Я объясняла, захлебываясь словами, а Артур слушал очень внимательно.
– Ты их запомнила, эти строчки?
Я виновато покачала головой:
– Нет.
Артур смотрел на меня, не отрываясь.
– То есть, ты хочешь сказать, что ты произнесла несколько слов, держа в руках амулет, и смогла сдвинуть с места вазу?
Я судорожно закивала. Артур задумался. Я с волнением ждала его вердикта.
– Не будь ребенком, Лэйни! – наконец, улыбнулся он. – Никто из нас не способен придумывать заклинания! Ты просто переволновалась, и я могу тебя понять. Я и сам почувствовал что-то особенное, когда держал медведя в руках. А ваза… Это всего лишь совпадение. Ступай к себе в комнату, отдохни. И не забивай голову волшебными фантазиями. В Линарии давно уже нет настоящих магов!
Он вышел из зала. А я едва не расплакалась. Нет, я не обижалась на него. Он был прав – я вела себя как ребенок.
22. Дальнейшие опыты
Артур мне не поверил. Да на следующее утро мне и самой мои вчерашние фантазии казались глупостью. Конечно, можно был бы попросить отца снова дать мне амулет, но, боюсь, он бы отнесся к такой просьбе с непониманием и сказал бы, что столь ценный артефакт – не игрушка.
Я долго вспоминала тот стишок, что сложился накануне у меня в голове и, наконец, вроде бы вспомнила его. Мне не терпелось повторить вчерашний опыт.
Я не меньше получаса крутилась у отца в кабинете, когда он писал письмо в столицу.
– Ты что-то хочешь, Алэйна? – спросил он, услышав очередной мой тяжкий вздох.
Но я так и не решилась озвучить свою просьбу.
К нему в кабинет я вернулась после обеда, когда сам отец отправился на верховую прогулку. Я знала, что шкатулка хранится в тайнике, ключ которого папа всегда носил с собой. Но я не собиралась доставать шкатулку, я не имела на это права.
Но я наивно решила, что если амулет имеет такую силу, как написано в книге, то вряд ли эту силу способны заблокировать замки и прочие преграды.
Я всего лишь хотела попробовать…
Я сосредоточилась, как учил нас шевалье де Орсер (хоть какая-та польза от его уроков!) и шепотом произнесла заклинание. Вернее, это я считала, что оно – заклинание. При этом я буравила взглядом стоявший у отца на столе серебряный кубок. Для надежности я с большого расстояния даже взмахнула рукой.
Кубок упал и покатился по столу, разливая остатки вина на чистые листы бумаги.
Я испугалась так сильно, что шарахнулась в сторону и больно ударилась о шкаф.
Кажется, заклинание действительно работало. Но поразмышлять об этом я предпочла в другом месте.
Я трусливо сбежала из кабинета. Я еще не готова была рассказать всё отцу.
Уже у себя в комнате, забравшись в кровать, я снова и снова прокручивала эту сцену. Это было невероятно!
За ужином отец посоветовал нашей экономке мадемуазель Катрионе завести кота – он подумал, что кубок опрокинули мыши.
Эта тайна вертелась у меня на языке, но я по-прежнему хранила молчание. Я и радовалась тому, что произошло, и боялась этого.
Разве могла я – девочка безвестного рода – признаться в том, что сама придумала заклинание. Заклинание, которое работало!
И сейчас дело обстояло гораздо серьезнее, чем тогда, когда я просто училась магии. Теперь обычные магические уроки уже казались пустяком. Про них, как справедливо заметил отец, в своде законов Линарии не говорилось ни слова. Но вот использование магии – дело другое!
Из-за новой тайны я почти перестала спать. Мне решительно нужно было хоть кому-то об этом рассказать! И снова мой выбор пал на Артура.
Но когда я уже почти осмелилась вернуться к обсуждению «моего» заклинания, Артур уехал из замка на полковые сборы.
А через несколько дней в столицу отправились и родители с Вивьен. Начинался сезон балов, и матушке не терпелось продолжить охоту за женихами. Сестра пыталась уговорить ее взять меня с собой, но я понимала, что это – бесполезно. Так оно и оказалось.
