке, Эрике, сидевшем не расстоянии не дальше вытянутой руки, о настоящем, устремившись мыслями в прошлое, далекое, но такое желанное.
– Мне не хватает тебя, – шепнул старик, поднял руку и смахнул с глаз предательскую слезу.
Минуту-другую в кабинете стояла тишина. Эрик не спешил прерывать поток воспоминаний, ливнем хлынувший на старика, попивал женевер и рассматривал дождевые капли на оконном стекле. Дождь все же начался и теперь едва слышно барабанил по подоконнику. Йорис отпил из бокала. Шумно вздохнул и улыбнулся.
– Иногда мне хочется иметь амнезию, чтобы не помнить то, что было в прошлом, что ценно для тебя, но невозможно вернуть. Но, с другой стороны, если бы я не помнил свое прошлое, тогда бы не знал, что для меня ценно и что придает смысл моей жизни. Мы, люди, часто не знаем, чего хотим. По крайней мере, до тех пор, пока не узнаем, а чего же мы хотим… Когда-то она мне сказала: «Йорис, в тебе есть то, что присутствует не в каждом мужчине». Что именно, она не сказала, но я все же догадался, что она имела в виду. Уже потом, спустя длительное время после нашего знакомства. Это то, что, как мне кажется, я увидел в тебе, но что ты не видишь сам в себе. Чувственность. Я не говорю о чувствительности, как я понимаю – склонности человека к сентиментальности. Нисколько. Я говорю о чувственности, о возможности ощущать чувствами то, что часто не увидишь глазами. Мы часто делаем это неосознанно, хотя чувствовать, осознавая это, невероятное блаженство, особенно когда перед тобой женщина. В прошлом, как я говорил, я мало отличался от других мужчин. В сексе, как и в жизни, я был эгоистичным существом. Получить личное удовольствие для меня было важнее всего. Получит ли удовольствие и тем более удовлетворение женщина – мне на это было по большому счету просто-напросто наплевать. Я видел в женщине самку. Ничего более. Самку, с помощью которой можно самоудовлетвориться. И это не удивительно, ибо я был всего лишь самцом. Мое восприятие женщины было примитивным. Я стремился не понять женщину, а раздвинуть ей ноги, сунуть пенис во влагалище и получить удовольствие. Меня никогда не интересовало, что находится у женщины внутри, зато то, что было у нее снаружи, меня притягивало, точно магнитом. Но как же я ошибался! Знал бы ты, мой друг. Женщина – самое прекрасное из того, что существует в этом удивительном мире… Ты не веришь мне, Эрик, – заметил старик, когда Эрик издал недоверчивое хмыкание. – Но это правда, истина для того, кто сумел увидеть внутренний мир женщины. Тебе сейчас тяжело понять то, о чем я говорю, но придет время, и ты обязательно поймешь, конечно, если тебе хватит терпения дождаться этого времени.
– Я не знаю, что сказать, – сказал Эрик. – Я действительно часто вас не понимаю. Мы словно с разных планет.
– Всему свое время, мой друг. Всему свое время. Большего я тебе сказать пока что ничего не могу.
– Ладно. Могу я задать вопрос?
– Конечно.
– Иногда мне кажется, что вы выступаете против секса. Это так? Если ваше Искусство потребует от меня забыть о сексе, тогда нам лучше распрощаться сейчас. Я люблю секс, поэтому отказ от него для меня равносилен смерти.
– Тебе никто не говорит, что надо отказываться от секса. Я только выступаю против бездушного спаривания. Искусство как раз и позволяет секс превратить из животного спаривания в нечто большее.
– Во что именно?
– Как бы это ни звучало странно, но мне трудно ответить на этот вопрос. Быть может, в акт чувственного познания женщины, ее внутреннего мира.
– Это как? – Эрик скривился. – Мне это даже представить трудно. И почему женщины, а не мужчины или хотя бы друг друга: мужчины и женщины?
– Потому, что женский организм, в отличие от мужского, более совершенен…
– Чушь!
– Позволь мне закончить, – Йорис встал, прошелся к столу, развернулся лицом к Эрику и продолжил. – Мое восприятие женщины разительно отличается от твоего, как и от восприятия любого другого мужчины. Ты помнишь девушку, которую мы с тобой видели когда-то у банка? Помнишь свою первую реакцию на нее? Появилось желание переспать с ней. Разве не так? Инстинкты заставили тебя испытать это желание, как и заставляют нас, мужчин, испытывать его изо дня в день на протяжении всей нашей жизни. Ты увидел ее тело, и этого оказалось достаточно, чтобы твой пенис принял вертикальное положение. Такова наша мужская животная природа. И я таким был. Но сегодня, как и последние сорок лет, я смотрю на женщину иначе. Когда я вижу женщину, меня тянет не переспать с ней, а заглянуть ей, если так можно выразиться, в душу. Ее тело в отдельности от ее внутреннего мира меня не интересует, ибо я воспринимаю женщину как цельный организм, внутри которого находится удивительный чувственный мир, и именно желание увидеть этот мир, познать его, влечет меня к женщине сильнее любого присущего мне инстинкта… Нет. Ты меня не понимаешь, – улыбнулся Йорис, заметив выражение недоумения на лице Эрика. – Думаю, я утомил тебя словами. Хорошо. На сегодня достаточно. Забудь все, что я тебе сказал. Запомни только одно: для того, чтобы увидеть в женщине нечто большее, чем самку, тебе необходимо взять под контроль свои инстинкты. Для этого понадобится время, но однажды, когда самец внутри тебя окажется на коротком поводке, ты увидишь не только красоту и совершенство внутреннего мира женщины, но и станешь уникальным мужчиной, мужчиной, с которым захочет связать свою судьбу любая женщина.
Ознакомительная версия.
