— Ну, наконец-то, – произнес лорд.
— Добрый вечер, — поприветствовала всех я. Джонатан и леди София поприветствовали меня в ответ, а Рейн лишь закатил глаза. – Рада, что вам лучше, – обратилась я к леди Софии и направилась к стулу, перед которым лежали чистые приборы.
Когда я присела, Рейн начал говорить:
— Я решил продать поместье.
Вилка Софии неприятно скрипнул об тарелку.
— Но позволь, это родовое поместье. Наши предки…
— Они умерли. А нам нужно жить.
— Рейн, – снова пыталась вступить в разговор леди, но лорд не дал ей договорить.
— Мы переезжаем в летнюю резиденцию. Я уже все решил.
— У тебя проблемы с деньгами?
Этот вопрос создал в комнате звенящую тишину. Леди София упрямо посмотрела на Рейна, и лорд ответил своей бабушке не менее упрямым взглядом. Я почувствовала себя крайне некомфортно.
— Можно я буду жить в комнате мамы? – спросил Джонатан.
— Да, – ответил Рейн
Лицо мальчика преобразила улыбка и, кажется, даже леди София не устояла перед улыбкой младшего внука. Но после снова приобрела воинственный вид.
— У тебя проблемы с деньгами, я вижу, что ты распустил всех слуг и закрыл комнаты.
Рейн громко вздохнул.
— Вам не о чем волноваться.
Рейн встал из-за стола и направился к выходу, прихватив с собой тарелку.
— Всем приятного аппетита.
Дверь в столовую закрылась, и София обратилась ко мне.
— Как давно у него проблемы с финансами?
— Я не знаю.
Леди София встала из-за стола и направилась за внуком, а мы с Джонатаном остались одни.
***
Сегодня утром я почувствовал голод. Связь с Анной стала крепче, после вчерашней ночи, и я почувствовал себя более живым.
Решив совместить приятное с полезным, я сообщил о своем решение покинуть поместье и выставить его на продажу.
Я ненавидел каждый угол этого поместья и больше всего мечтал о том, как перееду отсюда, а на вырученные деньги я найму рабочих и куплю оборудование для работы по добыче угля. Я рассчитал все, кроме Софии, которая считала, это поместье своим вторым домом.
Моя бабка не только испортила мне обед, но и решила испортить аппетит, последовав за мной в гостиную.
— Что? – грубо спросил я.
— Это поместье принадлежит нашей семье более двухсот лет.
Я со злостью поставил тарелку, но заставил взять себя в руки. София слишком слаба и лишние нервы только испортят ее здоровье.
— Это поместье давно себя изжило.
— Как давно у тебя проблемы с деньгами?
Я фыркнул, взял бутылку, наполнил бокал и осушил залпом.
— Рейн, – обратилась бабка, когда я сжал зубы от горечи. Чувствовать вкус не всегда приятно, есть и свой плюс в том, чтобы быть мертвым.
— Омерзительный бренди.
— Рейн! – возмутилась София.
— Отец промотал все состояние уже давно. У меня осталась пара тысяч лир и я не смогу на них содержать слуг, поместье и собственные интересы.
— И что ты собираешься делать? Продать поместье, истратить деньги?
— Я собираюсь возобновить работы в шахтах.
— Они пусты, – упрямо сказала София.
Осведомлённость бабки удивила.
— Я собираюсь добывать уголь.
— Это хорошее решение, — поддержала она, чем удивила меня во второй раз. – Но тебе необязательно продавать поместье, я могу помочь.
— Мне не нужна помощь, – громче, чем хотелось бы, сказал я.
— Рейн.
— Я ненавижу это поместье. Это для тебя оно родовое гнездо, а для меня тюрьма, из которой отец не разрешал выходить; место, в котором я искал угол, чтобы спрятаться, когда отец был не доволен мной; место, в котором я всегда был изгоем, но из которого не мог сбежать. Я продам эту чертову тюрьму.
На глазах Софии показались слезы, и я испугался, что она заплачет при мне, но она сдержалась.
— Сколько ты хочешь?
— Семьдесят тысяч лир.
— Я заплачу.
Решение бабки вызвало гнев, но я его быстро подавил. Я не буду таким тщеславным, как мой отец. Хочет поместье, пусть покупает. Мне без разницы, кто станет его владельцем.