Накануне их отъезда отец, правда, спросил, хочу ли я поехать в Лиму. Но я, чтобы не заставлять его ссориться с матушкой, покачала головой и даже улыбнулась:
– Нет, папенька! Я, пожалуй, вернусь в пансион.
Я была намерена всерьез взяться за учебу и спросить настоятельницу, смогу ли я когда-нибудь получить там место воспитательницы. Да, помолвка Артура сорвалась, но рано или поздно он всё-таки женится, и не известно, не окажется ли его жена еще хуже Лорены. Я должна научиться зарабатывать себе на хлеб.
В пансион я снова должна была отправиться в сопровождении мадемуазель Катрионы. Но в день нашего отъезда из столицы неожиданно вернулась мадемуазель Констанс.
Лошади, запряженные в карету, в которой мадемуазель прибыла, были взмылены, и видно было, что она торопилась.
– Вы вернулись, чтобы проводить меня в пансион? – я была искренне этому рада.
Но мадемуазель покачала головой:
– Нет, ваша светлость! Вы не будете продолжать обучение в пансионе! Ее светлость велела мне привезти вас в столицу!
23. Приезд в Лиму
– Что-то случилось? – испугалась я.
Представить, что матушка просто так решила позволить мне приехать в столицу, было сложно. Быть может, кто-то заболел?
– Нет-нет, не волнуйтесь, – поспешила успокоить меня мадемуазель Констанс. – И ваши родители, и ваша сестра пребывают в добром здравии.
Неужели, Вивьен нашли жениха? Так быстро? Если о помолвке уже объявили, то сестра вполне могла настоять, чтобы я была рядом с ней, пока она готовится к свадьбе. В такой важный момент любой девушке хочется, чтобы рядом был кто-то, с кем можно поделиться самым сокровенным.
Но расспрашивать мадемуазель Констанс оказалось делом бесполезным – похоже, она и сама ничего не знала.
Мне пришлось изрядно переворошить свой дорожный сундук – те платья, что были уместны в пансионе, вряд ли подходили для столицы. Но шикарных нарядов у меня не было вовсе – здесь, в провинции, я прекрасно обходилась без них.
Мы провели в пути больше суток, и когда мы прибыли в Лиму, я спала под мерный цокот копыт и потому не видела ни улиц, ни площадей столицы, о которых с таким восторгом рассказывала сестра.
Мадемуазель Констанс разбудила меня, когда карета въехала во двор красивого двухэтажного особняка. Здание было светлым и изящным – как воздушное пирожное. Ничего общего с нашим мощным и немного мрачным замком в Аранаке.
Выбежавший встречать нас лакей распахнул дверцу кареты и помог мне выйти.
– Добро пожаловать, ваша светлость!
Я устало улыбнулась.
Мадемуазель Констанс провела меня по длинным и хорошо освещенным коридорам в уютную комнату, убранство которой было выдержано в белом и нежно-розовом цветах. Я хмыкнула. Мы с Ви привыкли к более аскетичной обстановке.
– Я пришлю горничную, она поможет вам раздеться и умыться.
– Это тоже наш дом? – немного удивилась я. – А где же моя сестра? Я была уверена, что она будет меня встречать.
Мадемуазель Констанс заметно смутилась.
– Нет, вашей семье принадлежит другой особняк. Но ее светлость распорядилась привезти вас именно сюда. Простите, мадемуазель, но я не знаю, почему. Ее светлость сама вам всё объяснит. Я уже отправила к ней вестового – сообщить, что мы прибыли.
Я ничего не понимала, и эта неизвестность пугала. А будет ли знать отец, что я прибыла в столицу? И знал ли он вообще, что я должна была приехать?
Я успела умыться, переодеться и даже поужинать, прежде чем приехала матушка.
Меня пригласили в гостиную, и я прошла туда вслед за лакеем.
Ее светлость уже ожидала меня, сидя в кресле с высокой спинкой. При моем появлении она торопливо встала и вдруг распахнула объятия:
– Дитя мое, я рада, что ты приехала так быстро!
«Дитя мое»? Мне показалось, что я сплю. Таких слов я не слышала от матушки даже в детстве.
– Прости, что пришлось вызвать тебя в Лиму. Но уверена, ты не будешь сожалеть, что не поехала в пансион.
Она щебетала, как будто мы были лучшими подругами. А я по-прежнему испытывала страх.
