брать ее сейчас. Нет, я буду наращивать темп, наслаждаться ею всеми возможными способами, и она будет умолять меня трахнуть ее, прежде чем я закончу эту игру.
Теперь она моя, и я знал, какое удовольствие можно получить от отложенного удовлетворения. Предвкушение почти убило бы нас, прежде чем я бы сдался.
— Произнеси мое имя, когда кончишь, — приказал я. — Произнеси его тем тоном, который ты используешь каждый раз, когда произносишь его. И когда ты закончишь, я хочу, чтобы ты назвала меня своим королем и отказалась от верности своему императору. — Я смотрел на нее, ожидая ее согласия, мой рот был влажным от ее возбуждения, а ее пятки сильнее впивались в мою спину, требуя большего.
Я просил чертовски многого — отказаться от верности ее империи и посвятить себя мне. Но если ее дар Зрения был так велик, как она утверждала, то она уже видела это будущее, она знала, что я буду требовать этого. Я должен был сделать это ради Солярии, но это было глубже, это черта моего Ордена, да и самой моей сущности тоже. Как и Драконы, Гидры были собственниками, но были и различия. Мои самые желанные сокровища были немногочисленны, но если они выбирались, их возводили на пьедестал и питали всем, что только можно было дать.
Дворец Душ был одним из них, домом, в который я влил магию, идущую от корней моего существа и дальше. Императорская Звезда была второй, а Мерисса станет моим третьим и последним сокровищем. Самым сокровенным из всех, и тем, что я буду беречь больше всего. Но это не означало, что она будет в безопасности со мной. Не было никакой гарантии, потому что, когда тьма снова придет за мной, я не смогу контролировать боль, которую принесу миру. В том числе и ей.
— Я скажу это, — согласилась она, и во мне вспыхнуло волнение. — Но только если ты назовешь меня своей королевой и поклянешься, что никогда больше не будешь спать с другой фейри, кроме меня.
Мои брови при этом изогнулись, и я попробовал свои губы, желая больше ее, этой женщины, которую я знал меньше часа, но которая уже заставила меня стоять на коленях, поклоняясь ей.
Было удивительно легко согласиться с ее желаниями, мысль о том, чтобы требовать любую другую фейри, кроме нее, уже была непривлекательной. Мне стало интересно, станет ли она моей судьбой или моим концом. Только время покажет.
— Моя королева. — Я склонил голову, слыша, как она слегка вдохнула, словно звезды не были уверены в моем ответе на это. — Не будет никого другого.
— Возьми меня, — сказала она, и я не нуждался в большем поощрении.
Я подался вперед, посасывая ее клитор, а затем ввел два пальца в ее пылающий жар, и ее киска плотно сжалась вокруг них, когда она начала кончать для меня. Я вводил их в такт быстрым движениям своего языка, доводя ее до экстаза и издавая стоны, когда она начала распадаться на части. Ее бедра дергались, а стоны становились все громче и громче, обволакивая меня и зажигая мою душу.
— Хэил, — простонала она, заставляя мой член страстно нуждаться в ней.
Ее бедра плотно сжались вокруг моей головы, и я улыбнулся ей, целуя и посасывая все нежнее, чтобы продлить ее удовольствие. Наконец она отпустила меня, откинулась на спинку сиденья и опустила платье, а я встал, вытирая рот тыльной стороной ладони и злобно ухмыляясь.
Она задыхалась на своем сиденье, улыбка украсила ее губы, когда я положил руку на стену над ней и выгнул бровь. — И остальное, — напомнил я.
Ее горло подрагивало, но глаза сверкали самодовольством, словно она выиграла здесь какой-то приз. Однако все было совсем наоборот, и я должен был опасаться, что она может подумать, когда узнает меня по-настоящему. Пожалеет ли она о своем решении остаться, как только увидит мою истинную сущность?
— Я признаю тебя своим королем, — задыхаясь, произнесла она.
— И? — подтолкнул я, наклонившись прямо над ней, а другой рукой ухватился за дерево, чтобы устоять на толчках и ухабах кареты.
— И я стану прекрасной королевой, — сказала она, наклоняясь вперед и поглаживая меня по длине в брюках, заставляя мои мысли рассеяться. На моем лице застыл злодейский взгляд, победа бурлила в моих венах, и я чувствовал себя намного лучше, чем в любой битве, которую я когда-либо выигрывал. Хотя я наполовину осознавал, что она еще не отказалась от верности императору. Я позабочусь о том, чтобы она сделала это в ближайшее время.
Прежде чем я успел увлечься тем, как хорошо ее рука ощущается на моем члене, я пересел напротив нее, любуясь ею, пока она смотрела в окно, моя похоть к ней была острой и требовательной. Хотя все это было частью удовольствия. Я бы отказывал себе в ней до тех пор, пока мог бы продержаться.
Я снял с пальца кольцо отца и покатал его на ладони: выгравированная на золоте Гидра напоминала о том, что во мне живет чудовище, которое жило и в нем. Я наклонился вперед, взял ее левую руку и хотел надеть кольцо на безымянный палец, чтобы заключить сделку между нами, но мой путь преградила серебряная полоска. На другом кольце была фамилия, изогнутая под гребнем, что вызвало в моей голове знакомый звоночек.
— Что это за хрень? — прорычал я, и Мерисса вырвала свою руку из моей хватки, ее черты лица исказились. — Ты замужем?
Неужели она уже принадлежит другому мужчине? Неужели я увел ее у какого-то бедного ублюдка, который и понятия не имел о том, какую жалкую участь я ему уготовил? Она была моей независимо от этого, я найду способ справиться с этим.
— Обрученные, — быстро сказала она, и я провел языком по зубам.
— Я расторгну союз.
— Это не так просто, — сказала она, ее брови напряглись. — Он выиграл право жениться на мне в Брачных Испытаниях, в которых я участвовала. Неужели ты ничего не знаешь о законах моего королевства?
Гнев пронесся по моей груди, и кожа стала твердой, как железо, так как во мне зашевелился мой Орден. Значит, она все-таки участвовала в испытаниях. Это меняло дело, но только в том смысле, что все усложняло. Я бы не отдал ее никому, ни жениху, ни кому-либо еще.
Даже простое осознание того, что на нее уже претендует другой мужчина, заставляло убийство напевать мелодию в моих жилах. Смерть была самым простым ответом, но смерть благородного вызвала бы войну, а вся моя цель этой поездки заключалась в том, чтобы