— Завтра приглашу нотариуса.
Я схватил бутылку и направился в кабинет. Должно же быть в этом доме место, где я могу спрятаться.
***
Как только София ушла, Джонатан отодвинул тарелку.
— Вы с Рейном поженитесь?
— Нет, – быстро ответила я, даже не успев задуматься над вопросом.
— Бабушка говорит, что ты его невеста.
Она так думает? А что я удивляюсь, из всех вариантов кто я, этот самый безобидный.
— Мама говорила, что Рейн никогда не женится, из-за его дурного нрава.
— Я думаю, она была права.
На лице Джонатана показалась тень улыбки, но очень быстро исчезла.
— Я тоже хочу жить в летней резиденции.
— Там красиво? – спросила я мальчика, больше из-за желания с ним поговорить, чем из настоящего интереса.
— Очень. Самая красивая комната – мамы, там много ее вещей. Ее платья, ее украшения и духи, которыми мама пахла.
Джонатан прикрыл глаза, и это маленькое лицо выглядело настолько пронизанным болью, что мое сердце было готово разорваться от жалости.
— Джонатан, твоя мама наблюдает за тобой и ей плохо от того, что ты грустишь.
— Правда?
— Да.
Мальчик встал из-за стола.
— Хочу немного побыть один.
Я улыбнулась мальчику, а он вышел из столовой. Без аппетита я поковыряла вилкой свой обед, сумев проглотить лишь небольшую его часть, и направилась в выделенные мне покои.
День был слишком напряженный и усталость полностью меня свалила.
***
Проснулась я, когда было темно и за дверью не раздавалось шагов Генри. Значит, уже поздно. Голова ужасно болела, и я решила, что находиться наедине со своими мыслями невыносимо, поэтому встала и направилась в гостиную.
Рейн удивил меня, ведь в гостиной его не было, хотя камин привычно горел. Я уселась в кресло и, задумавшись, стала смотреть на огонь.
— Это мое кресло, – услышала я недовольный голос Рейна и вздрогнула.
— И вам добрый вечер, – саркастично поприветствовала я лорда и пересела в другое кресло.
— Соскучилась? – не менее саркастично спросил он.
— Разве по такому вредному человеку можно скучать?
Рейн улыбнулся.
— У Мышки, оказывается, есть характер.
— Он есть у всех жителей этого дома, но вы слишком заняты собой, чтобы это заметить.
Лорд сел в кресло рядом со мной.
— Вы сделали такой вывод из-за того, что я продаю поместье?
— Вы могли бы поговорить со своей бабушкой, она ведь беспокоится о вас.
— Беспокоится обо мне?! Анна, слишком поздно беспокоиться обо мне, – Рейн вскочил с кресла и навис надо мной. – Я мертв, Мышка, нужно было заботиться, когда я был жив.
Рейн наклонился настолько низко, что я чувствовала его дыхание. От него пахло алкоголем и чем-то присущим только ему, от чего мне не хотелось ругаться с ним. Я посмотрела на губы лорда и почувствовала пальцы на своей щеке.
— Вы ни разу не посетили Софию, пока она болела.
— Я узнавал, как она себя чувствует. Она тоже ни разу не посетила меня.
— Она жалеет об этом. А вы не боитесь пожалеть?
Я посмотрела Рейну прямо в глаза, и, вместо ответа, он впился в мои губы. Страстно, не принимая возражений, но мне и не хотелось возражать. Я ответила на поцелуй лорда, прежде чем успела понять, что он опустил свою руку мне на грудь и уже нежно ласкал соски сквозь ткань. Я застонала Рейну прямо в губы. Тело не слушалось меня, оно желало этих грубых поцелуев и ласк, но разум протестовал.
— Не надо … — застонала я.
— Почему Анна? — шепотом спросил Рейн, прямо в шею, от чего я готова была взять свою просьбу обратно. Но я не только тело, я — это мои чувства и мысли, и я не могу отдаться человеку, который этого не понимает.
— Я не хочу, – уже более уверенно сказала я.
— Врешь! – зло сказал Рейн.
И я врала.
— Я хочу по-другому.
Я серьезно посмотрела в глаза Рейна.
— Хорошо, пойдем в покои.
— Я хочу по любви, Рейн.
